Михаил Ландбург - Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф

• Название: Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф
• Автор: Михаил Ландбург
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015

Гуш-Кати́ф (ивр. גוש קטיף‎, «урожайный блок») – блок еврейских поселений на юге сектора Газа, который был ликвидирован в августе 2005 года.

В рамках плана «одностороннего размежевания» Израиль начал эвакуацию еврейских поселенцев и войск из сектора Газа. Поселения были эвакуированы и разрушены. В последующие месяцы территория была передана Палестинской автономии.

---

– Вот именно!

Анна рассмеялась. Она смеялась очень громко, и Виктор попросил:

– Уймись!

Анна унялась и сказала:

– В шестой главе «Бытия» сказано: «Истреблю с лица земли людей, которых Я сотворил, ибо Я раскаялся, что создал их».

– Это было минутной слабостью Создателя, – заметил Виктор. – Позже, передумав, Он принялся клонировать людей с ещё более яростным рвением, чем прежде…

– Ты что, совсем охренел? – спросила Анна.

– О-о-о-о-о! – вскрикнул Виктор.

– Что означает это блеянье?

– Прости, пожалуйста, но, так я выражаю наивысшую степень своего восхищения… Кстати, в тюремной камере я обучился слову, которое тоже начинается на «о» и оканчивается на «ел»!

Анна поднялась с кровати, неторопливо прошлась по комнате и спросила:

– Я плохо выгляжу?

– Неплохо!

– «Неплохо» – это как?

Виктор пояснил:

– «Неплохо» – это лучше, чем «плохо»

– Но хуже, чем «хорошо»?

Виктор досадливо поморщился, подумав: «Все мои девушки, как правило, сильно отличались друг от друга, но стоило им обнажиться, как тут же выявлялось их удивительное между собой сходство».

Взгляд Виктора показался Анне странным.

– Что-то не так? – спросила она.

Виктор подошёл к Анне и, заглянув в глаза, взял за плечи. Потом усадил на кровать. Потом уложил. Потом, подумав, что делает совсем не то, что хотел бы делать, посадил снова. Потом решил: «Не понимает она»

– Ответь, пожалуйста! – просила Анна. – Что-то не так?

Виктор опустил голову; в эту минуту он узнал, что к Анне не вернётся.

– Ответь!

Оставив на стуле квартирную плату за месяц вперёд, Виктор отошёл к двери.

– Уходишь? – спросила Анна. – Уходишь вот так?

– А как уходят?

Анна вжалась в постель.

– Тогда иди… – проговорила она.

Покачав головой и подумав «как луна не умею», Виктор надавил на дверную ручку. Его неприятно будоражило. Всякий раз, расставаясь с женщинами, его неприятно будоражило.

* * *

Беер-Шева,16-ое августа 2005 года, 13–20

Горячий воздух налипал на нос и щёки, а на залитые солнцем улицы Беер-Шевы было больно смотреть. На краю тротуара несколько человек ждали автобуса. Виктор заглянул в лица людей, пытаясь обнаружить на них мысли, напоминающие о завтрашнем дне, или хотя бы угадать, кто «наш», а кто «не наш». Ничего Этого лица не выражали. Виктор отступил в тень брезентового навеса над мебельным магазином и суетливым движением пальцев отстегнул на рубашке ещё две пуговицы. «Завтра…» – ни о чём другом, кроме как об Этом, не думалось. «В какой-то сотне километров от Беер-Шевы готовится преступление, – подумал он, – а эти граждане…».

Виктор вышел из-под навеса, убеждая себя, что выражение на людских лицах – это ещё не показатель, зато бегущие по мостовой автомобили с оранжевыми ленточками на антеннах утешали, вызывая в нём радостное чувство и уверенность. «Эти-то – наши…» – Виктор с удовольствием повёл счёт проезжавшим мимо него автомобилям с оранжевыми лентами: один, два, четыре, семь, двенадцать… «Наши – выстоят!» – твёрдо подумал он и в нагрудном кармане потрогал губную гармошку.

«Надо бы сыграть что-нибудь торжествующее?» – решил он.

Передумал.

«Ещё не время…».

«Завтра!..»

Рядом, широко размахивая руками, прошли три парня в чёрных лапсердаках и чёрных широкополых шляпах; они яростно спорили между собой – каждый пытался дать свой комментарий какой-то цитате из священного писания. «У них – ихнее…» – подумал Виктор.

Высокий старик, стоя посередине тротуара, прокричал: «В помощь сиротам!.. Вам зачтётся!..» На старике был серый в тонкую белую полоску пиджак, синие джинсовые брюки и сандалии на босу ногу. В руке он держал жестяную банку, на крышке которой была проделана узкая, но вполне заметная щель.

«Забота о сиротах через щель», – подумал Виктор и опустил пять шекелей.

Впереди мигнул зелёный глаз светофора, но, немного переждав, густо покраснел. Виктор отвёл взгляд. «Зелёный – можно; красный – нельзя. Живём, согласно указаниям светофора…»

На углу, возле лотка с бананами, мужчина, оторвав глаза от газеты, торопливо глядел по сторонам опасливым, растерянным взглядом, а стоящая возле него женщина, безвольно опустив руки, упорно глядела себе под ноги. «Мужчина, должно быть, «из наших», – предположил Виктор, – а она – чёрт знает…»

Со стороны пустыни, таща на себе высохшие апельсиновые корки, пустые пластмассовые банки, обрывки газет, в город прорывался горячий ветер.

Мужчина протёр глаза, его лицо страдальчески напряглось.

«А я тебе говорю, что они не посмеют!..» – сказал он и вдруг, ухватив женщину за плечо, легонько встряхнул её.

«Ты много чего говоришь…» – вяло отозвалась женщина. Она продолжала смотреть себе под ноги.

«Не позволим…», – подумал Виктор и ударом ноги отбросил пластмассовую банку. Та с шумом отлетела в сторону.

«Завтра… – думал Виктор. – Через какой-то десяток часов – настанет завтра…»

За спиной послышался скрипучий голос:

– Развлекаешь себя?

Виктор обернулся.

Остроносая старушка с дряблыми щёчками, вытянув далеко вперёд шею, впилась сердитым взглядом.

– Вроде бы! – признался Виктор.

– Ужас и только! – старушка съёжилась.

– Что? – ошеломлённо спросил Виктор. – Что ужас?

– Всё, что вокруг… – ответила старушка. Присев на выступ тротуара, она закурила.

Виктор оглянулся вокруг, подумал: «Что есть, то и есть…»

У молоденького полицейского он спросил: «Как дела?».

Полицейский поднял глаза.

– Чего тебе?

Виктор свой вопрос уточнил:

– Ты наш?

Полицейский устало вздохнул.

– С головой в порядке? – спросил он.

– А какой сегодня день?

– Солнечный!

– Если день солнечный, тогда в порядке…

Полицейский поперхнулся, вобрав в себя, видимо, лишний глоток воздуха. Отдышавшись, сказал:

– Убирайся!

Лоб Виктора покрылся испариной.

– Не наш… – с тоской проговорил Виктор.

Полицейский невесело посмотрел по сторонам.

– Ты мне? – спросил он.

Виктор тоже посмотрел по сторонам.

– Убирайся! – повторил полицейский.

– Куда?

– В одно место!

– Уже был!..

– Тогда иди в… – полицейский не договорил.

Виктор повернул туда, откуда доносилась музыка.

В крохотном ресторанчике, напоминавшем узкий коридор железнодорожного вагона, стояли три прижатых к стене столика. Виктор сел за тот, который у входа.

«Пиццу с грибами и стакан томатного сока», – попросил он.

Телевизор был настроен на CNN. Показывали охоту в Кении, потом по экрану забегали туристы из Сан-Марино, потом сообщили о курсе доллара, потом представили на обозрение казино Лас-Вегаса, яхты в Эгейском море, длинные чёрные Роллс-Ройсы на международной автомобильной ярмарке, шумную оргию в Барселоне и снова охоту в Кении.

«CNN до нас так же, как нам до CNN», – подумал Виктор и спросил:

– А если переключить?

На другом канале шла передача об эвтаназии, а на следующем – старые снимки из Сербии.

– Американцы бомбят Белград, – сказал человек за стойкой. – Как-то некрасиво!..

– «Некрасиво!» – это всё, что ты можешь сказать?

– А что ещё?

Виктор немного помолчал. Потом сказал:

– Учёные считают, что продолжительное сидение перед телевизором ведёт к слабоумию…

– Понял! – сказал человек за стойкой и, выключив телевизор, вставил видеокассету.

– Кто поёт? – спросил Виктор.

– Я! Старая запись… Ария Жермена из «Травиаты»… Прежде пел в опере города Новосибирска, а теперь, как ты понимаешь, я тут…

«В заднице!» – мысленно договорил Виктор; откусив от пиццы и утерев губы бумажной салфеткой, вслух заметил:

– Весело здесь!

Человек за стойкой покачал головой, убавил звук и, подмигнув обоими глазами, печальным голосом проговорил:

– Теперь, повсюду некрасиво, зато весело…

– Будет красиво! – пообещал Виктор.

Глаза человека за стойкой увлажнились.

– А у меня тоска… – сказал он.

– Тоска? – Виктор сделал недоумённое лицо. – Любопытно, на что она похожа?

– Не знаю, – ответил мужчина. – У тоски нет ни цвета, ни запаха… Тоска – она и есть тоска… Может, я просто недотёпа?

Виктор посоветовал:

– Себя лучше не оговаривать.

– Нет?

– Нет!

– А что лучше?

– Оговаривать других…

Человек за стойкой задумчиво посмотрел на Виктора.

– Боюсь я этой страны, – вдруг сказал он. – Боюсь я здесь, и всё тут…

– Тут весело, – сказал Виктор.

Мужчина покачал головой.

– Кажется, это бездумное веселье оплачиваем не мы… Субсидированная, так сказать, жизнь… А ещё мне кажется, что жить надо не так…

Вытянув шею, Виктор спросил:

– А как – так?

– Иначе… Мой приятель собирается осесть в Штатах. Я его спрашиваю:

– Что хорошего в Штатах?

– Хотя бы тем, что они отсюда далеко, – говорит он.

– А ты как считаешь?

– Я считаю, что там живут славные ребята, только гадость это, что они возомнили из себя циркачей и теперь всем миром жонглируют… И нами, кажется, тоже…