Энтони Хоуп - Английский язык с Энтони Хоупом. Узник Зенды / Anthony Hope. The Prisoner Of Zenda

• Название: Английский язык с Энтони Хоупом. Узник Зенды / Anthony Hope. The Prisoner Of Zenda
• Автор: Энтони Хоуп
• Жанр: Иностранные языки
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-478-01181-9

В книге предлагается роман Энтони Хоупа «Узник Зенды», адаптированный (без упрощения текста оригинала) по методу Ильи Франка. Уникальность метода заключается в том, что запоминание слов и выражений происходит за счет их повторяемости, без заучивания и необходимости использовать словарь.

Пособие способствует эффективному освоению языка, может служить дополнением к учебной программе. Предназначено для студентов, для изучающих английский язык самостоятельно, а также для всех интересующихся английской культурой.

---

“My queen and my beauty (моя королева, моя красавица)!” said I.

“My lover and true knight (мой возлюбленный и истинный рыцарь)!” she said. “Perhaps we shall never see one another again (возможно, мы никогда снова не увидим друг друга). Kiss me, my dear, and go (поцелуй меня, мой дорогой, и иди)!”

I kissed her as she bade me (я поцеловал ее, как она просила); but at the last she clung to me, whispering nothing but my name (но в последнюю /минуту/ она прильнула ко мне, шепча только мое имя), and that over and over again – and again – and again; and then I left her (и так снова и снова; а потом я оставил ее).

“Do what you will, or what you must,” I said. “I think God shows His purposes to such as you. My part is lighter; for your ring shall be on my finger and your heart in mine, and no touch save of your lips will ever be on mine. So, may God comfort you, my darling!”

There struck on our ears the sound of singing. The priests in the chapel were singing masses for the souls of those who lay dead. They seemed to chant a requiem over our buried joy, to pray forgiveness for our love that would not die. The soft, sweet, pitiful music rose and fell as we stood opposite one another, her hands in mine.

“My queen and my beauty!” said I.

“My lover and true knight!” she said. “Perhaps we shall never see one another again. Kiss me, my dear, and go!”

I kissed her as she bade me; but at the last she clung to me, whispering nothing but my name, and that over and over again – and again – and again; and then I left her.

Rapidly I walked down to the bridge (я быстро спустился к мосту). Sapt and Fritz were waiting for me (Сэпт с Фрицем ждали меня). Under their directions I changed my dress (под их руководством = повинуясь их указаниям, я переоделся: «переменил одежду»), and muffling my face, as I had done more than once before (и, закутав лицо, как я делал прежде не один раз), I mounted with them at the door of the Castle (сел, как и они, на коня у ворот замка), and we three rode through the night and on to the breaking day (и мы втроем проскакали всю ночь до рассвета), and found ourselves at a little roadside station just over the border of Ruritania (пока не очутились на маленькой железнодорожной станции сразу за границей Руритании; roadside – придорожный; road – дорога, путь, шоссе; железная дорога /амер./). The train was not quite due (поезд немного опаздывал: «поезд был не совсем точным»; due – должный, надлежащий; ожидаемый; /нареч./ точно), and I walked with them in a meadow by a little brook (и я прогуливался с ними по лугу вдоль небольшого ручейка) while we waited for it (пока мы ждали его /прибытия/). They promised to send me all news (они пообещали посылать мне все новости = держать меня в курсе всех событий); they overwhelmed me with kindness (я был поражен их сердечностью: «добротой»; to overwhelm – заваливать; потрясать, ошеломлять, поражать) – even old Sapt was touched to gentleness, while Fritz was half unmanned (даже старый Сэпт смягчился: «был растроган до мягкости», тогда как Фриц совсем пришел в уныние; to touch – прикасаться, трогать; волновать, задевать за живое; to unman – лишать мужественности; приводить в уныние). I listened in a kind of dream to all they said (я слушал, будто в полусне, все /то, что/ они говорили). “Rudolf! Rudolf! Rudolf!” still rang in my ears (Рудольф! – все еще звенело у меня в ушах) – a burden of sorrow and of love (рефрен печали и любви; burden – ноша, груз; припев, рефрен). At last they saw that I could not heed them (в конце концов они поняли, что я был /просто/ не в состоянии их слушать: «следить за их /словами/»), and we walked up and down in silence (и мы прогуливались взад-вперед в молчании), till Fritz touched me on the arm (пока Фриц /не/ тронул меня за руку), and I saw, a mile or more away, the blue smoke of the train (и я увидел примерно в миле от нас голубой дымок поезда). Then I held out a hand to each of them (потом я протянул руку каждому из них).

Rapidly I walked down to the bridge. Sapt and Fritz were waiting for me. Under their directions I changed my dress, and muffling my face, as I had done more than once before, I mounted with them at the door of the Castle, and we three rode through the night and on to the breaking day, and found ourselves at a little roadside station just over the border of Ruritania. The train was not quite due, and I walked with them in a meadow by a little brook while we waited for it. They promised to send me all news; they overwhelmed me with kindness – even old Sapt was touched to gentleness, while Fritz was half unmanned. I listened in a kind of dream to all they said. “Rudolf! Rudolf! Rudolf!” still rang in my ears – a burden of sorrow and of love. At last they saw that I could not heed them, and we walked up and down in silence, till Fritz touched me on the arm, and I saw, a mile or more away, the blue smoke of the train. Then I held out a hand to each of them.

“We are all but half-men this morning,” said I, smiling (этим утром нам всем немного не хватает мужественности, – сказал я, улыбнувшись; half – наполовину, полу-; man – человек; мужчина; мужественный человек). “But we have been men, eh, Sapt and Fritz, old friends (но мы остались мужчинами, а, Сэпт и Фриц, старые друзья)? We have run a good course between us (мы неплохо поладили между собой; course – курс, направление; линия поведения, действия).”

“We have defeated traitors and set the King firm on his throne (мы расстроили планы предателей и прочно усадили короля на трон),” said Sapt.

Then Fritz von Tarlenheim suddenly, before I could discern his purpose or stay him (тут Фриц фон Тарленхайм, прежде чем я смог догадаться о его намерениях или остановить его; to discern – разглядеть, различить; понять, разгадать), uncovered his head and bent as he used to do, and kissed my hand (обнажив голову, поклонился, как он делал это раньше, и поцеловал мне руку; use to do smth. – иметь в прошлом обыкновение делать что-л.); and as I snatched it away, he said, trying to laugh (а когда я ее отдернул, он сказал, пытаясь пошутить: «рассмеяться»; to snatch – хватать; выхватывать):

“Heaven doesn’t always make the right men kings (небеса не всегда делают достойных людей королями; right – верный, правильный; подходящий, именно тот, который нужен)!”

Old Sapt twisted his mouth as he wrung my hand (рот старика Сэпта скривился, когда он пожимал мне руку; to wring – скручивать; to wring smb.’s hand – крепко сжать, пожать кому-л. руку).

“The devil has his share in most things (в большинстве случаев дьявол играет свою роль: «имеет свою долю»),” said he.

The people at the station looked curiously at the tall man with the muffled face (люди на станции смотрели с любопытством на высокого мужчину с замотанным лицом = на высокого мужчину, скрывавшего свое лицо), but we took no notice of their glances (но мы не обращали внимания на их взгляды). I stood with my two friends and waited till the train came up to us (я стоял с двумя моими друзьями, ожидая, когда поезд подойдет: «подойдет к нам»). Then we shook hands again, saying nothing (потом мы снова пожали руки, не говоря ни слова); and both this time – and, indeed, from old Sapt it seemed strange – bared their heads (и на этот раз оба – в самом деле, со /стороны/ старика Сэпта это казалось странным – обнажили головы), and so stood still till the train bore me away from their sight (и стояли так, пока поезд со мной не скрылся из виду: «пока поезд не унес меня прочь от их глаз»; to bear; sight – зрение; поле зрения).

“We are all but half-men this morning,” said I, smiling. “But we have been men, eh, Sapt and Fritz, old friends? We have run a good course between us.”

“We have defeated traitors and set the King firm on his throne,” said Sapt.

Then Fritz von Tarlenheim suddenly, before I could discern his purpose or stay him, uncovered his head and bent as he used to do, and kissed my hand; and as I snatched it away, he said, trying to laugh:

“Heaven doesn’t always make the right men kings!”

Old Sapt twisted his mouth as he wrung my hand.

“The devil has his share in most things,” said he.

The people at the station looked curiously at the tall man with the muffled face, but we took no notice of their glances. I stood with my two friends and waited till the train came up to us. Then we shook hands again, saying nothing; and both this time – and, indeed, from old Sapt it seemed strange – bared their heads, and so stood still till the train bore me away from their sight.

So that it was thought some great man travelled privately (так вот, /люди/ думали, /что/ какая-то известная: «великая» личность путешествует частным образом) for his pleasure from the little station that morning (для своего удовольствия с маленькой станции в то утро); whereas, in truth it was only I, Rudolf Rassendyll (тогда как, на самом деле, это был всего лишь я, Рудольф Рассендил), an English gentleman, a cadet of a good house (английский дворянин, младший представитель хорошего = знатного рода; cadet – кадет, курсант; младший сын), but a man of no wealth nor position, nor of much rank (но человек, не имеющий ни состояния, ни положения, ни высокого чина). They would have been disappointed to know that (они были бы разочарованы, /если бы/ узнали об этом). Yet had they known all they would have looked more curiously still (однако, узнай они обо всем, они смотрели бы с еще большим любопытством). For, be I what I might now, I had been for three months a King (потому что, кем бы я ни был теперь, я три месяца пробыл королем), which, if not a thing to be proud of (что является, если и не поводом, чтобы гордиться), is at least an experience to have undergone (то, по крайней мере, /серьезным/ испытанием, которое /стоило/ пройти; experience – жизненный опыт; переживание). Doubtless I should have thought more of it (несомненно, я бы ценил его больше; to think – думать; считать; much – много; to think much of smth. – быть высокого мнения о чем-л., высоко ценить что-л.), had there not echoed through the air, from the towers of Zenda (если бы эхом не доносился по воздуху из башен Зенды) that we were leaving far away (которые мы оставляли далеко позади), into my ears and into my heart the cry of a woman’s love – “Rudolf! Rudolf! Rudolf (до моего слуха и моего сердца плач любящей женщины: Рудольф; ear – ухо; слух)!”

Hark! I hear it now (вот: «чу!», я слышу его и сейчас)!

So that it was thought some great man travelled privately for his pleasure from the little station that morning; whereas, in truth it was only I, Rudolf Rassendyll, an English gentleman, a cadet of a good house, but a man of no wealth nor position, nor of much rank. They would have been disappointed to know that. Yet had they known all they would have looked more curiously still. For, be I what I might now, I had been for three months a King, which, if not a thing to be proud of, is at least an experience to have undergone. Doubtless I should have thought more of it, had there not echoed through the air, from the towers of Zenda that we were leaving far away, into my ears and into my heart the cry of a woman’s love – “Rudolf! Rudolf! Rudolf!”

Hark! I hear it now!

Chapter 22 Present, Past – and Future (Прошлое, настоящее… и будущее)?

The details of my return home can have but little interest (подробности моего возвращения домой не очень интересны). I went straight to the Tyrol and spent a quiet fortnight (я направился прямиком в Тироль и провел две недели в покое) – mostly on my back, for a severe chill developed itself (главным образом, /лежа/ на спине, ибо /у меня/ началась сильная простуда; to develop – развивать, совершенствовать; начинаться, развиваться /о болезни/; severe – строгий, суровый; сильный, серьезный); and I was also the victim of a nervous reaction (а также я стал жертвой нервного перевозбуждения; reaction – реакция; повышенное возбуждение /после угнетенного состояния/), which made me weak as a baby (что сделало меня = отчего я стал слабым, как ребенок). As soon as I had reached my quarters (как только я добрался до своего жилища = к себе домой), I sent an apparently careless postcard to my brother (я /тут же/ послал намеренно беспечную открытку своему брату; apparently – явно, очевидно), announcing my good health and prospective return (извещающую о моем добром здравии и предполагаемом возвращении). That would serve to satisfy the inquiries as to my whereabouts (это было сделано: «должно было послужить» для того, чтобы удовлетворить все вопросы по поводу моего местонахождения), which were probably still vexing the Prefect of the Police of Strelsau (которые, вероятно, продолжали тревожить префекта полиции Стрелсо; to vex – досаждать, раздражать; тревожить, беспокоить). I let my moustache and imperial grow again (я снова стал отпускать усы и бородку: «позволил усам и бородке расти»); and as hair comes quickly on my face, they were respectable, though not luxuriant (а поскольку волосы у меня на лице растут быстро, они были уже приличными, хоть и не /очень/ пышными), by the time that I landed myself in Paris and called on my friend George Featherly (к тому времени, когда я прибыл в Париж и навестил своего друга Джорджа Фэзерли; to land – высаживать /на берег/; прибывать /куда-л./, очутиться /где-л./). My interview with him was chiefly remarkable (моя беседа с ним была особенно примечательна; interview – деловое свидание, встреча, беседа; интервью) for the number of unwilling but necessary falsehoods that I told (большим количеством нежелательной, но необходимой лжи, которую я ему рассказал); and I rallied him unmercifully when he told me that he had made up his mind (и я нещадно потешался над ним, когда он рассказал мне, что решил; to make up one’s mind – решить/ся/; mind – разум, ум; мнение, мысль) that I had gone in the track of Madame de Mauban to Strelsau (будто я поехал вслед за госпожой де Мобан в Стрелсо).