Дмитрий Колесов - Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...»

• Название: Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...»
• Автор: Дмитрий Колесов
• Жанр: Научная Фантастика

«Однажды в СССР». Повесть вторая: «Как верили в себя…» Прода. 06.04. Глава 7. Окончание повести второй.

---

Николай достал из чемодана, щегольскую кожаную папку для бумаг с личной монограммой и авторучку «Паркер» с золотым пером — пижон. Набросал на листочке план заявления о явке с повинной и заставил Диму написать в сжатой форме все, что тот ему рассказал о своей подозрительной работе в Гохране.

— Димон, деньги тебе давали или предлагали?

— Нет, я только зарплату получал и премии. Вот премии регулярно давали и месячные, и квартальные, и годовые. Мои рацухи начальник цеха лично оформлял, по ним тоже выплаты хорошие были. Мы с ним их пополам делили.

— Вот суки жлобские… Но это очень хорошо: денег не получал, так и пиши.

Когда я написал заявление на пяти листах, он уложил его в конверт, где написал мой общаговский адрес, как отправителя и указал ФИО М.У. Дохин. Ну, Псих. Адрес получателя был: Главпочтамт, до востребования, Эдуард Олегович Каюмов.

— Это мой полезный знакомец из Комитета. Значит план действий таков, заявление в ближайшем почтовом отделении отправляем ценным письмом. Едем к тебе на службу и ты берешь окончательный расчет, как я понял это уже не проблема. И сделаем один телефонный звонок из автомата, вот этому нашему получателю.

На хвост им сели, сразу после общаги, куда Димон заскочил сдать ключи. Свои вещи он, еще день назад, положил в две ячейки автоматической камеры хранения Курского вокзала. Колян, свой чемодан оставил у Севы в бане, предварительно достав из него небольшую стопку каких-то пластинок вороненного металла.

Его разговор с Каюмовым Димка слышал, когда стоял рядом с телефоном-автомата и контролировал ближайшую округу, как ему приказал Колян. С того конца, к телефону долго не подходили, потом соединили не с тем человеком и наконец разговор состоялся:

— Эдуард Олегович, это вас штурман с Ориноко беспокоит…. Меня пасут трое и намерения у них опасные… Может у вас там со мной разобраться решили?… Нет… Это меня радует. Мы с другом идем на ВДНХ, там легче будет затеряться или разобраться… Какой, на хрен ждать, они нас сейчас мочить собираются. Отбой.

— Колян, а может пойти в ментовку и сдаться? — Потерянно спросил Димон.

— Дима, ну думай толковкой… В этом деле такие серьезные люди подвязаны, что нас просто успеют удавить в камерах, пока мы будем кричать свое: Слово и Дело. Там такие деньжищи вертятся, что за них десяток Димонов и столько же Колянов прикончат. Здесь дело должно быть под серьезным надзором, а это уж никак не ментовка.

На ВДНХ парни крутились по людным местам, как бы пытаясь оторваться от преследования и в тоже время старались посадить себе на хвост людей из конторы. Дима почувствовал, как за ними стали следить еще двое и сказал Николаю об этом.

— Дима их уже больше, потому сворачиваем с аллеи на тропочку и бежим, что есть духу, за тот кустарничек. Там ты падаешь на землю и не отсвечиваешь, пока я тебя не позову.

Дима едва успел упасть за березку, как на полянку ворвались три человека. Сначала выскочили двое и сразу разошлись в стороны, затем за кусты осторожно зашел еще один человек и внимательно осмотрелся вокруг, а затем достал пистолет с набалдашником на стволе. Глушителем, понял Димка. И в этот момент Николай будто взорвался — скрутил корпус влево и со свободно висящей, до этого, правой руки вырвалось лезвие и вошло в горло человеку поднимающему пистолет. Стоящий справа от нас, сунул руку под полу куртки и получил метательный нож в глазницу с левой руки Николая. И тут на поляну влетели еще люди и… зафиксировали ребят: уложили лицом вниз. Надели им наручники, завернув руки за спину и тщательно стали обыскивать. Трупы, как понял он, тоже. У человека с пистолетом вытащили удостоверение и тут же его отдали старшему, который внимательно наблюдал за Коляном.

Командир группы захвата внимательно рассмотрел удостоверение, положил его в карман и подошел к молча лежащему Коляну.

— Были еще, кто следил за вами?

— Нет, мы никого не заметили. Эдуард Олегович, на ваше имя послано, на Главпочтамт, ценное письмо. Когда ознакомитесь с ним, то это снимет много вопросов.

— Все сделаем, а сейчас подойдет медицинский автобус и всех на носилках перенесут в него. Так что, не дергайтесь. Мы на вас простыни накинем.

Так никто и не собирался дергаться, ребят приняли такие волкодавы… Когда добрались до места содержания, то Диму с Коляном развели по разным помещениям. Димону досталась одиночка с санузлом из унитаза и умывальника. В принципе нормально и он уже хотел прилечь на нары, однако не получилось. Вызвали на беседу, которая называется допрос. И так целую неделю Дмитрий говорил, писал, рисовал и снова по кругу… Сначала он волновался, обдумывал свои слова, а потом выдохся и говорил на автомате. Видно дознаватели и добивались этого эффекта перевозбуждения. Ловили его на противоречиях, неточностях, недомолвках… Но все когда-то кончается и он это понял, когда его привели в ставшую привычной комнату следователя. Только там сидел подполковник известный ему, как Эдуард Олегович Каюмов.

— Значит так… товарищ Кислицын, — сказал он и улыбнулся, когда Димка с шумом выдохнул.

— Показания по делу с тебя сняли, заявление о явке с повинной было приобщено. По результатам дознания постановили, что ты будешь проходить, как свидетель.

— А Колян, то есть Николай Медведев?

— С тем… — выдержал паузу Каюмов, — еще проще.

Он ухмыльнулся и объяснил Диме:

— Медведев, как оказалось — наш внештатный сотрудник.

— Колян, сексот? — Поразился Дима.

— Он, правда, этого еще не знает, — засмеялся комитетчик, — но деваться ему некуда. Два трупа, даже если ему суд признает адекватную самозащиту, то с морем будет покончено. Навсегда. А так оперативная работа… а здесь всякое бывает.

— Он здесь?

— А где ему еще быть, завтра вас отвезут в аэропорт. Пока не закончим с этим делом, тебе дома появляться нельзя. Николай сказал, что ты бы согласился поехать на Урал с минералогической экспедицией. Что думаешь?

— Поеду, только меня дома ждут.

— Ничего, еще месяца три четыре подождут. Так будет лучше всем. Напишешь сейчас письмо и мы его через недельку отправим из Москвы. Пришедшие письма будут пересылать тебе по новому адресу, а ты будешь отвечать на наш московский адрес. И ситуация будет видеться такой: ты работаешь в Гохране, головы не поднять, но скоро приедешь. Правда, если не отошлют в срочную командировку. Это на случай, если кто-то к тебе заявится.

— Так я что, теперь тоже сексот? — Потрясенно спросил Димон.

— А тебе этого очень хочется?

— Нет, совсем не хочется, — с трудом промямлил тот.

— И не нужно парень, но вот если ты узнаешь о врагах страны и ворюгах обкрадывающих наш народ. Ты разве, не сообщишь об этом в органы?

— Не знаю, — честно ответил растерявшийся парень.

— А ты подумай над этим, Дима. На свободе и на досуге. Прощай. — И пожал ему руку.

А затем, у порога, повернулся и спросил, так как твои настоящие ФИО? — И заржал, скотина.

Понравился ему экслибрис, написанный Коляном на письме. Еще один псих. Московский.

В аэропорту Дмитрий долго силился выразить другу, всю свою благодарность и заверить его, что если нужно он…

— Ты это, Димон, не бери в голову, — заметил его метания Колян, — кто если не друг? Морской закон. Вот Псих, такой торжественный момент истины испортил. И Димка понял, что «здесь у самой кромки бортов друга прикроет друг…» для кого-то красивая песня, а для кого-то образ жизни. Не более и не менее.

Глава 5. «Если друг оказался вдруг и не друг и не враг…»

Веня Крученый. Вениамин Борисович Нудельман, заместитель директора рынка.

Колян ворвался в мою съемную однокомнатную квартиру, как ураган. «Может быть я забыл закрыть дверь по пьяни или он ее вышиб?» — с безразличием подумал я, с трудом выплывая из тяжелого похмельного сна.

А Псих вытряхнул меня из кровати и загнал пнями под холодный душ. Когда он посмотрел на меня, то я поразился взгляду обычно серых глаз друга, ставшими белесыми от бешенства, как и его словам:

— Ты, что творишь, сука, — сказанными холодным и спокойным тоном.

Вот тогда я всерьез испугался этого нового человека, про которого Федул, как-то сказал:

— А Псих уже убивал, поверь мне Крученный. Уж я, это могу определить — потому как, рыбак рыбака… вижу.

На мою недоверчивую усмешку, добавил:

— Нет, он не мочила и не мясник. Но груз на душе носит — рупь за сто.

Однако теперь, когда я смотрел в глаза Психа, то верил в это безоговорочно.

Аааа, — с пьяной лихостью протянул я, — теперь Псих заявился. Наставлять на путь истинный, а мне по и потому пошел на.

И тогда он меня избил жестоко и умело, не оставляя заметных следов на лице и не калеча. Я пытался защищаться, все-таки не раз участвовал в драках юности. Но это был явно не мой размер и в конечном итоге я сначала потерял сознание, а потом заснул на полу — в грязи, крови и блевотине.