Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)

• Название: "Вексель Судьбы" (книга первая)
• Автор: Юрий Шушкевич
• Жанр: Научная Фантастика

В основе сюжета - судьба двух советских разведчиков-диверсантов, которые в результате хронопортации переносятся из 1942 в 2012 год. В нашем сегодняшнем мире им удаётся быстро "акклиматизироваться" и стать участниками многочисленных событий, связанных с розысками исчезнувшего за рубежом крупного царского вклада. Однако вместо капиталов, лёгших в основу мировой финансовой системы и с известных пор правящих миром, героям романа удаётся обрести сокровища иного рода. Роман интересен многочисленными историческими коллизиями и футурологическими прогнозами, которые, будучи преломлёнными в сознании людей первой половины XX века, зачастую раскрываются с неожиданной стороны.

---

Теперь, когда все эти россыпи соединились в прямой короткий луч, упирающийся в стену предопределённости личной судьбы, и при этом неважно, что за этой стеной -- неизбежная победа над Германией и грядущая прекрасная жизнь, -- Алексей более не жалел ни о разгромленных советских фронтах, ни об оставленных городах, ни о потере любимой. Ни о чем не жалея, он рассудительно и холодно готовился отдать свою жизнь как можно дороже для врага.

Поэтому когда в апреле сорок второго наконец-то прервалось утомительное казарменное ожидание, и младший лейтенант Гурилёв был откомандирован в расположение не выходящей из тяжёлых боёв 39-й армии, его жизнь сразу же обрела смысл и наполнилась невиданным доселе тревожным и торжественным ощущением близкой развязки. Будучи реалистом, он не планировал для себя продолжительной военной судьбы и резонно предполагал, что всё должно решиться в первом или, максимум, во втором бою -- вид возвращающихся с передовых позиций соединений и уровень их потерь не оставляли в том ни малейших сомнений.

Однако фронтовую жизнь стала отравлять проблема иного рода: вместо передовой ему пришлось готовиться к спецоперации во вражеском тылу, до выхода приказа пребывая при дивизионном штабе в относительной безопасности и отчасти в комфорте. Затянувшееся ожидание сделалось настоящей мукой: в полном соответствии с разработанной им теорией "боль за несделанное" -- за невозможность в открытом бою застрелить гитлеровца или подорвать гранатой фашистский танк -- начинала прожигать душу и лишать сна.

Алексей был достаточно разумен и образован, чтобы понимать, что подобное состояние рано или поздно приведёт к умопомрачению. Ведь для того, чтобы обрести покой, ему с некоторых пор нужно было во что бы то ни стало увидеть кровь врага, услышать, наплевав на все дистанции огня, его смертный хрип, физически ощутить, как отлетает в никуда его чужая чёрная душа. Вот почему он страстно и безотчётно желал для себя скорейшего дела, допуская и даже тайно мечтая о внезапном вражеском прорыве к штабным блиндажам, когда бы у него появилось возможность вступить с неприятелем в открытый и беспощадный бой.

Так что пока приказ о спецоперации задерживался, Алексею приходилось прилагать самые серьёзные усилия к тому, чтобы не потерять рассудок в глазах окружающих. Для самого же себя -- и он прекрасно это осознавал -- рассудок был уже потерян.

* * *

262-я стрелковая дивизия НКВД, к штабу которой были прикомандированы Гурилёв и Здравый, с января 1942 года находилась в распоряжении 39-й общевойсковой армии -- одной из двадцати двух советских армий, которые в составе четырёх фронтов в декабре 1941 года участвовали в знаменитом контрнаступлении под Москвой. Советское контрнаступление, как известно, началось 5 декабря, и на западном и юго-западном направлениях развивалось чрезвычайно медленно. Враг оказывал мощное и организованное сопротивление, в результате чего на взлом его линий обороны уходили недели тяжёлых и кровопролитнейших боёв. Лишь спустя десять дней, к 15 декабря был взят Клин, 20 декабря - Волоколамск, 26 декабря - Нарофоминск, а Малоярославец, отстоящий от Москвы всего на 120 километров, части Красной Армии освободили лишь ко второму января.

Однако к северу от столицы, на правом фланге, где позиции гитлеровцев оказались менее прочными, -- продвижение советских войск развивалось успешнее. Красным частям удалось взять в полукольцо вражескую группировку в Калинине и освободить город уже 16 декабря. К Новому году войска Калининского фронта сумели прорвать неприятельскую оборону вдоль левого берега Волги выше Ржева, и после Рождества начали быстро продвигаться в южном направлении с перспективой выхода к Вязьме и даже к Смоленску.

Если бы наступление войск Западного фронта не упёрлось в жёсткую оборону 4-й армии вермахта, войска которой удерживали Можайск до 20 января и после этого ещё неделю не покидали западные районы Московской области, откуда по кратчайшему пути до Вязьмы было не менее ста километров, - то начало 1942 года вполне могло было ознаменоваться окружением в районе Ржева колоссальных вражеских сил. В этом котле запросто могли сгореть до восьми германских армейских корпусов и две танковые армии общей численностью в четверть миллиона солдат и офицеров - что стало бы для Красной Армии, к тому времени едва успевшей оправиться от страшных поражений, грандиозным и впечатляющим успехом.

Оптимизма прибавляло чрезвычайно успешное наступление 3-й и 4-й ударных армий Северо-западного фронта. Взломав оборону противника в районе Селигера и освободив в двадцатых числах января Торопец, Западную Двину и Нелидово, они продвинулись на 250 километров к югу, в направлении к Великим Лукам и Витебску. Чтобы остановить наступление этих ударных сил, германскому командованию пришлось срочно перебрасывать в район боёв подкрепления из Западной Европы. Казалось, что ещё немного - и немецкая оборона затрещит по швам.

Однако чуда, столь страстно и едва ли ни безрассудно ожидаемого всеми, не произошло. Прорывавшаяся к Вязьме с севера ударная группировка Калининского фронта в составе 39-й армии, усиленной кавалерийским корпусом, очень скоро увязнет в тяжёлых боях. В какой-то момент казалось, что успех близок: 26 января передовая конная группа сумела пробиться к железнодорожной магистрали Москва-Минск и даже на короткое время перерезать её. Но противник быстро восстановил контроль за магистралью, имевшей для снабжения войск группы "Центр" критическое значение. Тремя днями позже, 29 января, последовала попытка перерезать Минское шоссе за Вязьмой -- однако столь же безуспешная. К середине февраля части 39-й армии были оттеснены от Вязьмы к северо-западу, на правый берег Днепра, где на рубеже Холм-Жирковского вскоре сами оказались в полуокружении.

После того как частям Западного фронта в конце января удалось наконец-то взломать вражескую оборону за подмосковными Можайском и Вереёй, у советского командования вновь появилась надежда пробиться к Вязьме с востока и тем самым замкнуть кольцо вокруг ржевской группировки противника. По приказу Жукова с 17 января на Вязьму двинулась измотанная и обескровленная почти полуторамесячными наступательными боями 33-я армия, сопровождаемая кавалерийским корпусом и незначительно усиленная семитысячным воздушным десантом, выброшенным под Юхновым. Невзирая на лютый мороз и необыкновенно глубокий снег, 33-я армия за две недели смогла под постоянным огнём и авиаударами противника продвинуться на запад без малого на сто километров, завязав 2 февраля бои в предместьях Вязьмы. Однако немецкие войска, воспользовавшись растянутостью и слабостью её коммуникаций, быстро восстановили свою линию оборону на линии Юхнов-Гжатск, в результате чего армия оказалась полностью окружённой между Дорогобужем и Ельней. К середине апреля 33-я армия была окончательно разгромлена, из почти пятнадцати тысяч бойцов пробиться из окружения смогли менее тысячи. Её командующий генерал-лейтенант Ефремов отказался воспользоваться присланным за ним самолетом и, не желая сдаваться в плен, застрелил свою жену, служившую медработником, после чего застрелился сам.

Казалось, что фантастический и сверхчеловеческий порыв красноармейцев, в декабре сорок первого сотворивших под Москвой подлинное чудо, поверивших в свои силы и заставивших поверить в себя весь мир, натолкнулся не столько на крепость вражеской обороны, сколько на амбиции высшего командования и безумные приказы, требовавшие исключительно наступать.

Так, пока передовые соединения 39-й армии, удалившиеся к югу от Ржева на расстояние до ста сорока километров, таяли в безуспешных попытках пробиться к Вязьме, а основные её силы во избежание окружения вели тяжёлые бои по удержанию спасительного коридора в направлении Нелидово, западнее Ржева оказались в жёстком немецком кольце её арьергард и полностью -- соседняя 29-я армия. Ещё совсем недавно, в декабре, имя 29-й армии гремело и прославлялось после триумфального взятия Калинина. Однако уже следующее наступление на Ржев, начавшееся 12 января, обернулось для неё трагическим разгромом.

В начале января в Ржеве находилась лишь слабая тыловая группировка вермахта. Если бы силы 39-й армии не оказались распылёнными по огромной - размером с половину Голландии -- территории, если бы две соседние армии соединённо нанесли удары сначала по Ржеву, а затем двинулись на юг, то противник определённо бы отступил к Вязьме, поскольку удержание им южной половины "ржевского выступа" теряло смысл. В этом случае фронт естественным образом выровнялся бы по линии витебской параллели. Эффектного окружения немцев, о котором мечтали в Кремле, не произошло, однако на протяжении более чем двухсот километров советский фронт стал бы нависать над Минским шоссе и железнодорожной магистралью, угрожая в любой момент ударить и перерезать эту стратегическую для противника жилу. Нетрудно предугадать, что столкнувшись с подобной ситуацией, гитлеровскому командованию пришлось бы задуматься над скорым отходом на юг, в направлении Рославля и Брянска - поскольку других способов сохранить хоть какой-то плацдарм вблизи советской столицы у немцев бы не оставалось.