Лина ТриЭС - Третья истина

• Название: Третья истина
• Автор: Лина ТриЭС
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-1484903971

Роман «Третья Истина» написан 40 лет назад, в СССР, но в силу ряда обстоятельств опубликован недавно, и не в СНГ, а в США. Там он нашел своего читателя в среде русскоязычных американцев. На территории бывшего СССР круг лиц, знакомых с романом, по понятным причинам ограничен. Однако их реакция на роман, их отзывы дают основания полагать, что роман оказался бы здесь востребованным. В связи с этим автор принял решение «вернуть роман на историческую родину» и дать возможность широкому читателю с ним ознакомиться. Итак, перед вами две книги романа «Третья Истина». Вымышленные персонажи помещены в прописанную до деталей историческую мизансцену: война, революция. Но рассказанная история, конечно, в первую очередь — о любви. События встречают нас в Раздольном — фамильном поместье знатного и богатого рода, придерживающегося традиционных устоев. Неудивительно, что вся надежда на будущее возлагается на сыновей, а дочь, шаловливый ребенок с чудесным именем Александрин, оказывается не нужна ни русскому отцу-полковнику, ни матери-француженке, подспудно ревнующей к ее юности и очарованию. Братья и вовсе относятся к малышке с нескрываемым презрением, и состояние холодной войны между отпрысками семейства Курнаковых перерастает в активные боевые действия. Драки и скандалы сотрясают дом. Безрадостная жизнь Лулу (таково ее детское прозвище) начинает меняться, когда однажды она в буквальном смысле сталкивается на лестнице с загадочным незнакомцем, который в импровизированном театральном диалоге представляется «Виконтом». Лулу захватывает атмосфера таинственности и дух приключений, окружающие этого человека, а он… что же такого он увидел в этом ребенке, что не сразу, неохотно, урывками, но все же берется за воспитание заброшенной Александры? Год четырнадцатый, год пятнадцатый… Сквозь призму восприятия взрослеющей героини перед нами проходят события того неспокойного времени: начало войны, неудачи российской армии, смута в народе, зарождение революции. Саше хотелось бы видеть все это как бы из-за спины «Виконта», чей образ и слова вне зависимости от физического присутствия в поместье, затмевают все остальные события. Нечастые теперь встречи становятся праздниками, самыми яркими и «настоящими» в меняющемся мире. Революция приходит и в поместье Курнаковых, затягивая в свое жерло Александру и усугубляя ее положение изгоя в семье. Ей приходится покинуть отчий, впрочем, никогда не бывший родным, дом. И снова единственным её покровителем и попутчиком на жизненном пути оказывается «Виконт». Так начинается их большое путешествие в Петербург, город, любовью героев и писателя превращенный в полноценного персонажа «Третьей истины». Все атрибуты времени выписаны досконально. Цены, погода, исторические личности — подлинные. Так же подлинно и пространство: города и дороги, каждый километр которых описан сочно, достоверно и увлекательно… Вместе с Сашенькой вам предстоит постепенно узнать человека, чьи принципы, понимание мира, убеждения и формируют «Третью Истину», истину «Виконта», истину Поля Шаховского. Но сможет ли он сохранить свою истину в стремительно меняющемся, разламывающемся мире? Сможет ли выжить и быть рядом со своей маленькой девочкой? «Конец второй книги» …Но кто сказал, что это конец пути? Может только полдороги?

---

— Вы в своем уме? Ребенка! Девочку!

Лулу не хотела видеть и слышать Шаховского, но глаза сами собой открылись, и она увидела сначала его рывок от двери, а потом всю его подтянутую фигуру между ней и отцом. Шаховской придерживал Виктора Васильевича на расстоянии вытянутой руки.

— Не мешайтесь, Поль. Вами долг сполна выполнен. А мной — отцовский, нет! Она мне ска-а-ажет, убью, а скажет, — отец попытался оттолкнуть и обойти Поля, но безуспешно.

— Уйдите отсюда. Немедленно. Вы что — зверь? Господи, кому я это все говорил! — почти крикнув это, Шаховской добавил тише и убедительнее:

— Вы знаете, вам не справиться со мной. Уйдите.

— Дочерью это сучье отродье не считаю! Кормить и держать при себе не намерен! Чтоб к вечеру ее в доме не было!

Курнаков страшно выругался и, рванув на себя дверь так, что она только что не сорвалась с петель, вышел.

Лулу застыла, вжавшись в ковер: сейчас Шаховской что-то будет говорить, двигаться здесь. Лучше бы отец со своей нагайкой никуда не уходил. Лучше бы она потеряла сознание и вообще ничего не видела и не чувствовала. Невозможно остаться с Шаховским с глазу на глаз. Почему он не уходит? Пусть ее никто не трогает…

Но Шаховской осторожно отвел ее руки, прикрывающие глаза:

— По лицу не попал? А куда, по плечу, руке? Больно? Ну, что ты, Александрин, ну, поднимайся, посмотри сюда… Ты что, плачешь, а? Чем тебя утешить?

Глаза Лулу были сухими. Он, он может говорить об утешении! Шаховской осторожно дотронулся до ее руки. Не получив никакой реакции, поднял, перенес на кровать и усадил, прислонив к подушкам, как тряпичную куклу. Лулу отвернулась, чтоб не встречаться с ним взглядом. Шаховской походил по комнате, снял с этажерки фарфоровую фигурку, оглядел и переставил на столик, вытащил несколько книг из стопки на полочки, посмотрел на заглавия, сунул обратно, подошел, присел на стул рядом и взял по-прежнему безучастную Лулу за руку:

— Ничего, все пройдет. Я пока здесь. Придумаем что-нибудь. Ах, как вышло! Дикость какая-то. Погоди, послушай. Я уеду, и ты уедешь. Согласна? Я возьму тебя с собой. Конечно!

Лулу резко отдернула руку, в отчаянии помотала головой:

— Не надо со мной разговаривать! Не надо, не могу! Там… их поймают теперь… Вы ему все сказали…

— Что сказал? А, ты слышала наш разговор… — он помолчал, потом быстро заговорил:

— Я был там только что сам, хотел выяснить, поговорить. Там нет никого. О себе эти люди позаботились. Я не хотел никого подводить, меня это все не касается, эта «борьба». Дело в тебе… Да нет. Решено. Едем вместе в Петроград. Что ты молчишь? — не дождавшись ответа, он продолжал с еще большим напором: — Мы же с тобой всегда мечтали… И там Семен с Амалией Карловной!

— Я вам такую тайну сказала, я вам все могла сказать. Верила во всем… А вы — выдали меня! вы — самый настоящий предатель! — прокричала она. — Теперь жалеете, что больно, так вы же сами этого хотели, раз сказали…

Шаховской отшатнулся:

— Ты… Что ты говоришь? Ты это МНЕ говоришь? Это просто ты в таком состоянии… что надо — потом. Ты не понимаешь, что ты говоришь! Я хотел причинить тебе вред? Я — тебе? Да если у меня кто-то есть… Сашенька, как ты можешь? Это ты чудовищные глупости говоришь. — Виконт сильно сжал губы и отвернулся. — Ты меня видеть не хочешь сейчас, хорошо, понимаю, уйду.

— Вы уезжаете? Уезжайте, я сама уйду… куда-нибудь…

Он встал, откинул ногой стул, и, глянув на нее ставшими странно прозрачными глазами, пошел к двери…

Саша вскочила и, позабыв о боли, кинулась за ним. «Сашенька», сказанная им ей первый раз в жизни, и тон, невероятный тон, каким он это произнес, просто перевернули ей душу. В носу сильно защипало.

— Виконт! — он обернулся, а она замолчала, испуганная выражением его лица. Расстроенное, поникшее… Это она его до такого довела. Предатель? Да этот предатель ей роднее, чем тысяча самых преданных товарищей! Первая необходимость в жизни — чтобы он не уходил, а уже потом можно упрекать, плакать, разбираться.

Он положил руку на медный ободок высокого умывальника и, прислонившись к ней лбом, ждал, для чего Саша его остановила. Она глянула на желтые краники и вдруг вспомнила жаркое летнее утро. Рассыпавшиеся брызги воды, она прячется за креслом… Он тогда смеялся, и капли скользили по его отглаженной рубашке…

— Я так не думаю… Виконт… я не хотела.

— Господи, да конечно, я виноват! Из-за моей слепоты могло произойти, черт знает что. Прозрел, наконец. И что? До кого решил достучаться?

Лулу опустила глаза, боясь снова посмотреть ему в лицо или подойти. Виконт повернулся и сделал к ней шаг.

— Что бы ты про меня ни думала, Александрин, каким бы подлецом не считала, — Лулу вскинула-таки глаза: опять Александрин? Да, у него теперь лицо, как обычно… почти, как обычно, — я не могу тебя так оставить. Подумай, там, в Луганской все-таки женщина, родственница, как звать забыл… Люба. Да и Антонина там. Ты отдохни, приди в себя… Потом мы поговорим, я пока наверх поднимусь.

Прикрылась дверь. Еще один, слабый стук другой двери — наверху. Лулу некоторое время пребывала в прострации и вдруг встрепенулась… Как она могла его отпустить? Сегодня встретила после стольких месяцев разлуки и снова теряет? Надо бежать за ним! Да что бы он ни сделал! Она заставила себя встать. Постояла, примерилась… Плечо, спина и рука горят, но идти сможет. Потихонечку, постанывая, доплелась до комнаты в мезонине и окликнула: «Виконт!».

Послышался скрип кровати, и дверь открылась. Не дожидаясь, пока она что-либо вымолвит, Виконт предупреждающе поднял руку:

— Нет, нет, Александрин, не отказывайся, прошу тебя. Позволь мне ограничиться единственной подлостью. Подумай, что я должен буду ощущать, если брошу тебя здесь одну. Да, практически одну, хуже, чем одну… Эта женщина — родня тебе. В какой-то мере. Антонина — почти близкий человек. Я не собираюсь тебе ничего приказывать. Прошу только послушать моего совета. Пусть в последний раз.

Лулу дернулась, задела спиной стул и ойкнула. Виконт страдальчески поморщился, но собрался, видимо, продолжать свой сумбурный монолог. Лулу испуганно перебила:

— Не хочу в последний. В Петроград… можно? Вы едете? И я?

— Едем, Александрин! Ты согласна? Решилась? Тогда, что я болтал все это время?

— Вы мне сказали «Сашенька», — прочувственно произнесла Саша, — это вы хорошо придумали.

Виконт посмотрел на нее исподлобья, мимолетно улыбнулся и с преувеличенным энтузиазмом заговорил:

— Голова — кругом! Вещи же надо собрать. И не со свойственным нам с тобой легкомыслием. Продуманно.

— А он? — вдруг вспомнила с содроганием Саша.

— Уехал. Так. Значит, ты отправляешься к себе. Нет, мы идем вместе. — Саша вдруг сообразила, что сегодня он не просто встретился с ней после полугода разлуки, он первый раз с детских времен заходил к ней в комнату.

…У нее никогда еще не бывало такого раскардаша. Она просто выкинула все из шкафов на кровать. Получилась большая разноцветная куча. Виконт, не сделав ни малейшей попытки принять участие в сборах и, вообще, посмотреть, чем она занимается, встал напротив этой кучи и, как будто, залюбовался:

— Какое сочетание красок! Оттенки, переливы! — он водрузил на ворох материалов ее лучшую шляпу, украшенную пряжкой. — Забавно? Посмотри, цвет слегка увядшей травы сам по себе приглушен, а рядом — лимонный и как он ожил, заиграл!

— Красиво, но это не для дороги — раз. Все эти вещи малы на меня — два. Маман ведь уехала. А я из Ростова вот это привезла, — Лулу указала на сложенные блузки.

— Практично, что ж говорить, — вздохнул Виконт. — Ладно, вернемся к прозе жизни. И вообще. Собирайся тут без меня.

— Подождите, а ваше не будем вместе собирать?

— Справлюсь. Вдвоем — в два раза дольше. Пререкания. Это возьми, это оставь. Что ты привязался к этой тряпке? Нет, возьму. Это моя любимая рубашка и т. д.

— А вы откуда знаете, что я такая сварливая? — развеселилась Саша, но тут же, конечно, пошевелилась слишком энергично и вскрикнула: — Ой, больно!

Виконт опять вздохнул, опустил голову:

— Хорошо, поднимусь. Времени в обрез. Дел — масса. А тебе… надо поухаживать за собой, понимаешь? Позови кого-нибудь из девушек в помощь. А потом отдохни и выспись.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1. НАЧАЛО ДЛИННОЙ, ДЛИННОЙ ДОРОГИ

— А ты, девонька, — одна или с кем-то? Родители где?

Саша почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо и, не открывая глаз, пробормотала:

— С ним я, — и повела рукой в сторону, где вчера сидел Виконт.

— С мешком что ли? Тогда не спи. Следи за своим добром.

Что? Какой мешок? Саша резко выпрямилась, озираясь по сторонам. Как же она заснула? Вчера, после бурного штурма вагона, который для нее был не таким уж и трудным за спиной ее спутника, в этой толчее, гомоне, беспорядочном нагромождении чемоданов, мешков, тюков, котелков и чайников, негде было даже приткнуться. Казалось, так и придется всю ночь коротать на крохотной прогалинке, отыскавшейся на забитой людьми и вещами скамье. Но довольно быстро утряслось — появились даже подобия проходов, правда, извилистых и с неожиданными тупиками. И люди обжились, притерлись друг к другу, попытались даже кто мешком, кто скатанной шинелью или ватником отметить границы своих личных крохотных владений. А Виконт сел так, что у них оказался собственный уголок с кусочком окна. Можно было подобрать ноги и почувствовать себя за его плечом отгороженной от всей шумной вагонной толпы. Наверное, с этим ощущением она и заснула. А теперь… Где же он? Поезд лязгнул, дернулся и потихоньку двинулся. Низенькие домики, еле различимые в утреннем тумане, поплыли за окнами. Женщина, разбудившая Сашу, сидела напротив, но не в Сашиных правилах было делиться тревогами с кем попало. Она сделала независимое лицо и пошла к выходу, соображая на ходу, что же предпринять? Спрыгнуть? А если он отстал на какой-нибудь из предыдущих станций? Саша миновала тамбур… Следующий, такой же крикливый и дымный вагон. Еще один… Она замедлила свой целеустремленный ход. Страх уже завоевывал ее душу. Что же делать? Идти дальше? Вернуться?