Михаил Филиппов - Великий раскол

• Название: Великий раскол
• Автор: Михаил Филиппов
• Издательство: Новая книга, Скрин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8474-0215-5

Сборник посвящен величайшей трагедии русской истории XVII-го века.

Легендарные, сильные образы патриарха Никона, царя Алексея Михайловича, опальных протопопа Аввакума, боярыни Морозовой встают со страниц исторических романов, вошедших в эту книгу.

---

Путь был неблизок.

Сестер вели в Чудов монастырь.

Сопровождаемые вооруженными стрельцами и толпою зевак, Урусова и Морозова добрались, наконец, до монастыря.

Узниц ввели в одну из соборных палат монастырских.

В глубине палаты, за длинным столом сидел ряд духовенства, думный дьяк и кое-кто из бояр.

Председателем был митрополит Крутицкий Павел. Рядом с ним сидел Чудовский архимандрит Иоаким.

Внесенная в палату, Морозова перекрестилась большим староверским крестом на образ Спаса, помещавшийся в одном из углов, и затем, слегка наклонив голову, отдала почет сидевшим.

Среди последних послышались недовольные восклицания.

— Негоже боярыня, что сотворила ты властям малое поклонение, — заметил думный дьяк вдове.

Она ничего не ответила и, сойдя с трудом с носилок, села на приготовленное ей место.

Митрополит начал допрос.

— Встань, боярыня, — сказал он ей.

— Не могу стоять, — сухо ответила Морозова, — больна ногами.

Ответ этот не удовлетворил митрополита, и он что-то сказал своему соседу Иоакиму.

Последний повторил приказание митрополита вдове, но она снова отказалась.

Митрополит Павел пожал плечами.

— Ну, коли так, буду вопрошать тебя сидящую. Скажи мне, дочь моя, почто ты отринулась от православной церкви?

Голос вопрошавшего звучал тихо, кротко.

— Не удалилась я от православной церкви, а напротив того, пребываю в ее истинном лоне.

Павел пристально взглянул на вдову.

— Омрачилися очи твои, боярыня, что ты не можешь отличить истины. Все это натворили тебе старцы и старицы, тебя прельстившие, с которыми ты водилась.

— Неправда, отец святой, — горячо возразила Морозова, — не прельщали меня ни старцы, ни старицы, я сама истину познала.

Задумчиво взглянул на нее митрополит и покачал головой.

— Пленена ты, боярыня, лестью Аввакума! Вспомни, какого ты рода! Вспомни про супруга твоего достойного, Глеба Иваныча, про деверя Бориса Ивановича: они оба были верными служителями царя и церкви Христовой, а ты дерзишь государю, противишься обычаям церковным и других совращаешь в раскол.

Морозова хотела что-то ответить митрополиту, но, взглянув на сестру, промолчала.

Павел продолжал:

— Вспомни, боярыня, красоту сына твоего единого. Зачем ты на его имя бесчестие накладываешь своими поступками! Пожалей его и своим прекословием не причиняй разорения его дому.

Недовольно посмотрела боярыня на митрополита и воскликнула:

— О сыне перестаньте мне говорить. Обещалась Христу моему — Свету и не хочу обещания изменить до последнего вздоха, ибо Христу живу, а не сыну.

— Немилосердна же ты к чаду своему, боярыня, — покачав головой, сказал митрополит и повторил: — ох, эти старцы и старицы, много беды навлекли они на тебя!..

Морозова гордо посмотрела на Павла.

Архимандрит Иоаким, подойдя к ней ближе и глядя в лицо, твердо промолвил.

— Коротко тебя спрашиваем: по тем служебникам, по которым государь-царь причащается и благоверная царица и царевич, ты причащаешься ли?

Морозова откинула голову.

— Нет, не причащаюсь, потому что знаю, что царь по развращенным Никонова издания служебникам причащается!

— Дерзка же ты, боярыня! — снова заметил митрополит.

Судьи начали совещаться.

Спустя немного, архимандрит Чудовской снова спросил ее:

— Как же ты об нас обо всех думаешь: стало быть, мы все еретики?

— Ясно, что вы все подобны Никону, врагу Божьему!..

Диакон Иоасаф, подойдя к архимандриту, сказал:

— Благослови, владыко, наказанию ее сейчас подвергнуть, ибо поносит всех нас православных нестерпимо.

Иоаким уже было решился на что-то и хотел отдать приказание принесшим боярыню стрельцам, но митрополит Крутицкий остановил его.

— Пожди мало, отец Иоаким, — заметил он архимандриту.

И с этими словами он снова приступил к допросу боярыни.

— На тебя свидетельствуют, — обратился к Морозовой митрополит, — что ты смутила немало народа.

— Никого не смущала я, а кто к истинной православной церкви присовокупиться хотел, — те, правда, все шли ко мне в дом.

— Какая гордыня у тебя, боярыня! — печально заметил Павел.

Допрашивать начали обеих служанок Морозовой — Ксению Иванову и Анну Соболеву.

Обе женщины отвечали так же убежденно, как и их хозяйка. Понятия Аввакума сильно вкоренились в слабые умы женщин и они, уверенные в правоте своего учителя, твердо стояли за все то, что было невежественно и мало объяснимо.

Допрос Ксении Ивановой и Анны Соболевой также окончился неудачей.

Княгиню Урусову допрашивали меньше, чем ее сестру: ее решили допросить после.

Поздно ночью обвиняемых отправили обратно в дом Морозовой.

Морозову несли опять на носилках стрельцы. Княгиня Урусова шла пешком в сопровождении стражи.

Когда носилки поровнялись с идущею княгинею, Федосья Прокопьевна громко сказала ей:

— Если нас разлучат и заточат, молю тебя: поминай меня убогую в своих молитвах.

В доме их снова заперли в подклеть.

Молодой Морозов знал, что его мать и тетку отправили на допрос, но надеялся, что князь Петр, его дядя, поможет. Юноша отправился в дом князя.

Усмешка пробежала по губам Урусова.

— Сколько ты, племянник, захотел! Пожди, царь строго наказует, но и милует. Сегодня о них у царя в «верху» рассуждение будет. Коль удастся, замолвлю слово. Садись, племянник, что ж стоишь?

И, сев сам у стены, устало потянулся и заметил:

— Замучили нас совсем; каждый вечер собирается дума, немало понакопилось дел-то!

Иван Глебыч решился напомнить дяде о сватовстве его, Морозова, у княжны Аксиньи Пронской.

— Говорил ли ты, дядюшка, с князем Пронским, Иван Петровичем?

— О чем? — изумленно спросил начавший дремать Урусов.

Он уже успел забыть о фантастическом проекте сватовства, которое сам же предложил племяннику.

— А помнишь, ты меня женить на княжне надумал? — робко проговорил юноша.

— Совсем из памяти вон, племянник! Забот не мало было за это время. Но поговорю, сегодня же скажу ему.

— Уж удосужься, князь, — просил его молодой Морозов.

— Раз сказал — исполню! Не проси!

В его голове снова, действительно, мелькнула теперь мысль, нельзя ли, в самом деле, привести этот план в исполнение.

— Что это тебе вдруг вспомнилось, племянник, — шутливо проговорил Урусов, — али княжна тебе в самом деле зазнобила сердце?

Иван Глебыч нерешительно заметил:

— Княжна княжной, дядя, о матушке скучаю; ее мне вызволить хотелось бы скорей.

— Ты добрый сын, Иван! Коли мне удастся тебя на Пронской сосватать, надеюсь, что царь помилует обеих сумасбродок.

Племянник низко поклонился дяде и, еще раз напомнив ему о своей просьбе, отправился домой. После его ухода князь оставался некоторое время в раздумье и затем отправился из дому.

Хотя он и глубоко сомневался в успешности предложенного им сватовства, но он все-таки хотел исполнить данное им племяннику обещание.

Дом князя Пронского находился не близко и, усевшись в расписные сани, Урусов отправился на лошадях к нему.

Неожиданный приезд князя Петра встревожил весь дом Пронского.

— Уж не послом ли едет он от государя? — строил предположения хозяин.

Заскрипели ступени крыльца под тяжелыми шагами прибывшего.

Князь Иван Петрович поднялся к нему навстречу.

Оба князя троекратно обнялись.

Обычай того времени не позволял сейчас-же приступить к разговору, ради которого Урусов сюда приехал.

Поговорили о делах московских, о том, о сем. Хозяин велел подать меду и выпил вместе с гостем по стопе.

— Послушай, князь Иван Петрович, — решился наконец выяснить цель своего приезда Урусов, — имею к тебе великое дело.

Хозяин насторожился.

— Рад тебя слушать князь, сказывай про дело твое важное. Гость в коротких словах, но толково, пояснил хозяину о сватовстве племянника.

Сосредоточенно выслушал последний его и ответил:

— Ты прав, это дело важное, подумать надо!

XX

На другой день после допроса в подклеть, в которой были посажены узницы, явился думный дворянин Илларион Иванов.

— Как почивать изволили? — насмешливо спросил он, — поди, райские сны снились? Аввакумку пса во сне видели?

У Морозовой готово было вырваться резкое елово, но удержалась.

— Отвечать мне не хочешь, кичливая? Ин будет по твоему, помолчим!

И думный дворянин вышел из подклети. Немного спустя он вернулся туда вместе со стрельцами, которые несли два стула с цепями.

— Вот вчера, боярыня, не хотела ты на ногах стоять, больные они у тебя, — снова обратился Илларион к Морозовой, — ноне мы твое желание уважили: стульцы для вас обеих приготовили, да еще какие! Смотри-ка, чтобы не свалились вы с них, цепочкою шею поприхватим, — не опасно будет!