Хьюберт Селби - Глюк

• Название: Глюк
• Автор: Хьюберт Селби
• Издательство: Торнтон и Сагден
• Жанр: Контркультура
• Год: 2003
• ISBN: 5-93923-025-3

Может ли человек жить, если, по мнению врачей, он давно уже должен был умереть? Можно ли стать классиком литературы, не получив высшего образования и даже не окончив школы? Можно ли после выхода в свет первой же книги получить мировую известность? Хьюберт Селби на все эти вопросы ответил утвердительно. Став инвалидом в 18 лет, Селби не только остался жить вопреки всем прогнозам врачей, но и начал писать книги, которые ставят в один ряд с произведениями Германа Мелвилла и Джозефа Хеллера.

Роман «Глюк» — это шокирующее повествование от лица террориста, вполне вероятно, виртуального. Что происходит в психике человека, доведенного до отчаяния? Можно ли найти смысл своей жизни в смерти других людей? Стоит ли на насилие отвечать насилием?

Написав «Глюк», Хьюберт Селби еще раз подтвердил свой статус современного американского писателя первой величины.

---

Разве не предначертано, что никто не останется без утешения? Он так увлечен своим новым делом, что не замечает, как оно поглощает его целиком. Ему даже невдомек, что куда-то подевался револьвер, который два предыдущих дня был с ним единым целым, и он уже не различал, где кончается он сам и где начинается револьвер. Долгими часами сидел он на диване с револьвером во рту, надеясь положить конец своей трагической и полной боли жизни, желая одного — расстаться с этой пустотой ради пустоты вечной; и снова он в одно мгновение сбросил саван пустоты, сам этого не заметив, вопреки своим намерениям. Разве так не бывало раньше? И сколько раз.

В стакан с колой! Очень удобно. И как поэтично — провести церемонию казни прямо в разгар праздника в честь того, что городок умеет ставить ниггеров на место… Обработать копченые ребрышки, чтобы возмездия вкусили все. Нет, так нельзя. Нельзя убивать невиновных. НЕВИНОВНЫХ?! А что, найдутся и такие… наверное. Скажем, дети. Кое-кто из молодежи. Эти вообще не знают, о чем звон. Но большинство заслуживает смерти вместе с Верзилой Джимом. По крайней мере присяжные. Чтобы получить список фамилий, нужна всего минута. Может быть, они еще живы, как я Джим Кинси. Такие не умирают, даже не стареют. Почему? Почему, проклятие, они так цветут? Ничто их не берет. Вечная жизнь, сплошной парад, не омрачаемый дождиком. Ну так пикник мы спрыснем дождем. В кои-то веки небеса помочатся на этих ублюдков. Коллективное пищевое отравление. Нужна осторожность, чтобы уберечь детишек. На подготовку и планирование есть целый год. Год! Не многовато ли? Лучше бы прямо сейчас взять и всех перебить. Полегче. Осторожность прежде всего. Поспешай медленно… и все такое. Предстоит решить некоторые технические проблемы. Это будет посложнее Барнарда. Там был многолюдный кафетерий, где тебя никто не заметил. Тут другое дело — захолустный городишко. Они наверняка заметят чужака, особенно в День Освобождения. С другой стороны, там привыкли к репортерам на празднике. Можно проскочить. А если меня увидят и узнают на телеэкране? Новая проблема. Спокойствие. Все по порядку. Не может он постоянно торчать в этой своей дыре. Должен же он иногда оттуда выбираться. Не дома, так в пути — но я его достану.

А вот это уже интересно… Об этом нужно серьезно поразмыслить. Репортеры знают всю подноготную старины Верзилы Джима, в архивах телекомпаний есть его полное досье. Но явиться к ним я не могу, это значит сразу себя выдать. Что ляпнул Верзила Джим? Какие-то его слова навели меня на мысль… черт, какую именно??? Кто-то внутри меня ухватился за сказанное им. Ничего особенного он не сказал, так, обмолвился, но у меня внутри щелкнуло. Жаль, что я не записал передачу. Хотя лучше не вспомнить, чем заиметь дома такую опасную улику. Нечего хранить такие гадости, как Верзила Джим Кинси, пусть даже только в виде кадров на пленке. Дар Юга человечеству. Отвратительный, мерзкий сукин сын, что ты сказал? Если так упорно вспоминать, можно получить заворот мозгов. Лучше просто прогуляться по городу. Погодка что надо, мэм, и прочая опостылевшая фигня. Никак не вспомню, прямо голова пухнет. Нет, немедленно на воздух, пирог и кофе — лучшее лекарство. Поглазею на людей, полистаю газетку. Звучит обнадеживающе…

Чудный вечерок. Отменно освежает. Пиджачок пришелся в самый раз, а ведь не помню, как надевал… Как это пришло мне в голову? Наверное, я гений. Кто бы подумал? Прохладный воздух подобен бальзаму. Я даже не догадывался, насколько перегрелся, особенно голова… или правильнее сказать «разгоряченный лоб»? Из той же оперы, что «из-за него моя вскипает кровь». Какова температура кипения крови? А воробьи-то, воробьи! Ишь, расчирикались. На них тоже действует посвежевший воздух. А что, если автомобильные гудки заменить воробьиным чириканьем? Забавно. Или, допустим, криком сойки, вороньим карканьем, совиным уханьем — вот гадость! Нет уж, лучше старый добрый гудок.

Смотри-ка, за столиками еще сидят ужинающие — а как еще назвать людей в «Деликатесах»? Звучит лучше, чем «едоки». Кто кого ест? Черничный пирог и ванильное мороженое кому угодно прояснят взор, облегчат сердце и душу. Чтобы соблюсти приличия, вооружимся ложкой. Вилкой здесь не обойдешься. Всегда хочется доесть остаток — растаявшее мороженое и черничную начинку. Боже, если бы можно было питаться только этим! Истинное наслаждение! Плевать, пусть что хотят, то обо мне и думают… Вот оно! Именно это он и сказал. Хорошо, что я уже доел пирог и мороженое, а то заторопился бы домой, оставив эту вкуснотищу. Нет, рассудок — настоящее чудо. Ждал, пока я поем, и только потом подсказал ответ. О, как упоительны дары Провидения! Домой, домой, там я оставил свое сердце… и Интернет. Подожди же, друг Горацио. Позволь помедлить. Все в образцовом порядке и останется таковым, когда мы войдем в Сеть. Разве не чудесно, о принц, помучить самого себя еще несколько волшебных мгновений? О да! Брести среди деревьев, в листве которых распевают птицы, мимо машин, украшенных их пометом… или это узор в горошек, или отражение луны… Симпатичная мелодия и неудачная метафора. Если это твоя машина, то ее просто загадили птицы. Хорошо хоть, что у собак нет крыльев. Похвальная умеренность эволюции.

Итак, домой, где я оставил свое сердце и Интернет, Тра-ля-ля, тра-ля-ля. Ну- ка, ну-ка, попробуем, еще разок… Ух ты! Фотография, да не одна! Несколько старых, еще с суда. Да, с тех нор он поправился. Хорошее питание и чистая совесть. Делай как я. Боже, да о нем больше сведений, чем о бейсболисте Бэйбе Руте. Прямо дневник, день за днем, с самого суда. Исчерпывающие сведения, а ют и барбекю в честь первого Дня Освобождения… Говорят, врага надо изучать, но не настолько же подробно.

Мне требуются более свежие данные. Какие у него теперь привычки? Где вы бываете, мистер Верзила Джим Кинси? В боулинге, на бейсболе, еще где-нибудь… нет, там слишком тесные бары, с примелькавшейся клиентурой. Изо дня в день, из года в год одно и то же: кафе, магазин, несколько миль дальше по дороге… нет-нет, мне нужно место, где можно затеряться в толпе, причем знать заранее, что он туда явится. Войти и выйти. Без ночевки в мотеле. Здравствуй и прощай. Мне очень жаль, бэби. Какое-нибудь людное место, где он постоянно бывает. С толпами, в которых можно исчезнуть. Джимми, Джимми, не можешь же ты годами безвылазно торчать в этой своей дыре! Ты должен бывать на людях, куда-то ездить… Спокойно. Времени полно. Я лазил по сайтам два часа и накопил тонны сведений, теперь надо только переварить их. Что-нибудь обязательно найдется. Завтра, послезавтра, на днях. Без спешки. Какой долгий день! Потянуться, немного походить кругами — и в постельку. День был насыщен переменами. Я уже успел забыть, что большую часть его провел так же, как предыдущие несколько дней: с поганым револьвером во рту. Чувствовал себя так паршиво, что даже не мог покончить с собой. Господи, всего несколько часов назад! Снова дергается глаз. Эмоциональное истощение. И при этом воодушевление. Дьявольская смесь. Предвкушение завтрашнего дня. Всегда есть надежда… что-то. ради чего стоит жить. Проявить терпение — и оно отыщется. С лава богу, я нашел. Опять. Закрываем глаза и погружаемся в сон. Глубокий сон непотревоженной совести. Что- ж, Верзила Джим, старина, у нас с тобой есть кое-что общее. Ага, если бы я так считал, то уж точно покончил бы с собой. Но я этого не сделал, а тебя ждет заслуженное возмездие. Твои дни сочтены. Верзила Джим, жирный слабоумный мерзавец. А теперь поглядим, сколько твоих присяжных еще не испустили дух. Они твоя ровня, вы друг друга стоите. Погоди-ка… Что-то я об этом не задумывался. Тридцать лет прошло, а я хлопаю ушами. Ты же был тогда молодым парнем, верно. Джимбо? Двадцать с небольшим. Многовато для индейского обряда инициации, для ритуала посвящения в воины, но, похоже, ты занимался именно этим. Пытался что то доказать. Звезд с неба не хватал, устроился после школы на фабрику по упаковке куриных тушек. В школе особо не отличался: по успеваемости — в хвосте, по популярности — там же, по спортивным достижениям — даже среди чемпионов пивной кружки не числился. То есть, Верзила Джим, ты был большим нулем, пустым местом, одинокой потерявшейся овечкой. Даже в ремонте машин ты не больно смыслил, только зря потел под капотом грузовичка. Похвастаться тебе было совершенно нечем, прельстить девушку тоже, вот ты и сидел дома, давил прыщ. Не Джим, а одно горе. Если тебя не замечают даже в таком вшивом городишке, значит, ты и впрямь ничтожество. Теперь — другое дело. Ты сумел привлечь к себе внимание. Тобой восхищаются, тебя уважают, каждый год в твою честь устраивают барбекю. Славное достижение! Все, что потребовалось, — придавить парочку чернокожих докторишек. Интересно, окажутся ли эти докторишки на большом небесном барбекю, на которое ты угодишь? Занятная тема. Вдруг в чистилище тебя ждет полный медицинский осмотр, с клизмой и всем прочим? А один из докторишек специализировался в проктологии… Знаешь, Верзила Джим, я бы тебе советовал отправляться прямиком в ад, там тебе будет больше по нутру. Но довольно об этом. Пора в постель, дать отдых усталым костям и глазам. Боже, прошлой ночью я улегся с ощущением смертоносного металла во рту, а нынче доработался до того, что глаза сами закрываются, жду не дождусь завтрашнего утра, чтобы поскорее снова приступить к работе. У меня чувство, что появилась весомая причина жить, цель, к которой можно стремиться.