Родион Малиновский - Солдаты России

• Название: Солдаты России
• Автор: Родион Малиновский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

«Солдаты России» — литературно-художественное произведение, над которым Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский работал в последние годы своей жизни. Рассказывая о судьбе простого паренька из народа Ивана Гринько, автор дает запоминающуюся, полную неповторимых деталей картину событий, развернувшихся в России накануне и в годы первой мировой войны 1914–1918 гг. Большое впечатление производят главы книги, в которых Р. Я. Малиновский с прекрасным знанием окопного быта и солдатской жизни повествует о боях в Восточной Пруссии, в Августовских лесах и в районе Мазурских озер, показывает косность и бездарность высшего русского командования, нарастание революционных настроений в рядах царской армии, появление первых солдатских комитетов и т. д. Огромный, в значительной мере малоизвестный материал приводится Р. Я. Малиновским при описании трагической истории русских солдат, направленных в ходе империалистической войны в союзную Францию.

---

— Пойдемте же, Пантелеймон Денисович, — не отставал Гагарин.

Наконец они ушли, чему пулеметчики были рады. Они не любили посторонних в своей траншее: шум лишний и глаз чужой.

— Ну, давай хвастайся, Ванюша, письмом и фотокарточкой своей крестной, — окружили Гринько пулеметчики.

Жорка Юрков долго рассматривал карточку, на которой стояла во весь рост женщина лет за пятьдесят и с ней мальчишка лет четырнадцати-пятнадцати.

— Жаль, что она уже в возрасте, — заключил Жорка, — а то можно было бы попросить ее приехать к нам в траншеи... В гости.

Евгений Богдан с укоризной посмотрел на Юркова и нравоучительно сказал:

— Старших уважать надо, а не зубоскалить, тем более — она крестная мать.

Юрков махнул рукой и направился на смену Антону Корсакову.

Ванюша долго вчитывался в письмо, и у него появилось подозрение, что Гагарин перевел написанное далеко не точно. В письме написано: «Mon cher filleul». Это он перевел: «Дорогой крестник», в то время как следовало: «Мой дорогой крестник».

— Правильно, — подтвердил Антон, тоже немного разбиравшийся в языке.

Наутро нежданно-негаданно появился на аванпосту лейтенант Кошуба вместе со Степаном Кондратовым, который принес хлеб, сахар и термос горячего чая.

— Вот и добрались, ваше благородие.

— Вы меня, господин Кондратов, не называйте «ваше благородие», а называйте «мон льетнан», сколько я вам говорил.

— Никак не можно, ваше благородие, нарушать порядок, он у нас царем-батюшкой заведен. А то унтера так намолотят по морде, что будь здоров! Да еще и розог всыплют...

Ванюша воспользовался хорошим настроением лейтенанта и попросил перевести ему злополучное письмо. Кошуба охотно взялся переводить. Он прочитал:

— «Мой дорогой крестник, я вас очень прошу простить меня, что я вас так называю. Я очень хотела проявить заботу о вас, так далеко оторванного от вашей родины, и обратилась в Париж, в Комитет французских дам, состоящий при Красном Кресте...»

В общем, по смыслу получалось то же, только окраска была иная. Лейтенант Кошуба, не торопясь, закончил перевод, вернул письмо и сразу же предложил написать ответ француженке.

— Покорнейше благодарю, мон льетнан, — ответил Ванюша, — я ей сам напишу.

— Ошень хорошо, — похвалил Кошуба Ванюшу, — первый раз будет трудно, а потом куда легче, и вы познаете французский язык.

— Оно завсегда первый раз трудновато, вашблагородь, а потим иде, як по маслу, — высказался рядом стоявший Кондратов.

Пулеметчики заухмылялись, но смех сдержали.

Осмотрев пулеметное гнездо и убежище, Кошуба пожелал всем успеха в службе, а Ванюше подал на прощание руку.

— До свидания, господин Гринько. Это ошень хорошо, что вы будете изучать французский язык — это хороший, богатый язык.

Ванюша с Антоном действительно взялись изучать французский язык, причем довольно упорно: днями и ночами сидели над словарями, разговорниками и письмовниками. Самое главное для Ванюши было написать своей marraine de la guerre ответное письмо. Они кое-как с Антоном подобрали немудреный текст, и Ваня написал. Он так теперь увлекся французским языком, что даже не хотел играть в очко. Но не смог устоять под общим напором пулеметчиков и снова обыграл весь аванпост.

В это время поступило известие, что Румыния объявила войну Австро-Венгрии и Германии. Смысла этого события солдаты не понимали, а он заключался в том, что Румыния решила кое-чем поживиться, пользуясь успешным наступлением русских войск на Юго-Западном фронте летом 1916 года. Таким образом, успех генерала Брусилова дал России нового союзника. Было приказано прокричать три раза «ура» во всех траншеях и выставить плакаты с надписью: «Немцы, Румыния вам объявила войну, теперь вам скоро наступит конец». Немцы обозлились и открыли по плакатам сильный артиллерийский огонь. Пришлось скорее убрать их. Обстрел прекратился.

Спустя некоторое время разведчик 2-го батальона подпоручик Тихомиров, которого все уважали за добрый нрав, не побоялся после смерти Блофельда, о которой ходило много разных толков, пойти в разведку с группой солдат. Они удачно выследили немцев, и ночной поиск увенчался полным успехом: разведчики приволокли двух пьяных немцев. Оказывается, немцы не зря пьянствовали — они наголову разгромили румын и в свою очередь подняли над траншеями плакаты с короткой надписью на русском языке: «Капут вашим румынам». Пришлось теперь французской артиллерии открыть «тир де бараж» и заставить немцев убрать эти раздражающие плакаты.

— Выходит, мы теперь квиты с немцами, — сказал кто-то из пулеметчиков.

— Э-э! — ответили ему. — Кто тут разберется. Нам бы скорее война кончалась да в Россию...

6

Тяжелая солдатская служба текла своим чередом. Обе стороны сидели, глубоко зарывшись в землю, забрасывали друг друга минами, которые неожиданно рвались в окопах и наносили тяжкий урон. Но и отвести душу надо солдату. Пулеметчики опять стали обладателями крупных сумм франков и как-то по разрешению начальства Женька Богдан, Андрей Хольнов и Жорка Юрков получили увольнение в Мурмелон ле-Гран на целый день. Когда вернулись, первые двое были навеселе, а Жорка совсем пьяный. В передовых траншеях он хватил своей гармоникой по ежам из колючей проволоки и порвал в клочья мехи. Теперь пулеметчики с горечью рассматривали разбитую гармонь. Починить ее почти не было никакой возможности — где такого мастера найдешь! Проспавшийся к утру Жорка как увидел, что сделалось с его любимицей, так сразу и разревелся, приговаривая и причитая над гармонью, как над живой: и моя милая, и моя ясная, и моя золотая северянка, как я без тебя буду, на чем я успокою свою бедную голову и свое сердце... И опять ревел белугой.

Действительно, потеря была большая. Андрюша с Жоркой собрали гармонь, уложили в ящик. Но Антон стал серьезно обдумывать, как ез починить.

— Не сдали бы голоса и лады, а мехи я как-нибудь склею и подлатаю, — уверял он пулеметчиков.

Антон стал добывать необходимый материал: клей, картон, перкаль, выправил угольники, смастерил новые из латуни. Все ему помогали и суетились, охваченные этой неотложной заботой.

Несколько мин неожиданно разорвались над самым пулеметным гнездом. Земля вздрогнула, всех обдало гарью и меловой пылью. Следующая очередь легла по стрелкам. И пошла артиллерийская подготовка: немцы что-то задумали.

Пулеметчики кинулись в убежище. Гринько и Фролов остались у пулемета, откинули наблюдательный щиток и стали следить за противником. Огонь артиллерии и минометов все усиливался, немцы били главным образом по аванпостам № 1 и № 2 и по передовой основной траншее. Все заволокло дымом и пылью, трудно стало наблюдать за проволочными заграждениями, а мины все рвутся и рвутся, да с таким треском, что дрожит пулеметное гнездо. Сколько продолжался обстрел — трудно сказать, в это время каждая минута тянется мучительно долго.

Вот по сигналу командира стрелкового отделения солдаты выбежали из убежища и заняли ячейки в передней стенке траншеи. Ванюша увидел какие-то фигуры в дыму у проволочных заграждений и открыл огонь. Подоспели остальные пулеметчики. Юрков сел за пулемет, а Ванюша занял наблюдательный пост между пулеметом и стрелковым отделением.

Артиллерийский обстрел аванпоста № 2 усилился, а пехота стала обходить его по флангам, но, попав под огонь пулеметов, залегла и притихла. С новой силой вспыхнула артиллерийская стрельба с обеих сторон, особенно старалась французская пушечная артиллерия. С трудом различались желтые, белые, синие и красные ракеты, вызывавшие огонь на соответствующий сектор и корректировавшие его в зависимости от действий наступающих. Потом стало все затихать, а через некоторое время перестрелка возобновилась. Затрещали выстрелы уже сзади аванпоста. Ванюша распорядился забросать проходы в траверсах колючими ежами и занять круговую оборону. Пули летели с тыла и трудно было сказать, чьи они. Завязался упорный бой по круговой защите аванпоста.

Немцы стали забрасывать траншеи русских ручными гранатами, стрелки и пулеметчики им отвечали. Вот двое стрелков свалились замертво, а вот и Фролов упал на дно траншеи, к нему подскочил Богдан и стал его перевязывать.

Наступили густые сумерки, потом ночь, а бой продолжал бушевать. Везде взвивались ракеты, и пулеметный огонь при этом вспыхивал с особой силой. Потом все неожиданно стихло. Связь была порвана, и не было известно, где кто находится и что творится вокруг. Стали осматриваться и подсчитывать потери. Пулеметчики оказались все целы, только Петру Фролову вырвало осколком кусок мышцы левой ноги. Перевязанный, он лежал в убежище. А у стрелков один был убит наповал осколком в голову, а другой тяжело ранен в грудь.

После полуночи опять загрохотала немецкая артиллерия, разрывы стали покрывать весь район аванпоста № 2. Несколько мин попали в траншею и разворотили ее, завалили ящиками с опилками, которые были установлены на бруствере на случай отражения газовой атаки. Хорошо, что стрелки и пулеметчики укрылись в индивидуальных ячейках и не пострадали.