Илья Маркин - Впереди — Днепр!

• Название: Впереди — Днепр!
• Автор: Илья Маркин
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Судьбы героев романа прослежены на огромном поле Курской битвы, в которую Гитлер бросил почти миллионную армию, вооруженную 10 тысячами орудий и минометов, 2700 танками и самоходными пушками и двумя с лишним тысячами самолетов. Семь суток советские войска, в том числе и герои этого романа, под командованием генералов Ватутина и члена Военного Совета фронта Хрущева отражали яростные атаки превосходящих сил врага, а затем сами перешли в контрнаступление и погнали гитлеровцев к Днепру.

Особое место в романе занимает показ героизма, мужества и отваги молодых воинов, воспитанных комсомолом и партией.

---

«А как же Валя, где она?» — вспомнив медиков, подумал он. За весь день боя он не только не видел Валю, но ничего не слышал о ней. Говорили только, что медпункт на прежнем месте и его не задели ни бомбы, ни снаряды.

— Скоро? — едва уловимым шепотом прервал его мысли Козырев.

— Еще десять минут, — взглянув на светящийся циферблат часов, ответил Дробышев.

Вопрос Козырева сразу же изменил настроение Дробышева. Он встал, прилег грудью на бруствер траншеи и всмотрелся в темноту. Он хорошо знал, что сейчас между ним и противником в двух траншеях еще сидят наши стрелки, пулеметчики, бронебойщики. Но вот минутная стрелка подойдет к цифре «12», и все, кто сейчас занимает две первые траншеи, ходами сообщения двинутся в тыл, а он, Костя Дробышев, с тремя пулеметчиками и шестью автоматчиками окажется лицом к лицу с противником. Правда, там, далее, останется точно такая, же группа Черноярова, а еще левее три подобных группы из первого батальона. Но и Чернояров, и особенно, другие группы будут далеко, растянувшись по всему двухкилометровому фронту. Все эти торопливо наплывавшие мысли тревожили Дробышева. Чтобы отвлечься от них, он подошел к пулемету, ласково погладил холодный металл и вдруг вспомнил, что с этим самым пулеметом они с Чалым ползли по снегу к высоте, за которой укрылись фашистские пулеметы.

«Друг ты мой, дружок, — мысленно сказал Дробышев, держась за рукоятки, — под Воронежем не подвел ты, послужи честно и теперь».

Этот мысленный разговор с пулеметом, как с живым: существом, который в другое время он бы высмеял, сейчас наполнил Дробышева новыми силами и уверенностью, что все будет хорошо.

— Ну, товарищи, — отойдя от пулемета, заговорил он с удивительным спокойствием в голосе, — время! По местам!..

Бесшумно и неторопливо, словно отправляясь на самое обыденное дело, Гаркуша и Тамаев встали у пулемета, а стрелки по трое разошлись в стороны.

Дробышев и Козырев стояли рядом, чувствуя плечами друг друга. В небе все так же невозмутимо потрескивали, то удаляясь, то приближаясь, неторопливые У-2; отыскивая их, все так же чертили небо светящиеся пунктиры, и все так же, наперекор им, полыхали вдали коротенькие зарева и доносились глухие взрывы. На земле бой почти совсем замер. Только справа и позади, к северо-западу и на юге, где-то у Белгорода, все еще гремела канонада и кровавые всполохи метались по небу.

Дробышеву хотелось заговорить с Козыревым, но тот, видимо, о чем-то думал, круто склонив голову.

Резкий отсвет одна за другой взлетевших ракет прорезал темноту.

— Сигнал, — прошептал Дробышев.

И не успели еще отгореть красные ракеты, как далеко позади, там, где, как знал Дробышев, должны были прорывать кольцо вражеского окружения третий батальон и танковая рота, раздались гулкие выстрелы, застрочили пулеметы.

— Это дивизионная артиллерия наши фланги прикрывает, — пояснил Дробышев. — Вот здорово бьет. Ну, если так все время будет, то прорвемся наверняка.

— Конечно, прорвемся, — поддержал Козырев.

По ходам сообщения от переднего края послышались осторожные, шуршащие движения ног, легкие стуки, приглушенные не то шепот, не то вздохи. Вскоре едва уловимый шум приблизился, и над ближним ходом сообщения замелькали темные силуэты поспешно уходивших людей. Дробышев хорошо знал, что это покидают свои позиции и начинают отход стрелковые роты, но почувствовал вдруг, как что-то оборвалось внутри и по всему телу пробежал колючий озноб.

Первые минуты после начала прорыва, видимо еще не понимая, что случилось, противник молчал. Но вот, словно спросонья, где-то справа протрещала пулеметная очередь, потом взвилась, разбрасывая слепящий свет, ракета, и сразу же, как по единой команде, по всему окружью застрочили автоматы, раскололось в небе множество ослепительных ракет, лающим аханьем ударили минометы.

Дробышев замер, щурясь от яркого, нестерпимого света. Хотелось лечь на дно траншеи и не подниматься, пока не исчезнет этот противный мертвенный свет и не утихнет пальба.

Кто-то, тяжело дыша, подбежал к нему и хрипло спросил:

— Дробышев?

— Я, — отозвался Дробышев, узнав в подбежавшем командира пятой роты.

— Из первых траншей все люди отведены, перед вами наших никого нет, — торопливо сказал командир пятой роты и, на ходу пожав руку Дробышева, скороговоркой добавил:

— Будь здоров! До скорой встречи.

«До скорой встречи!» — с ядовитой ухмылкой повторил Дробышев, сам не понимая, за что осуждал командира пятой роты.

Огонь противника усиливался и нарастал. Подавляя ночную темноту, непрерывно взлетали осветительные ракеты.

— Давай, давай, — с каким-то странным вызовом воскликнул Козырев, — пуляй ракеты, свети ярче!

Дробышев удивленно взглянул на него, недоумевая, чему он радуется, но тут же поспешно отвернулся, стараясь скрыть от Козырева свою оплошность. Шквал вражеской стрельбы и этот мертвенный, заливающий все слепящий свет ошеломили его, и он совсем забыл, что одной из особенностей действий групп прикрытия отхода ночью является использование осветительных ракет противника.

Дело в том, что противник, пуская ракеты, освещает не только наши, но и свои позиции и, особенно, пространство между позициями. В этих условиях малейшее движение на любой стороне будет немедленно замечено. Это было особенно важно для крохотных групп прикрытия, которые, затаясь на большом участке, могли видеть все, что делается у вражеских позиций, оставаясь невидимыми. Короче говоря, если противник усиленно светит ракетами, то нечего опасаться его наступления.

«Свети, свети!» — повторил теперь и Дробышев, но противник, видимо, понял все и, продолжая по-прежнему строчить из пулеметов и автоматов, прекратил пускать ракеты. Густая, зыбкая темнота, усиливаемая отблесками выстрелов, вновь окутала землю.

Теперь, когда главные силы оставили первые траншеи, началась работа групп прикрытия отхода. Нужно было показать противнику, что в обороне ничего не изменилось, что советские войска как упорно стояли на своих позициях, так и стоят. Если же противник попытается наступать, то задержать его, дать возможность нашим подразделениям беспрепятственно отойти, а затем и самим группам прикрытия незаметно перебраться на новый рубеж.

— Начинаем, Иван Сергеевич, — сказал Дробышев, хватая ракетницу и сумку с ракетами, — как договорились, вы там, слева, а я — справа. Смотрите, командир роты уже начал, — показал он на взвившуюся впереди и справа осветительную ракету.

Пока Дробышев по траншее отбегал вправо, в группе Черноярова, а затем еще левее, сменяя одна другую, взлетело несколько ракет. Дробышев выстрелил, перебежал дальше и пустил еще одну ракету. Как и несколько минут назад, все полуокружье, где оставались только наши четыре группы прикрытия, сияло ярким, режущим глаза, светом. Ослепленный противник ослабил, а затем и совсем прекратил огонь, видимо, ожидая темноты. Но ракеты взвивались то в одном, то в другом месте, не давая ни на секунду сгуститься темноте.

Противник, не имея возможности вести огонь с переднего края, ударил минометами из глубины. И сразу же, как было условлено, все группы прикрытия затаились, прекратив светить ракетами. Вражеские мины, с треском разрываясь, густо покрыли все пространство, откуда уже давно ушли все наши подразделения.

Первая удача вдохновила Дробышева. Он подбежал к пулемету, обхватил руками склонившихся к площадке Гаркушу и Тамаева и в перерывах между близкими взрывами прокричал:

— Сейчас они в атаку бросятся. Мы осветим, а вы, как только они поднимутся, бейте на пределе, а потом сразу назад, на следующую позицию.

— Есть, товарищ старший лейтенант, — ответил Гаркуша, — вмажем, аж в том самом Берлине отзовется.

«Ну и орел же этот Гаркуша, все ему нипочем», — подумал Дробышев и спросил второго пулеметчика:

— Как, Тамаев, угостим фрица?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — прокричал Алеша, — патронов хватит.

Как только минометный обстрел стих, Дробышев в разных направлениях выпустил четыре ракеты и сразу же перед нашей, теперь совсем пустой первой траншеей, увидел бежавших группами вражеских пехотинцев.

— Огонь! — закричал он пулеметчикам, но те уже строчили длинными очередями. К ним присоединились очереди автоматчиков, и фашистская пехота, так и не добежав до нашей траншеи, приросла к земле.

— Скорее назад, скорее! — торопил Дробышев пулеметчиков и подбежавших к ним автоматчиков. — Ваши все? — спросил он Козырева.

— Все, идите впереди, — я замыкаю, — ответил Козырев.

Ходом сообщения Дробышев побежал вниз. Топая и тяжело дыша, за ним спешили пулеметчики и автоматчики. Позади, где перед нашей траншеей залегла фашистская пехота, трещали автоматы, потом послышались далекие выстрелы, и мины обрушились на то место, откуда только что ушла группа Дробышева.