Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

• Название: Поэты 1820–1830-х годов. Том 1
• Автор: Дмитрий Дашков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

---

5. ПЯТАЯ ФРАКИЙСКАЯ ЭЛЕГИЯ

Гебеджинские фонтаны

Немногие умеют быть счастливы:
рабы страстей, носимые попеременно
волнами противными, они скитаются,
ослепленные, по морям безбрежным.
Нет сил противустать буре; нет сил
покориться ей!..
…………………………………………
Муж добра, муж разума, останься в пристани!

Пифагоровы золотые стихи

Вся тварь вокруг меня молчит,
Алмазный полдень с неба льется;
Как раскаленный шар, светило дня горит,
От зноя сердце тяжко бьется.

Глубокий лес передо мной,
Зубцами скал вдали пронзенный;
Над ними снова лес, и будто шлем стальной,
Зеленым гребнем оперенный,
Над лесом вновь утес крутой,
Лазурью неба окруженный.

Туда, туда, под склон древес!
Там воздух легче и живее…
Иду; густеет дикий лес,
Вздыхает грудь моя вольнее.
Луч солнца ярко-золотой,
Скитальца спутник прихотливый,
То быстролетно, то лениво
Среди зеленой мглы скользит передо мной.

Томимый жаждою палящей,
За шум струи животворящей
Чего в сей миг бы не дал я!
Иду — и вот в глуши прохладной,
Как голос матери отрадный,
Журчит источника струя.
Прервался лес — и предо мною
Темно-зеленой пеленою
Луг бальзамический лежит.
У ног гранитных великанов
Там двух топазовых фонтанов
Немолчный говор дребезжит.
Над ними сумрак ив плакучих,
Дубов и тополей дремучих
Душа весны животворит.
Их слезы крупною росою
Падут на пестрые цветы
И бриллиантовой змеею,
На солнце, мягкой муравою
Бегут за дальние кусты![293]

Приют святого вдохновенья,
Твой упоительный покой —
Тревог сердечных усыпленье,
Любви дыханье — воздух твой!
Ее эдем изображая,
С тобой на крыльях дум, о Делия младая,
Уж не в дубравы ль этих скал
Мудрец Тибулл перелетал?..[294]
Как здесь легко существованье!
Через душевные струящийся края,
Без мыслей, нектар созерцанья —
Единый признак бытия!
О! долго на распутьи света
Я жаждой умственной страдал,
Душой родную душу звал, —
И тщетно! — глас мой без ответа
В пустыне мира исчезал…
Слети же ты на крыльях лени,
Сих одиноких рощей гений;
Весны мелодию на чувства мне навей[295],
И от полуденного зноя
Дай кровлю страннику под склоном сих ветвей,
И в шуме горных струй душе его пролей
Святую магию покоя!

Так, так! исчез коварный бред,
Горячка сердца миновалась,
И мой изведал ум, что призрак юных лет,
Что всё, чем некогда мечта моя пленялась, —
Не на земле живущий цвет!..
Улыбка славы горделивой —
Подарок черни прихотливой;
Земное равенство — пожар,
Пиры в грязи окровавленной;
А гения высокий дар —
Цепь на скалах Святой Елены!..
О праве площадных друзей
Голодный Арлекин хлопочет;
Стал Крезом он — и на людей
Секиру мстительную точит.
Брамин на парий нападал,
Но Брамы милостей лишился —
И братом он гонимых стал,
И в Человечество влюбился!
Воюя будто за него,
Так целый мир нам ставит сети;
Вы козни поняли его —
И седовласые вам дети
Аршин показывают свой;
Постель Прокустова пред вами,
Вы к ней прикованы гвоздями:
Велики вы — на вас грозой
Топор-уравниватель грянет;
Вы малы — петлей роковой
Вас ложе страшное растянет!..
В глухом хаосе этой тьмы
Чего ж искать, к чему стремиться,
Куда бежать, зачем родиться?
И долго ль чувствовать, что мы
Не то, чем созданы быть в мире,
И в ледяном его кумире
Надежды солнце обожать?
О! долго ль горечью земною
Жить сердцу — и с самим собою
В борьбе жестокой изнывать?
Искать веселья в царстве скуки,
Таить свой гнев, любовь и муки
И мраком свет переграждать?
Иль их всемирное боренье —
Завет Адамова паденья?..
Увы! каким бы мы путем
Ни шли к Блаженству — Скорбь земная
Стоит пред радужным дворцом,
Все входы сердцу возбраняя,
Как страж потерянного Рая,
Архангел с огненным мечом!..

Наследья горького пресытившись плодами,
Обняв сей мир души очами,
Что ж делать — быть или не быть?
О, если б мог я обхватить
Всю цепь существ ее крылами!
Земные свергнуть суеты,
Попрать ничтожные желанья…
Быть может, мне души всемирной созерцанье
Открыло б ангелов мечты,
И первообраз красоты,
И мысли Вечной в нем сиянье!..
Не так ли некогда Кротонский жил Протей?[296]
Душой гармонию Вселенной
И хор небесных сфер он слышал, упоенный,
В святом безмолвии страстей!
Иль, если б я, в глуши безвестной,
Мог даже, как листок древесный,
Щадимый бурей, прозябать!
Поэзия уединенья,
В твоем бы сердцу вдохновеньи
Лилась эдема благодать!
Когда же снова ключ нагорный
В долине тихой и узорной
Ее нашепчет на меня?
Когда дубравы колыханье,
Дождя меж листьев трепетанье,
Склонясь на сук седого пня,
Сквозь мутный бред услышу я?
Когда порой струи речные,
О берега́ дробясь крутые,
С приливом радостей земных
Мне суету представят их?
Когда всего, что в мире зреет,
Живет, растет и каменеет,
Я связь пойму с самим собой —
И, общим движимый движеньем,
В единый гимн со всем твореньем
Солью́ клавир сердечный свой?..

Но без тебя его бряцанье —
Нестройных звуков сочетанье,
О ты, чей благодатный взор
И в глубь морей, и в недра гор
Льет животворное сиянье!
Ты, для кого сквозь дым златой
На луг росистый утро сходит,
Блистает полдень над рекой,
В безмолвной роще вечер бродит
И грез души на брег морской
Цвет фантастический наводит!
Ты, про кого с густых ветвей,
Сребримых месяцем перловым,
Поет бессонный соловей,
Любуясь озером садовым,—
Ты, чья волшебная струна
И в стоне робкой голубицы,
И в крике матери-орлицы,
И в звуках воздуха слышна!..

Природа-мать! ты всем богата,
Лишь для моих ли юных лет
Частички неземного злата
В твоей сокровищнице нет!
Нет той, чья б нежность примирила
С надеждой друга своего,
В душе б гармонию святую водворила
И мир бы внутренний его
Пред ним самим разоблачила!
Когда настанет зимний хлад,
Игрив ли горный водопад,
Глухих пещер горяч ли камень?
Но луч весны, но стали взмах —
И жив поток, и яркий пламень
Из камня сыплется в горах!
Любви согретые участьем,
Так, так и вы, мечты мои,
Вновь под безоблачным зазеленели б счастьем!
Поэт без имени, любовник без любви,
Я лишь в тебе, моя Психея,
Искал бы их — и, небом вея,
Живая райская струя,
Мне и любви, и вдохновенья
Лила бы в грудь душа твоя
Сугубое обвороженье!
С тобой, с одной тобой, в блаженной тишине,
Давно забвенному забытым мною светом,
В час зимних бурь камин, цветник приморский летом —
Другой бы вечности не надо было мне!..

Но горный ветер дышит слаще,
Как мир, огромен солнца шар;
Сквозь кружева́ древесной чащи
Горит рубиновый пожар.
Струится злато из фонтанов,
И горных зодчество громад
Как озаренный блещет град
Царя пирующих титанов,
И вот уж крупною росой,
Как будто сеткою алмазной,
Цветов и зелени густой
Покрылся шелк разнообразный.
Последний солнца луч угас;
Вокруг мелодия чуть слышимая льется,
Вечерней жертвы тихий глас,
И будто чистых душ эфирный рой несется
К надзвездной родине от нас…

Апрель 1829

6. ШЕСТАЯ ФРАКИЙСКАЯ ЭЛЕГИЯ