Дмитрий Колесов - Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...»

• Название: Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...»
• Автор: Дмитрий Колесов
• Жанр: Научная Фантастика

«Однажды в СССР». Повесть вторая: «Как верили в себя…» Прода. 06.04. Глава 7. Окончание повести второй.

---

Первого джигита я срубил с одного удара бляхой из низкой стойки. Удивительно как просто попадаются, даже опытные бойцы, на эту простую заготовку. Особенно такие борцы. как эти джигиты. Согнутые ноги, отклоненный назад корпус создают иллюзию, что враг находится далеко от них и необходимо сделать к нему шаг, чтобы накрыть его и раздавить… А он вдруг резко распрямился и оказался совсем рядом. Бляха выхлестнулась из-за спины — удар по голове и аут.

Как я и ожидал, второй горец достал настоящий бебут и крест-накрест полоснул воздух перед собой. Эффектно, конечно, но не эффективно. Я в ответ махнул беской, норовя попасть абреку ленточками по глазам и тот купился — поднял кинжал на уровень лица. Зря, мой носок ботинка с массивной самодельной подковкой врезался ему в голень и счет стал два ноль. Как я и ожидал, «интурист» живо заскочил в машину и заблокировал дверцы.

Оттуда он наблюдал, как я забрал бебут у первого и каму у второго. Идти к Глаше было нельзя, я мог ее подвести. Посему я пошел в экипаж, предварительно просадив камой колесо машины сынку феодала. День был испорчен напрочь.

Кинжалы я спрятал на катере в надежную персональную нычку, а на следующий день мы ушли в ночной дозор. Когда, через четыре дня, мы возвратились и я шел с катера в экипаж, то меня по пути перехватила Глаша.

— Костя, ты меня извини, но больше ко мне не приходи, — сказала подруга пряча от меня глаза.

— Твое слово — закон, — ответил я, — но может объяснишь мне, что случилось?

— Костя, ты добрый и хороший человек, но мне нужно устраивать свою дальнейшею жизнь. Годы идут… Короче, я выхожу замуж.

Вот так вот резко и ни слова про любовь. Сильная женщина.

— Что же, желаю тебе семейного счастья, — сказал я и пошел в казарму.

Я тоже сильный, мужчина. А что еще было мне сказать, она была права. Однако я сомневался — единственная ли это была причина для нашего расставания. Слишком все произошло неожиданно и обрушилось как снег на голову.

Объяснения случившемуся мне дал токарь Тимофей Ильич, в мастерскую к которому я заглянул по поводу мелкого ремонта брашпиля на катере.

— Ты бы Николай, поостерегся выходить за расположение бригады и тем более не ходи в наш район.

Похоже стала вырисовываться причина…

— Это же ты, на нашей улице, покалечил двух азеров? — Спросил меня Ильич.

— Мало ли их бегает по Баку, может на кого-то и нарвались, — отмахнулся я от вопроса.

— Бегает то много, но эти абреки — дальние родственники Эльчибея Гейдар Исмаил оглы. Говорят, что его род происходит от последнего Нахичеванского Хана.

— А я прапра…внук хана Менгли-Гирея. Кого это сейчас колышет?

— Здесь, в Азербайджане, это очень важно и если тебе объявят кровную месть, то ты не жилец. С тобой драться не будут, а просто застрелят в спину.

— Подожди, Тимофей Ильич, а девушка здесь причем?

— Вот это и есть главное. Сын Эльчибея, Гусейн, студент Бакинского университета и год добивался ее благосклонности. Поговаривают, что добился и она забеременела от него, но отец запретил жениться на гяурке. Законный внук должен быть чистых ханских кровей.

— Так это к нему в машину ее тащили злые дядя… И что он теперь хочет?

— Что хочет… Поселит у родственников в Нахичевани и будет его наложницей.

— Ни хрена себе… здесь что, процветает махровый феодализм?

— В горных аулах Нахичевани это нередкий случай.

— А ее родители разве не могут защитить свою дочь, пусть обратятся к властям.

— У нее отчим у которого своих семеро по лавкам и который знает, что власти с влиятельным лицом из Нахичевани разбираться не будут. Для азербайджанцев эта автономия, что-то на подобии Мекки.

— Мне осталось служить меньше года, как-нибудь перетерплю. Буду ходить на цыпочках и постоянно оглядываться.

— И еще, зря ты у них забрал кинжалы. Такое оружие передается от отца к сыну, из поколения в поколение.

— Конечно, нужно было, чтобы они мне их в спину засадили. Передай им дядя, а ты разговор начал с их подачи, что их режики лежат глубоко на дне Каспия. Все.

— Какой ты еще болван, парень, хоть и здоровый как бык. — Услышал я его ответ.

И вот теперь я ходил оглядываясь.

Второй раз мы встретились с Галиной через полгода. Тогда, она сама пришла на КПП бригады и вызвала меня через посыльного дежурного по части. Меня еще удивило, почему матросик смотрел на меня как-то странно. У нее уже был большой живот и ходила она с трудом.

Когда я подошел, она пристально посмотрела на меня, как-будто хотела увидеть что-то особенное на моем лице. Не увидела и протянула мне ожерелье:

— Пусть это будет подарком твоей девушке, — и сунула его мне в руку.

Я не успел слова сказать, как она отвернулась и пошла по направлению к дикому пляжу. Старинное ожерелье из тех, что передаются из поколения в поколение. Странно… и я решил тайком последовать за ней — сильно тревожил меня ее отстраненный взгляд. Пришлось прилично отстать от нее, так как следить за кем-то тайком, в парадно-выходной форме — еще та задача.

Когда я вывернулся из-за поворота на пустынный пляжик, она уже по пояс зашла в воду. Мне пришлось ускориться и я мчал к ней, как мой катер вставший на крылья. А когда вынес ее на берег, она вдруг заголосила пуще сирены в тумане. Намолчалась видно. После того, как успокоилась, то сообщила мне, что домой она не пойдет, так как отчим ее выгнал на улицу.

— Ладно Галина, успокойся, ему ведь вредно. Понимаешь? Знаю я одного доброго дяденьку, Тимофея Ильича и он тебя знает. Показывай дорогу к его хате.

C Тимофеем Ильичем мы договорились быстро. Пока его супруга, милая старушенция, переодев Галину в свой халат сушила ее и мою одежду, я договорился с хозяином, что сниму у него комнату на полгода и заплатил деньги вперед. Псих часто говорил, что добрым словом и деньгами можно сделать больше, чем добрым словом и пистолетом. И это неоднократно подтверждалось в жизненных ситуациях, как и сейчас.

— А что дальше будет с девушкой? — Поинтересовался у меня Ильич.

— Дальше подам рапорт командиру, пойдем в загс распишемся, когда родится ребенок — стану его отцом. Осенью у меня дембель и все вместе уедем ко мне, в Крым.

— Ты понимаешь, какой хомут на себя надеваешь?

— А ответственность за смерть человека, которому не помог — разве легче. Судьба.

— Судьба… Моя бабка говорит, что роды через месяц, самое большее. Так что, их уже двое и им с тобой повезло.

— Да уж, стерпится слюбится.

— Все-таки ты балда. Мать для своего чада, готова на все. Это тебе нужно будет терпеть, по крайней мере ее сына.

— Сына… это вряд-ли. Он ни при чем, невинное живое существо. Ээээ, какой сын?

— У моей бабки, старой повитухи, глаз алмаз на такое дело: у кого, кто, когда… Ну и еще, где я ее родимую спрятал. Поверишь, у Тузика в будке находила. Пойдем, пока она там квохчет, примешь для сугрева.

Разговор с командиром был прост:

— Ты куда торопишься парень, как голый в баню? — Сказал старлей прочитав мой рапорт.

— Так восьмой месяц уже, товарищ капитан, — прямо сказал ему я.

— Так… Ну что же, матрос ребенка не обидит. Думаю, что с регистрацией проблем не предвидится. Но служба — дело святое и личные дела устраивай между дозорами. С увольнениями проблем не будет.

Роды прошли успешно и мальчик родился крепенький, спокойный… и черненький. Зато мой, Тимофей Константинович. Имя дали дедовское, нашего неродного но близкого Ильича, от чего старый прослезился. Деньжата у нас были, так как Димон перевел мне, по телеграфу, часть моей заначки и теперь жизнь у меня пошла по новому графику. Служба — семья — служба… и опять по кругу. Смену, на катере, я себе подготовил и потому командир отпускал меня в увольнения без сожалений.

А скоро подошел и дембель, который неизбежен как восход солнца. Меня должны были увольнять в первой партии и я уже передал палубное хозяйство катера новому боцману. Последние дни жил, фактически, у нашего Ильича. Билеты взял, на все четыре места, в купе фирменного поезда «Баку — Симферополь».

А сегодня, поутру мы проснулись… от громкого лая дворового барбоса. Подельника Тимофея Ильича. Я оделся, как по тревоге, было очевидно, что в калитку ломились явно не друзья.

Когда я приоткрыл ее, то на нее тут же надавили с улицы пытаясь открыть. Однако в схватке кто кого передавит победили пограничные войска и накинутая на место щеколда зафиксировала мою победу.

— Чего испугался, рюский, — услышал я, — открывай, поговорить нада.

— А мне не надо и потому прощайте, — ответствовал я.

Ко мне подошел, с каким-то дрекольем в руках, Тимофей Ильич:

— Поговорить придется, это Сам приехал. Дед Тимошин.

Ну что же, я все-таки в чужом доме, а хозяин — барин.

— Я выйду, а ты дед закрой калитку и Тузика спусти с цепи. Прошу, не лезь на улицу — это мое дело.