Лина ТриЭС - Третья истина

• Название: Третья истина
• Автор: Лина ТриЭС
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-1484903971

Роман «Третья Истина» написан 40 лет назад, в СССР, но в силу ряда обстоятельств опубликован недавно, и не в СНГ, а в США. Там он нашел своего читателя в среде русскоязычных американцев. На территории бывшего СССР круг лиц, знакомых с романом, по понятным причинам ограничен. Однако их реакция на роман, их отзывы дают основания полагать, что роман оказался бы здесь востребованным. В связи с этим автор принял решение «вернуть роман на историческую родину» и дать возможность широкому читателю с ним ознакомиться. Итак, перед вами две книги романа «Третья Истина». Вымышленные персонажи помещены в прописанную до деталей историческую мизансцену: война, революция. Но рассказанная история, конечно, в первую очередь — о любви. События встречают нас в Раздольном — фамильном поместье знатного и богатого рода, придерживающегося традиционных устоев. Неудивительно, что вся надежда на будущее возлагается на сыновей, а дочь, шаловливый ребенок с чудесным именем Александрин, оказывается не нужна ни русскому отцу-полковнику, ни матери-француженке, подспудно ревнующей к ее юности и очарованию. Братья и вовсе относятся к малышке с нескрываемым презрением, и состояние холодной войны между отпрысками семейства Курнаковых перерастает в активные боевые действия. Драки и скандалы сотрясают дом. Безрадостная жизнь Лулу (таково ее детское прозвище) начинает меняться, когда однажды она в буквальном смысле сталкивается на лестнице с загадочным незнакомцем, который в импровизированном театральном диалоге представляется «Виконтом». Лулу захватывает атмосфера таинственности и дух приключений, окружающие этого человека, а он… что же такого он увидел в этом ребенке, что не сразу, неохотно, урывками, но все же берется за воспитание заброшенной Александры? Год четырнадцатый, год пятнадцатый… Сквозь призму восприятия взрослеющей героини перед нами проходят события того неспокойного времени: начало войны, неудачи российской армии, смута в народе, зарождение революции. Саше хотелось бы видеть все это как бы из-за спины «Виконта», чей образ и слова вне зависимости от физического присутствия в поместье, затмевают все остальные события. Нечастые теперь встречи становятся праздниками, самыми яркими и «настоящими» в меняющемся мире. Революция приходит и в поместье Курнаковых, затягивая в свое жерло Александру и усугубляя ее положение изгоя в семье. Ей приходится покинуть отчий, впрочем, никогда не бывший родным, дом. И снова единственным её покровителем и попутчиком на жизненном пути оказывается «Виконт». Так начинается их большое путешествие в Петербург, город, любовью героев и писателя превращенный в полноценного персонажа «Третьей истины». Все атрибуты времени выписаны досконально. Цены, погода, исторические личности — подлинные. Так же подлинно и пространство: города и дороги, каждый километр которых описан сочно, достоверно и увлекательно… Вместе с Сашенькой вам предстоит постепенно узнать человека, чьи принципы, понимание мира, убеждения и формируют «Третью Истину», истину «Виконта», истину Поля Шаховского. Но сможет ли он сохранить свою истину в стремительно меняющемся, разламывающемся мире? Сможет ли выжить и быть рядом со своей маленькой девочкой? «Конец второй книги» …Но кто сказал, что это конец пути? Может только полдороги?

---

Несмотря на все свои безапелляционные утверждения, в восемь утра Шаховской уже шел по платформе железнодорожной станции в Каменской.

ГЛАВА 8. «КАК СНЕГ НА ГОЛОВУ»

Наконец-то! А она уже отчаялась и измучилась ждать, думала он не придет. Но самой ехать, а тем более идти в Раздольное, хотя она, в общем-то знала путь, не было сил. Целый день хождения по городу, ночь в вагоне, которую она провела как на иголках, сидение с рассвета в Каменской, в зале — поезд почему-то пришел раньше… Еще эта история с продажей сережек! В ювелирной лавке так подозрительно на нее смотрели! Но на билет и телеграмму хватило, а вот на еду — нет. Голодная со вчерашнего дня. В зеркале дамской комнаты на вокзале она увидела воспаленные глаза, кудряшки, выбившиеся из-под шапочки, оттеняющие бледное лицо своей бронзовой яркостью… Виконт заметил ее сам, она даже не встала ему навстречу: ноги гудели, одолевала слабость, кружилась голова.

— Что такое, Александрин? — он присел рядом и оглядел ее.

Лулу вымучено улыбнулась:

— Здравствуйте, Виконт, вы сами телеграмму получили? Я так и думала. — Она говорила вдвое медленнее обычного.

— Вызвать надо было к себе. Разве можно в таком состоянии ехать? Там же есть около тебя люди. Они что, врача не приглашали? Невероятное что-то!

Ответа не последовало. Он, обхватив за плечи, заставил ее подняться со скамьи:

— Ясно. Это неважно сейчас. Едем.

Лулу покорно позволила себя вести. С появлением Виконта она лишилась остатков сил и внешне вполне оправдывала звание больной. Даже стоящий у самого выхода со станции автомобиль, со знаком в форме фиолетовой миндалины и красующейся в ней надписью «Опель», не вывел ее из апатии. Виконт помог ей устроиться на сидении, предложив: «Хочешь, приляг». Сам сел справа от нее на водительское место. Опель, кашляя и фырча, тронулся. Только на полдороге Лулу несколько взбодрилась и осознала: она же в первый раз путешествует на автомобиле! Совсем не страшно оказалось. Такой случай посмотреть поближе, как им управляют! Минуты две с интересом наблюдала, потом села прямо, потом придвинулась поближе и положила обе руки на руль сбоку…

— Это еще что такое? — практически повторил свой первый вопрос Виконт, однако, совсем другим тоном.

— Можно я немножко буду править сама? Ну, хорошо, не править, а просто за эту круглую штуку подержусь, как будто я тоже веду авто…

— Что за метаморфозы? Или там, на вокзале был триумф актерского мастерства? — Он посмотрел на нее и сбавил тон: — Да нет, ты нездорова, это видно.

— Просто я не ела ничего вчера, а сегодня и не спала, устала… А это что у него, гудок?

— Клаксон… Ничего не понимаю. В Ростове что, закончились запасы продовольствия? Ты едешь на обед? Боюсь, ежедневные прогулки с этой целью будут утомительны.

Лулу, вздохнув, заставила мысли вернуться к недавним неприятностям:

— Я поссорилась со всеми, я совсем приехала, вы послушайте…

Но рассказ получился, отнюдь, не драматичным. Вчерашнее ощущение безысходности напрочь испарилось: такое счастье, она добралась, вот Виконт, самый настоящий, крутит руль, передвигает какие-то рычаги… и, кажется, трагедией всю эту ситуацию вовсе не считает: послушал фразы две внимательно и серьезно, а потом стал сопровождать ее пылкое повествование то хмыканьем, то присвистыванием, то выразительными междометиями. Лулу невольно сама подбавила юмора в описание событий. На душе теперь было совсем легко. Только есть хотелось все больше, и чувство голода никакими разговорами не заглушалось. У Лулу уже не хватало запала вдаваться во все детали. Она закруглилась:

— Телеграмма — это так дорого оказалось, я последние медяки из кармана выгребала. В общем, вы поняли, почему я приехала…

— Да, теперь понял: просто захотелось домой.

— А телеграмму мою вы сразу поняли?

— Телеграмма — предмет твоей гордости, я вижу! Разобрал и заслуживаю уважения за это. Тем более, что благодаря соавторству безымянного телеграфиста это творение явилось совершенным образцом абракадабры.

— Ошибок понаставила, да? От волнения, наверное. А каждая ошибка в русском языке вам нож в сердце, да?

— Да. Нож. Вообще, ты щедро мечешь в меня ножи разных калибров. Это я уже не о русском.

— А о чем? За французский я ручаюсь. Неужели арифметика?

— Какая арифметика? Ты доконаешь меня своими фокусами. По-русски твой приезд называется: «свалилась, как снег на голову».

— Вы меня будете ругать?

— Нет. — Сменил он тон. — Буду кормить.

— А вот маман удивится, правда? И рассердится… Ой, а вдруг закричит и сразу отправит назад? Может, тетя…

— Евдокия Васильевна гостит в Луганской, у дочери… Мы отложим твою встречу с матерью на «послеобеда», ты не против?

— Я против? Что вы, было бы чудесно! Но как это сделать?

— М-да, горячие дочерние чувства… Грустно.

Лулу почувствовала упрек в его словах. И разве Тане, например, хотелось бы отложить встречу с тетей Полей?

— Но она сама ни на минуту не порадуется, вот увидите. Ни за что!

Виконт вздохнул:

— А было бы намного проще. Так. Пройдем боковой лестницей ко мне. Поешь, а там будет видно.

— Нам тогда нужно незаметно, чтобы не было слежки. Вы идите вперед и посмотрите. Если все чисто, махните рукой. А я уж хвоста не приведу…

Виконт с паническим выражением лица на минуту буквально вжался в стенку и сделал движение, словно собирался поползти по ней, но тут же прервал свои действия и спросил довольно громко:

— Что, Жюля Верна сменил загадочный автор Ната Пинкертона? Не время баловаться, идем.

Тем не менее, на пролете третьего этажа, он приложил ухо к перилам, сказал выразительно: «Погони нет!» — и уселся на ступеньку. Лулу остановилась и громко засмеялась. Он вскочил, обхватил ее рукой за талию и, перескакивая через две ступеньки, донес до комнаты в мезонине.

— Куда там скромной слежке где-то в кильватере! Ты жаждешь бурной встречи, я вижу.

Он поставил Лулу на ноги. У нее вдруг опять закружилась голова, и она закрыла лицо руками.

— Что это — слезы? Александрин… Прекрати, не начиная.

— Нет, уже прошло… А то все поехало так, — она показала руками, как именно «поехало».

— Тебе срочно нужно поесть. Сядь в это кресло, не растрачивай сил.

…Интересно, что он о ней думает сейчас? Смотрит так странно. Еще бы, худая, маленькая, а ест третий кусок круглой запеканки и пьет второй стакан молока. Наверное, думает: «надо остановить, а то лопнет…», или «хотел бы знать, сколько еще в это существо влезет еды…»

Лулу прикинула — если сложить куски запеканки, которые она съела, то, что получится, будет размером с книгу. А для него тогда, чтобы наелся, кусок должен был быть с портфель.

— А вы почему не едите?

— Сыт. Продолжай.

Нет, взгляд у него не странный, а скорее грустный. Почему?

— Я съела ваше тоже? И молоко выпила? Правда, два стакана же было…

— Другой человек. Бодрая. Не бледная.

— Выпила ваше молоко, съела вашу запеканку, еще бы не взбодриться!

— Я верю, что это была не последняя, отпущенная мне в жизни, запеканка.

— Виконт, а ведь я бы так и могла жить у вас тайком всегда. Маман сюда не ходит и отец… никогда не видела…

А действительно, почему? Лулу раньше эта мысль не приходила в голову, но за Виконтом всегда посылали Антонину, Пузырева или кого-нибудь из мальчиков. Лулу даже припомнила случай, когда их не было под рукой, и Виктор Васильевич, ежедневно обходящий дозором все остальные помещения дома, предпочел подождать, пока Шаховской сам не спустится, но не пошел к нему, хотя тот был ему очень нужен. Но, может, это случайность?

— А если кто-нибудь придет, по другому делу, не за мной, конечно, я вот сюда залезу. — Она постучала по огромному ящику комода.

— Как? Залезть в мой комод, чтоб скомкать наглаженные воротнички? Ты меня плохо знаешь. Я не терплю мятой одежды и наказываю виновных. Ладно, довольно ерунды, тебе надо выспаться, Александрин. Ты заговариваешься.

— Я вообще-то спать как раз не очень хочу сейчас, — она зевнула, — так себе… — Давайте лучше еще поговорим, где мне можно тут скрываться.

— Хватит шуток. Спи здесь, укройся этим. — Он указал на кресло и кинул ей темно-бордовый с коричневым пушистый плед. — Я ухожу…

— А скоро придете?

— Приду не скоро. Не жди. Лучше выспись. Проснешься — возьми в секретере книги, альбомы, займись, можно. Да! Зная твои предпочтения, должен предупредить: к оружию не притрагивайся.

Лулу посмотрела, как за ним закрылась дверь, обвела взглядом комнату. Ровно тикают часы… Шторы спущены… Полумрак… Тепло. Проплыла ленивая мысль: «почему у учителя фехтования самая красивая и, видимо, самая дорогая, мебель в доме? Все вещи такие необычные…» За ней сонная другая: «а вдруг кто-нибудь придет?» Лулу сама себе улыбнулась в полусне. Сюда? Разве есть на свете место надежнее? Виконт не допустит.