Борис Кудрявцев - Невоспитанный трамвай

• Название: Невоспитанный трамвай
• Автор: Борис Кудрявцев
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1986

В динамичных, изобретательно построенных рассказах молодой челябинский автор высмеивает отрицательные явления нашей жизни. Богаты и разнообразны его интонации: от мягкой ирония до гневного неприятия соглашательства со злом.

---

Короче говоря, бросаю столб из принципа. Потомки меня поймут, они на моей стороне. Раз… Два… Три-и!

Легковеров разжал руки и сиганул в кусты.

К его великому изумлению, столб никого не раздавил, даже не покачнулся, плыл по-прежнему в руках у его товарищей. Отсутствия Легковерова никто не заметил.

ДОЛЖОК

«Бабурин должен мне рубль! — Семен Семеныч Удалов перелистнул настольный календарь и поставил жирный знак вопроса. — Отдавать не думает?! Нет, я не крохобор какой-нибудь, чтобы из-за рубля шум поднимать, но…»

Он резво закрутил диск телефона:

— Бабурин? Здравствуй, дорогой. Как жизнь?

— В опасности, — не сразу отозвался Бабурин, заставив Удалова похолодеть.

— Ну так ты бы зашел ко мне, перед тем как…

— Не могу.

— Ну так передал бы через кого-нибудь…

— Что передал?

Бабурин ничего не помнил, «Нахал! — сердито размышлял Удалов, положив трубку. — Что бы такое придумать…»

Через час Бабурин сам позвонил:

— Семен, дай два насоса!

— Для тебя, Бабуша, что ни захочешь, — доверительно сказал Удалов и замолчал.

— Вези ко мне — цех затопило! — торопил Бабурин.

У него лопнула магистральная труба.

«Дурачка из себя строит или действительно не понимает, чего я жду?» — Удалов нахмурился.

— Горячая вода-то?

— Тебе какая разница! — возмутился Бабурин. — Дашь два насоса или нет?

— Что за вопрос?! — ответил Удалов. «Зажилил рубль, скотина!»

— Воды прибавилось?

— Ага! Вплавь уже… Кха-кха… Послал насосы?

«На сострадание бьет, — определил Удалов. — А мне каково? Мне, может быть, не легче…»

Через полчаса Бабурин ввалился в кабинет к Удалову и упал, лежал в позе утопленника.

— Без паники, Бабурин, не надо так волноваться! — Удалов склонился над ним. — Выпей воды.

— Не надо, я уже напился, — изо рта Бабурина взметнулся к люстре фонтан воды.

«Так я и поверил! — думал Удалов, делая на всякий случай ему искусственное дыхание. — Если наличными не располагаешь, мог бы по безналичному…»

Бабурин начал синеть так, будто не меньше суток пролежал на дне. Удалову стало не по себе.

— Вставай, Бабурин, слышишь? — попросил он. — Пока ты тут прохлаждаешься, вода просочится в подвал, подмокнет грунт, фундамент даст осадку, стены треснут, рухнут перекрытия…

Нельзя было ждать ни минуты.

— Сеня, — слабо откликнулся Бабурин, — я умираю.

«Может, простить ему должок? — Удалов приник ухом к его груди. — Ладно. Считай, Бабурин, что мы в расчете. Аминь! Чего уж там… Я не крохобор какой-нибудь!»

* * *

Семен Семеныч с двумя насосами и бригадой слесарей поспешил к месту аварии. Опасения его подтвердились. Вода просочилась, подмыла стены, рухнули перекрытия и погребли миллион.

«Эх, Бабурин-Бабурин, жадина, из-за какого-то рубля?! — глазам не верил Семен Семеныч. — А если б он мне десятку задолжал? Что тогда?»

Удалов оглянулся и погрозил кому-то кулаком в соседнем цехе. Цех дрогнул и обреченно задрожал. Там был Незнамов, который должен был Удалову пять рублей с прошлого понедельника.

ПРИЗРАК НА ТРАКТОРЕ

Едва я миновал проходную завода, как сразу попал под факт, простите, под трактор.

Лежу под картером, вязанка арматурных крючьев уперлась в бок, у головы дрожит цементный раствор. Сомнений нет — где-то рядом строят новый цех. Мне туда надо.

— Вылазь из-под техники, гражданин! — каким-то не своим голосом просит тракторист и тащит меня за ногу. Подхалимски отряхивает снег с пальто, шапку на голову прилаживает. Стоим, курим.

— Жив, вроде? — не верит глазам тракторист и щупает меня за рукав.

— Жив! — говорю и завожу разговор о моей везучести — выходит, мне и паровоз ничто…

Но тракторист не советует:

— Под паровоз не лезь!

— Почему?

— Задавит!

— А ты? С трактором?!

— Считай, что между нами ничего не было!

Меня злость взяла:

— Ну нет! Под суд пойдешь!

Тракторист усмехается:

— Померещилось тебе. Я ведь в натуре здесь, а по табелю — в котловане, землю копаю…

— А кто меня переехал?

— Не видел, не знаю!

Вскочил на трактор и уехал с завода, на свадьбу к племяшу.

Я шарахнулся к стройке. Озираюсь. Приметил возле сваенабивных машин человека, живого, на мираж не похож. Оглянулся на меня и… бежать.

— Стой! — кричу. — Стой! Призрак несчастный.

Дышим сипло, запаленные. Кругом — лес подъемных кранов, металлоконструкции на тросах качаются. Техника как будто на ходу, но попробуй разберись, которая тут только по табелю, а которая на самом деле. Не лезть же опять под механизм?

В прорабской пусто, дверь заперта, свет горит, следы ведут к столу, а за столом никого.

— Ты кто, зачем пришел? — спрашивает кто-то.

— Я, это самое, — говорю, — не по табелю. По табелю-то я не здесь, а на соседнем заводе…

— Понятно, — говорит прораб и вылазит из шкафа. — Устал я с вами, фиктивными.

— Много у вас таких? — интересуюсь.

— Пруд пруди! — Прораб достал журнал. — Пять слесарей в учтенном прогуле, десять — в неучтенном, два бригадира ушли после обеда, отпросившись, зато их бригады испарились без спроса. Тракторист Касторкин…

— Его я видел, — говорю, — поехал на свадьбу к племяшу и меня у проходной попутно переехал, душегуб!

— По табелю у него сегодня школьный день.

— У его трактора тоже… история с географией?

Прораб развел руками. Я пошел в строительное управление. Там мне дали воды, чтобы успокоился:

— Не волнуйтесь, гражданин, вы не первый пострадали, так сказать, от призрака за рулем. Тракторы, экскаваторы, подъемные краны и грузовики с нашей стройки…

— Шабашничают? Так ловите их, — кричу, — сколько еще страдать?

Начальник вздыхает:

— Если бы уменьшить объем призрачной работы хотя бы наполовину, то можно бы получить дополнительной продукции на…

Он пощелкал на счетах. Потом посмотрел на меня с подозрением:

— А вы кто, собственно, откуда? Из газеты?

— Никто, — заученно отвечаю и отступаю к двери. Не скажешь ведь ему, что я сам приехал за этими призраками: чтобы они в счет отгула или прогула вырыли бы мне экскаватором яму под гаражом, кирпич подвезли да стены выложили, сверху плитой накрыли… Им это раз плюнуть! У них все под рукой, любая техника. Я заплачу…

— Может, меня здесь нет, может, вам померещилось, товарищ начальник стройки, — кричу на прощание. — По табелю я не здесь, на соседнем заводе у станка стою, вкалываю…

ЖИЛ — ПИЛ

Утром Мыльников поднялся с постели с таким чувством, будто не спал вовсе. «Как бы не помереть от бессонницы, — размышлял он тоскливо, — ночь не спишь, две… Что бы это значило?» Раздумывая о таком странном поведении своего нестарого организма, Мыльников сел завтракать: ткнул вилкой суп, пронес хлеб мимо рта. Из-за стола встал с таким чувством, будто и не ел вовсе. Это его встревожило. Мыльников ушел в себя и был наказан контролерами в трамвае.

— Ты плохо выглядишь! Не заболел? — спросил мимоходом прораб Веревкин и на всякий случай приказал: — Будешь работать на первом этаже. Выше не лазь! Понял?

«На первом так на первом, — равнодушно думал Мыльников. — Для меня теперь что первый, что последний — все равно! Отлазился».

Мыльников сидел на сквозняке и собирался с духом. Не получалось.

— Поставь стояки, приверни тройники, радиаторы, вентили не растеряй! — подсказал прораб. — Да шевелись, приду проверю!

Мыльников не шевельнулся. Ему было не до стояков.

К обеду его размышления приняли новый оборот: «Работал я или не работал? Радиаторы в углу свалены, стояки у стены лежат, вентили под ногами катаются».

В столовой Мыльников от расстройства глядел в тарелку с борщом и никак не мог понять, чего от него хотят?

— Ешь, Мыльников, жуй! — подсказывали ему со всех сторон. — Бери ложку, хлеб, кусай…

«Легко сказать — кусай!» — мысль Мыльникова скользнула в привычное русло.

Вызвали дежурного врача. Тот нащупал ускользающий, едва слышный пульс Мыльникова.

— Похоже на предынфаркт!

— Болезнь века! — вздохнул кто-то. — Ничего не попишешь.

— Мыльников, где болит, как самочувствие?

— Плохо, — хрипло выдавил Мыльников.

— Не работник! — подтвердил прораб Веревкин. — Радиатор поднять не может, вентили растерял… Берите, лечите. Я не возражаю.

— Поздно, — сказал кто-то из бывалых. — Отходит. Аминь! Со мной так уже было…

В толпе всхлипнули, засморкались.

— Совсем молодой…

— Мало пожил.

Мыльников думал тягуче: «Мало пожил. А жил ли? Ел, пил. — Мыльников невольно вздрогнул. Его передернуло от отвращения: — Пил?! Да! Чаще, чем воду…»