Питер Макиннис - Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей

• Название: Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей
• Автор: Питер Макиннис
• Издательство: КоЛибри
• Жанр: Культурология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-389-00129-9

Яды сопровождали и сопровождают человека с древнейших времен. Более того: сама жизнь на Земле зародилась в результате «отравления» ее атмосферы кислородом… Именно благодаря зыбкости границы между живым и неживым, химией и историей яды вызывали такой жгучий интерес во все времена. Фараоны и президенты, могучие воины и секретные агенты, утонченные философы и заурядные обыватели — все могут пасть жертвой этих «тихих убийц». Причем не всегда они убивают по чьему-то злому умыслу: на протяжении веков люди окружали себя множеством вещей, не подозревая о смертельной опасности, которая в них таится. Ведь одно и то же вещество зачастую может оказаться и ядом, и лекарством — все дело в дозировке и способе применения. Известный популяризатор науки, австралиец Питер Макиннис точно отмеряет ингредиенты повествования — научность, живость, редкие факты и яркие детали — и правильно смешивает их в своей книге.

---

А яды тем временем в самом деле существуют всюду вокруг нас, стоит только повнимательнее приглядеться к окружающему миру. Но теперь мы можем винить в этом эволюцию. Если бы вы были животным, а не человеком и если бы на вас вдруг набросилось какое-то ужасное и непонятное существо, с острыми зубами и смрадом изо рта, капая слюной и облизываясь, вы конечно же сразу бы задали стрекача. Но если вы — растение и убежать просто не можете, а какие-то неуклюжие животные принимаются отгрызать от вас некоторые части организма, то защититься вы можете лишь в одном случае: если начнете вырабатывать в себе ядовитые вещества.

Эволюция приводит к появлению ядов самыми причудливыми способами. Например, взять хотя бы проблему распространения семян у некоторых видов растений. Они просто нуждаются в том, чтобы животные поедали их плоды, оставляя потом семена где-нибудь вместе с фекалиями, так что для их прорастания и дальнейшего роста уже есть и удобрение, и травянистая подстилка, и минимальное количество влаги, и нужное питание. Но сразу возникает деликатная проблема: необходимо привлекать животных так, чтобы они поедали плоды, но не были в состоянии разгрызать зубами семя, и оно могло бы покинуть пищеварительный тракт без повреждений. Что и происходит, как мы можем видеть, обратившись к семейству Capsicum.

Капсаицин — вещество малоприятное: полиция использует его, например, для того, чтобы подавить сопротивление буянящей толпы с помощью «перцовых аэрозолей». Но оказалось, что если капсаицин и неприятен для млекопитающих и даже может вызвать у них отравление, то на птиц он не действует. В исследовании, проделанном в 2001 году, ученые установили, что перец в полевых условиях неприятен на вкус и кактусовой мыши, и древесной крысе, а вот кривоклювый пересмешник поглощал эти ягоды без каких бы то ни было для себя последствий. И, как обнаружили исследователи, именно птицы были самыми эффективными переносчиками семян, разнося их далеко вокруг и не нанося им вреда.

Марихуана, Cannabis indica, вырабатывает активный ингредиент, который называется тетрагидроканнабинол (ТГК) — и лишь для того, чтобы крупный рогатый скот не поедал это растение: ведь коровы, например, терпеть не могут, в отличие от людей, состояния одурения от наркотиков. А вот скифы, если вспомнить Геродота, вели себя совсем не так, как коровы:

На раму из трех палок, сходящихся кверху, скифы натягивают куски шерстяной ткани (войлока), стараясь тщательно заделать швы между кусками, а внутрь этой небольшой палатки ставят чашу с раскаленными камнями. <…> Дальше, взяв конопляное семя, скифы подлезают под войлочную юрту и затем бросают его на раскаленные камни. От этого поднимается такой сильный дым и пар, что никакая эллинская паровая баня не сравнится с такой баней. Наслаждаясь ею, скифы громко вопят от удовольствия. Это парение служит им вместо бани, так как водой они вовсе не моются.

Геродот. История, около года до н. э.[6]

Однако если крупный рогатый скот не желает ощущать состояние одурманенности, то некоторым другим животным оно необходимо для поддержания нормальных процессов своей жизнедеятельности. Австралийские коала потребляют очень мало воды, потому что они получают ее в основном с пищей. Коала сидят на своих камеденосных деревьях, типа эвкалипта, и вид у них всегда такой славный — так и хочется взять их на руки и как следует потискать. Но на самом деле из-за воздействия эвкалиптовых масел они находятся в состоянии «отключки». Коала совершенно «отключаются» потому, что на их и без того небольшой мозг действуют токсины, имеющиеся в листьях этих деревьев. Но ведь большой мозг и ни к чему… Он потребляет много энергии, а коала попросту не в состоянии тратить ее в большом количестве — ведь тогда им нужно было бы съедать еще больше листьев и, соответственно, это бы их еще больше «отключало» — или отравляло.

Переместимся теперь в иную точку пространственно-временного континуума, и вот перед нами уже совершенно иной набор ядов, так что для нашей безопасности стоит обратиться к местной народной мудрости. Как следует поступать в определенных обстоятельствах, было известно еще в библейские времена, когда пророк Елисей вновь появился в Галгале:

…И был голод в земле той, и сыны пророков сидели пред ним. И сказал он слуге своему: поставь большой котел и свари похлебку для сынов пророческих.

И вышел один из них в поле собирать овощи, и нашел дикое вьющееся растение, и набрал с него диких плодов полную одежду свою: и пришел и накрошил их в котел с похлебкою, так как они не знали их. И налили им есть. Но как скоро они стали есть похлебку, то подняли крик и говорили: смерть в котле, человек Божий! И не могли есть.

И сказал он: подайте муки. И всыпал ее в котел и сказал [Гиезию]: наливай людям, пусть едят. И не стало ничего вредного в котле.

Четвертая книга Царств, 4:38–41

Все специалисты сходятся на том, что ядовитыми в этом эпизоде оказались плоды местного вьюна, которые в малых дозах очень хороши в медицинских целях, а называется это растение колоцинт, или горькая тыква, или же — на тот случай, если вдруг вы, мой читатель, знаете ботанику, — Citrullus colocynthis (L.) Shard. Правда, если уметь обращаться с колоцинтом и применять его нужным образом, в общем, не так уж и важно, как именно его называть.

Человеческая натура, однако, такова, что, как только установлены вредные свойства какого-нибудь объекта — будь он животный, растительный или минеральный, люди всегда найдут способы использовать это для каких-нибудь гнусных целей. Ксенофонт, например, свидетельствует, что в Персии

…детей в былые времена обучали свойствам растений, чтобы они использовали полезные и не трогали вредные; однако теперь они словно изучают это лишь с единственной целью — как навредить: во всяком случае, нет другой такой страны, где бы отравление было столь частой причиной смерти.

Ксенофонт, Киропедия (Воспитание Кира), 3 книга, 360 год до н. э.

Одним из ядов, прославившимся на долгие годы, был мышьяк. Английское слово arsenic пришло к нам из Греции: древние греки словом «арсеникон» называли аурипигмент, желтый пигмент сульфида мышьяка. Но происхождение этого слова простирается куда глубже в историю: оно известно в древнесирийском (восточноарамейском) языке, а также в среднеперсидском и древнеиранском языках. Такое впечатление, что всем нравился аурипигмент отчасти еще и потому, что его яркий желтый цвет напоминал золото — причем не только исполненным надежд алхимикам, но и вообще всем. «Аурипигмент» — слово латинское, оно означало «золотой пигмент», это было красящее вещество, которое, помимо медицинских нужд, в основном использовалось в декоративных целях и в искусстве.

Согласно древнеримскому историку Титу Ливию, первое судебное дело, связанное с отравлением, было рассмотрено в 329 году до н. э., а в I веке до н. э. некто Луций Домиций, прапрадед императора Нерона (это в начале п века н. э. описал другой римский историк, Светоний, — но так, будто был всему очевидцем), однажды, оказавшись в отчаянно трудном положении, попытался покончить с собой с помощью яда. Правда, уже приняв его внутрь, он, по зрелом размышлении, пересмотрел свое скоропалительное решение, а потому немедленно потребовал рвотного средства и таким образом, к счастью, успел вывести весь яд из своего организма… К тому же врач, давший ему яд, был одним из его рабов, а оттого, хорошо зная переменчивый нрав своего господина, снабдил его лишь небольшой дозой зелья, за что, в знак благодарности, и был вскоре отпущен на свободу.

Однако на тот момент в Древнем Риме ядами еще практически не пользовались. Зато во времена Овидия (он умер в 17 году н. э.) этим занимались буквально все, кому не лень: поэт писал о том, как люди жили за счет грабежей, причем большую часть своей добычи они захватывали, отравляя прежних владельцев. Гость мог пострадать от хозяина дома, писал он, а тесть от зятя. Даже между братьями редки были привязанность и взаиморасположение, мужья же жаждали смерти своих жен, которые отвечали им тем же, тогда как кровожадные тещи варили смертоносные отвары, и «раньше времени сын о годах читает отцовских»[7].

Лукуста была родом из Галлии, но жила она в Риме, где занималась особым ремеслом — поставляла отборные яды для избранного круга в высшем свете. Порой она лишь оказывала необходимые консультации по применению, а вот для слабых духом или для неопытных в такого рода делах Лукуста даже брала на себя миссию дать яд выбранным жертвам — в том числе и членам императорской семьи.

Светоний назвал ее как источник, откуда мышьяк попал в руки Нерона, который и отравил им Британника, сына Клавдия. Лукуста сначала сделала слишком мягкую дозу, за что Нерон избил ее плетью. Лукуста же уверяла его, что при небольшой дозе не так явно будет видно, что смерть наступила в результате отравления, однако Нерон потребовал сделать яд сильнее, воскликнув, что его, мол, ничуть не страшат Юлиевы законы об отравителях[8], а когда это было сделано, то сам испытал его на козле — тут оказалось, что и эта доза была еще не слишком действенной.