Сборник статей - Ответственность религии и науки в современном мире

• Название: Ответственность религии и науки в современном мире
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Религия
• Год: 2007
• ISBN: 5-89647-156-4

Книга посвящена этическим и богословским аспектам развития науки и техники в современном мире и затрагивает темы, предельно актуальные как для ученых, так и для богословов: влияние технологии и прогресса на жизнь человека и его духовный мир, значение научных достижений. Издание адресовано преподавателям, студентам и специалистам.

---

В описанном случае мы имеем дело с очередным шагом в сторону корпоративной замкнутости и закрытости научной деятельности, который ведет к разрушению самого научного сообщества. Ситуация не новая – закрытость научных исследований, связанных с военными разработками, уже давно стала привычной. К сожалению, эта тенденция усугубляется: наука все больше опутывается сетью военных или коммерческих секретов. Я бы хотел указать на насущность прямо противоположной тенденции. Основным этическим принципам научного сообщества, вытекающим из самого понятия научной истины, соответствует максимальная открытость научной деятельности. Эта открытость отнюдь не может сводится к простой информированности общества по поводу ведущихся научных исследований. Смысл ее – в широком рациональном обсуждении направления этих исследований, их методов и возможных результатов. Иными словами, речь должна идти об открытости научного сообщества (включая и исследовательские группы, создаваемые в рамках проектов) для аргументов, традиционно воспринимаемых как ненаучные. Речь идет, прежде всего, об аргументах этического характера. Однако значимый аргументационный ресурс, могущий повлиять на научную деятельность, существует в религии.

У западной науки накопился серьезный отрицательный опыт сосуществования религии и науки. Начиная с XVIII века религия воспринимается преимущественно как источник иррациональных убеждений, принципиально чуждых науке. Эти убеждения необходимо либо разоблачать, либо просто игнорировать. Религиозные сообщества нередко отвечали весьма агрессивно, провозглашая ту или иную научную теорию неприемлемой по причине расхождения с Библией. Если говорить о ХХ веке, то больше всего досталось от них эволюционным теориям. Естественно, что подобные демарши только укрепляли предубеждения противоположной стороны. Правда, в последнее время нередки попытки сближения научных и богословских концепций. Определенную популярность приобрели рассуждения о том, что научная картина мира вполне соответствует библейской. Подобное сближение мировоззренческих позиций представляет несомненный интерес. Его позитивный смысл можно увидеть хотя бы в том, что научное сообщество (или, по крайней мере, некоторая его часть) не рассматривает религию исключительно как источник заблуждений. Однако область рационального взаимодействия религии и науки не может быть этим исчерпана. По-видимому, наиболее значимой областью возможной дискуссии является этика. Весьма насущно, на мой взгляд, совместное обсуждение моральной стороны научной деятельности. Именно в этом обсуждении требуется особое внимание к религиозной аргументации со стороны научного сообщества, поскольку религии могут представить совершенно иной, неизвестный науке, взгляд на природу человека и его отношения с миром. Весьма примечательно в этом смысле выступление Юргена Хабермаса, утверждающего, что аргументационный ресурс секулярного общества недостаточен для того, чтобы удержать человечество от опасных для него действий. Речь идет, прежде всего, о внедрении в человеческую природу на уровне генных технологий. В рамках науки не существует возможности определить ту черту, переход которой может иметь катастрофические последствия. Вопрос здесь не в научном предвидении возможных результатов, а в моральной допустимости тех или иных операций. В этой связи Хабермас настаивает на открытости секулярной части общества для аргументов, развиваемых в рамках религиозного дискурса[52].

В заключение замечу, что речь здесь должна идти не только об ответственности и открытости научного сообщества. Существенная проблема – готовность религиозных сообществ к такой открытости. Аргументационный ресурс религиозного дискурса сейчас почти не развит. Его раскрытие составляет сферу ответственности религии в современном мире. Пока же остается серьезный вопрос: сможет ли религиозный дискурс (в том числе и христианское богословие) представить этически релевантные соображения, могущие претендовать на универсальное значение?

Питер Ходжсон

Ответственность ученого

Проблему ответственности ученого можно разделить на две части: во-первых, это его ответственность по отношению к самим занятиям наукой и, во-вторых, его ответственность как ученого по отношению ко всему обществу. Давайте для начала посмотрим на ученого в его лаборатории, так как обычно человек много лет занимается наукой прежде, чем он начинает осознавать свою ответственность перед обществом и постигает науку в такой степени, чтобы нести эту ответственность достаточно эффективно. Еще одна причина состоит в том, что занятия наукой представляют собой отличную тренировку ума и готовят человека к исполнению обязанностей перед обществом.

Это разграничение ответственности, разумеется, относится не только к ученым – оно в такой же степени относится и к любой познавательной деятельности, которая ведется систематически и рационально. Поэтому большую часть того, о чем мы будем говорить, можно применить не только к ученым, но также ко всем, кто занят в других отраслях знания. Особенно важно, однако, что ученые должны максимально осознавать свою ответственность, так как их труд оказывает огромное воздействие на нашу жизнь сегодня, и еще большее воздействие он будет оказывать на нашу жизнь в будущем.

Итак, возвращаясь к ученому, мы хотели бы узнать: в чем именно состоит его ответственность, какими качествами он должен обладать, чтобы добиться успеха на ниве своего труда, и в каком направлении эти качества должны развиваться в ходе его научных исследований? Для этого нам необходимо понять, чего он хочет достичь и каким образом. Цель ученого – получить как можно больше сведений о мире, где мы живем. Он хочет точно знать причины того, почему все происходит так, а не иначе. Он хочет приоткрыть завесу над неведомыми пока отношениями между явлениями, которые до сих пор считались не связанными между собой. Чем больше он знает о предмете, тем большей властью над ним он обладает, так что может использовать его в качестве орудия для завоевания все более широкого пространства знаний, которое постепенно перед ним раскрывается.

В драме научных исследований участвуют два персонажа: пассивный – это данный нам материальный мир, и активный – это пытливый, вопрошающий и размышляющий человеческий ум. Сначала ученый изучает и проводит эксперименты, чтобы получить знания, а затем систематизирует и обобщает их, призывая на помощь теорию. Иногда говорят, что науку можно рассматривать просто как установление связей и систематизацию данных, полученных от наших ощущений. Эта позиция, пусть даже правильная с логической точки зрения, не может предложить достаточных оснований для научной деятельности в целом. Что бы ни говорили некоторые философы, ученый-исследователь всегда уверен в том, что он открывает о мире что-то новое. Более того, если его единственная цель – раскрытие неких закономерностей, то непонятно, почему он набирает все больше и больше фактов, усложняя себе задачу.

В самом деле, чтобы достичь успеха, ученый должен обладать многими качествами. Он должен быть внимательным и усердным наблюдателем, так как часто о тончайших открытиях свидетельствуют лишь едва различимые явления. Экспериментальные исследования часто требуют многих часов тщательных и утомительных наблюдений, нередко сопровождаемых появлением бессмысленных, на первый взгляд, данных, значение которых проясняется лишь впоследствие. Вновь и вновь его опыты будут проваливаться из какой-нибудь пустяковой или досадной ошибки, и он вынужден начать все сначала и опять трудиться с терпением и настойчивостью.

Когда ученый собрал достаточно точных данных о предмете своего исследования, перед ним встает следующая задача – попытаться объяснить их с помощью теории. Чтобы преуспеть в этом, он должен обладать богатым воображением и дерзостью в построении гипотез. Но когда он уже сформулировал свою теорию, выводы из нее он должен суметь доказать с помощью эксперимента. Почти неизбежно появятся какие-то нестыковки, и ему, возможно, придется либо вовсе отказаться от теории, совершенствованию которой он посвятил тяжкие труды, либо существенно изменить ее. Это поистине суровая школа, которая требует отказа от любой концепции, сколь бы стройной и уравновешенной она ни была, если ее не удается проверить экспериментально. Пожалуй, больше, чем какое-либо другое занятие, экспериментальная наука воспитывает целеустремленность и смирение. В конце жизни, посвященной научным трудам наивысшего порядка, лорд Кельвин писал: «Все мои усердные труды по продвижению науки вперед, которым я посвятил пятьдесят пять лет моей жизни, можно описать одним словом, и слово это – неудача». Ученому постоянно приходится признаваться себе в том, что материальный мир ведет себя не так, как он бы хотел; этот мир упрям и неподатлив. Он вынужден принять требования этого мира к выпестованной им теории и смириться с его строгими законами. Ему приходится даже радоваться, когда развенчиваются его собственные теории, если этого требует истина. <…>