Вера Сахарова - Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада

• Название: Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада
• Автор: Вера Сахарова
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-86547-649-8

Сумеют ли страны Запада интегрировать и культурно ассимилировать десятки миллионов мигрантов в радикально изменившейся ситуации последних лет? Возможно ли в современном мире преодоление культурных и расовых конфликтов во имя взаимообогащения культур и экономического развития и какой будет цена этого преодоления? Насколько западный опыт применим к современной российской действительности? Эти и другие вопросы подробно обсуждаются в настоящей монографии.

Книга адресована политологам, политикам, специалистам в области межкультурной коммуникации, а также широкому кругу читателей, которым небезразличны проблемы миграции и мигрантов.

---

Некоторые исследователи считают, что этот феномен не поддается однозначному определению. Как заметил американский либеральный историк и публицист Р. Бернстайн: «“Мультикультурализм”» определенно понятие неопределенное», поскольку теоретики расходятся во мнениях относительно его смысла.[58] Тем не менее можно вычленить по крайней мере три уровня понимания мультикультурализма:

• демографический, или дескриптивный, суть которого состоит в описании изменений демографических и этнокультурных параметров национальных сообществ, происходящих вследствие как внутренних, так и внешних причин. Важнейшей из них признается иммиграция, в результате которой мультикультурализм понимается прежде всего как вариант политики интеграции иммигрантов в принимающее общество как на институциональном, так и на обыденном уровне;

• идеологический, в рамках которого обсуждаются варианты национальных идеологий, например полиэтнического национализма в Австралии, межкультурной коммуникации и взаимопонимания, соответствия и различий ценностей, норм и моделей поведения контактирующих между собой этнокультурных общностей, национальных меньшинств и национального большинства;

• политический, предполагающий практическое решение вопросов политического и культурного равноправия национальных меньшинств и национального большинства, реализацию программ поддержки и социальной защиты меньшинств и др.

Кроме того, существуют умеренно-либеральные и радикально-левые концепции мультикультурализма. Либеральный вариант предполагает поддержку культурных групп в их стремлении к сохранению своей идентичности, признавая, впрочем, что единая политическая культура жизненно необходима для функционирования демократического общества. Так, для представителя либерального мультикультурализма У. Кимлики национальное государство – это «социетальная культура», которую составляют язык, определенная социальная структура, нормы, институты и обычаи. Все это создает определенный социальный контекст, который индивиды и группы используют в качестве основы для формирования собственной социальной идентичности.[59] В результате можно быть арабом или китайцем, но не испытывать отрицательных чувств в отношении американской политической традиции и даже считать ее своей. В этом случае целью политики мультикультурализма является «формирование плюрализма вокруг социальной сплоченности и приверженности стержневым ценностям», которое отмечено в докладе ЮНЕСКО 1989 г.[60]

Радикально-левая концепция отрицает необходимость единой политической культуры, считая, что каждая культурная группа имеет право не только на культурное, но и на политическое самоопределение в рамках страны проживания.[61] По словам американца М. Линда, сторонники этого варианта мультикультурализма считают нацию «федерацией национальностей или культур, имеющих общее правительство».[62] Некоторые радикальные мультикультуралисты идут еще дальше и предлагают лишить государство монополии на защиту индивидуальных прав граждан, передав это полномочие международным организациям (ООН, Всемирной организации труда), региональным организациям типа Европейского союза, межгосударственным организациям вроде Всемирной организации здравоохранения и даже неправительственным международным организациям, таким как Красный Крест или Всемирный совет церквей.[63]

Таким образом, мультикультурализм не является неким единым движением: «Признавая зависимость индивида от культуры и важность “мультикультурного вопроса”, его теоретики, однако, формулируют свои взгляды, исходя из самых различных философских и политических принципов».[64] Следует также особо отметить, что ни в одной из стран, на практике реализующих политику мультикультурализма, она не осуществляется в чистом виде. Везде мультикультурные практики сопровождаются элементами ассимиляции или сегрегации представителей иных культурных групп.

Казалось бы, Соединенные Штаты возникли как государство иммигрантов и всегда черпали жизненные силы в активной иммиграции, отмечал в своей книге «Нация иммигрантов» (1964) Джон Кеннеди. «Иммиграция <…> дала всем “старым” американцам образец, по которому можно судить, как далеко они должны продвинуться, и всем “новым” американцам – понимание того, как далеко они могут продвинуться. Она напоминает каждому американцу, старому и новому, что изменения – это существо жизни и что американское общество – это процесс, а не итог».[65]

Сегодня в США, где по-прежнему население увеличивается ежегодно на 1 %, в основном за счет притока иммигрантов, они составляют уже более 10 % населения страны. Однако резко изменялись культурные характеристики иммигрантов. Если в 1910 г. среди стран, «поставлявших» наибольшее количество переселенцев, неевропейскими были всего две, то к 1990 г. все десять относятся к Восточной Азии и Карибскому бассейну (Филиппины, Южная Корея, Индия, Китай, Вьетнам, Ямайка, Гаити, Куба, Мексика, Доминиканская Республика), т. е. к регионам, где традиции, ценностные ориентации и образ жизни существенно отличаются от североамериканских. Показательна и динамика роста иммиграции из этих регионов. Только за 1940–1980-е гг. число иммигрантов из Латинской Америки возросло в 27,1 раза, а из Азии – в 88 (!) раз. В начале нового века иммигранты из Мексики составляли 27,6 % от общего числа, намного превосходя ближайших соперников – китайцев (4,9 %) и филиппинцев (4,3 %).[66] «В самые ближайшие годы каждый четвертый американец будет принадлежать к этническому меньшинству», – констатировали в начале 1990-х гг. М. Бернал и Г. Найт.[67] Однако этот прогноз оказался слишком оптимистичным, поскольку число американцев европейского происхождения уменьшалось гораздо более стремительными темпами: если в 1980 г. они составляли 80 % населения США, то в 2000 г. – уже 70 %.[68]

В 2001 г. более 80 % иммигрантов были выходцами из регионов – поставщиков «видимых меньшинств», т. е. уроженцами стран Азии, Африки, Латинской Америки и Тихоокеанских островов. Больше всего иммигрантов прибывает в Канаду из Китая – более 16 %, причем доля выходцев оттуда постоянно возрастает. Среди других стран – поставщиков иммигрантов лидируют такие страны Азиатско-Тихоокеанского региона, как Индия, Пакистан, Филиппины, Корея. В десятке главных поставщиков иммигрантов в Канаду только четыре страны с «белым» европейским населением: США, Великобритания, Румыния и страны бывшей Югославии.[69]

Подобного рода процессы имели место и в Канаде. В 2007 г. Канада, где общая численность населения составляет 33,39 млн человек, принимала по 5,8 иммигранта на 1 тыс. жителей страны в год, большинство из которых составляли лица неанглийского и нефранцузского происхождения, преимущественно представители так называемых видимых меньшинств, которые уже тогда составляли более 32 % населения страны.

Вместе с тем до 1960-х гг. так называемые иммигрантские государства оставались относительно гомогенными в расовом и культурном отношении, что было результатом не только исторических обстоятельств (иммиграция «избыточного» населения из Европы), но и целенаправленной политики квот по расово-этническим критериям при приеме иммигрантов, которые де-факто действовали и в Западной Европе. В годы экономического подъема от этих критериев отказались: в США – в 1965 г., в Канаде – в 1967 г., в Австралии – в 1973 г. Так, в новом «Иммиграционном акте», принятом в США, была провозглашена постепенная отмена расово-национального принципа отбора иммигрантов: всем странам «предоставлялись» равные доли, однако доля выходцев из каждой страны не должна была превышать 20 тыс. мигрантов. Отличительной чертой данного закона было то, что преимуществом въезда в США пользовались не только ближайшие родственники граждан страны, проживающие за рубежом, но и ученые, врачи и представители других дефицитных специальностей, включая высококвалифицированных рабочих. Одновременно впервые в истории США были введены ограничения для иммигрантов из стран Латинской Америки.[70]

Тогда же увенчалась успехом многолетняя борьба за гражданские права цветного населения США. «Акт о гражданских правах», принятый Конгрессом в 1964 г., запрещал дискриминацию при найме на работу и получении образования по признаку расы, пола, религиозных убеждений и этнического происхождения. Важно подчеркнуть, что данный законодательный акт классифицирует дискриминацию, обусловленную местом рождения конкретного лица, его происхождением, культурой или языком, как противоправное действие. Следовательно, людям не может быть отказано в равных возможностях на основании того, что они или их семьи являются выходцами из другой страны, их имя или акцент указывают на их принадлежность к группе определенного национального происхождения, они имеют определенные обычаи, которые указывают на их принадлежность, или потому, что они состоят в браке или связаны с лицами, принадлежащими к группе определенного национального происхождения.[71] В результате был создан достаточно эффективный административно-правовой механизм регулирования расово-этнических отношений, на несколько десятилетий обеспечивший относительный «мир» между представителями различных рас в американском обществе. Однако президент Дж. Кеннеди, который инициировал такого рода политику, начал вводить ее «лишь после того, как американская элита под влиянием расовых волнений в американских городах в 1950-е годы “кожей ощутила” угрозу распада нации. В таких условиях началось наступление на расизм. Этот процесс стал действительно необратимым после поддержки идей межрасового равенства крупнейшими американскими СМИ и, что немаловажно, “фабрикой грез” Голливудом, а в конечном счете вследствие того, что изменилось общественное мнение. Опора на общество сделала возможными реформы в сфере межрасовых отношений, она же обеспечила их эффективность», – отмечает Э. Паин.[72] Сегодня следует признать, что федеральная политика борьбы с расовой дискриминацией, активизировавшаяся в 1950–1960-х гг. благодаря усилиям президентов Д. Эйзенхауэра и Дж. Кеннеди, и борьба за гражданские права цветного населения США действительно принесли ощутимые результаты. Однако сейчас главные проблемы в этой сфере связаны не столько с феноменом неравенства в политическом участии, сколько с тем, что основные полномочия в деле реализации социальной политики переходят от федерального правительства к штатам, и это вполне соответствует логике децентрализации страны. В результате афроамериканские и испаноязычные общины, сосредоточенные в мегаполисах, оказываются один на один с местными политическими институтами, а также с громоздкими и часто неэффективными муниципальными бюрократиями, не обладающими достаточными ресурсами и испытывающими воздействие множества конкурирующих групп интересов.