Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

• Название: Поэты 1820–1830-х годов. Том 1
• Автор: Дмитрий Дашков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

---

280. ДЕМОН

К. К-у

Бывает время, разгорится
Огнем божественным душа!
И всё в глазах позолотится,
И вся природа хороша!
И люди добры, и в объятья
Они бегут ко мне как братья,
И, как любовницу мою,
Я их целую, их люблю.
Бывает время, одинокий
Брожу, как остов, меж людей,
И как охотно, как далёко
От них бежал бы в глушь степей,
В вертеп, где львенка кормит львица,
Где нянчит тигр своих детей,
Лишь только б не видать людей
И их смеющиеся лица.
Бывает время, в мраке ночи
Я робко прячуся от дня,
Но демон ищет там меня,
Найдет — и прямо смотрит в очи!
Моли, мой юный друг, моли
Творца небес, творца земли,
Чтобы его святая сила
Тебя одела и хранила
От ухищренной клеветы,
От ядовитого навета,
От обольщений красоты
И беснования поэта.

Сентябрь 1832

А. Г. РОТЧЕВ

Александр Гаврилович Ротчев (1806–1873)[182], сын скульптора, в 1822–1829 годах (с перерывами) учился на нравственно-политическом отделении Московского университета и по своим личным и литературным симпатиям принадлежал к кругу А. И. Полежаева. В 1826 году он подозревался в сочинении вместе с Полежаевым антиправительственных стихов. Связь его с Полежаевым сохранилась и позднее; в 1829 году Полежаев прислал на его имя свое стихотворение «Видение Валтасара» для напечатания в «Московском телеграфе»[183]. Ротчев был связан и с оппозиционными студенческими кружками (с братьями Критскими, Шишковыми). В 1827 году он был взят под надзор полиции за сочинение аллегорического стихотворения о дубе и атлете, в котором был усмотрен намек на самодержавие[184]. Печатался Ротчев в «Атенее», альманахах, но преимущественно в «Галатее» и «Московском телеграфе»; в 1829 году он был втянут в резкую полемику Раича с Полевым и перестал сотрудничать в «Галатее». Помимо политических стихов, почти целиком до нас не дошедших, Ротчев пробовал свои силы в области любовной лирики («Вакханка», 1826; «Соломон», 1829; «К молодой девушке», 1829) и в переводах-вариациях, преимущественно из Байрона («Разбитие Сеннахерима», 1826; «Мелодия» (подражание Байрону), 1826; «Тьма», 1828). Под влиянием «Еврейских мелодий» Байрона и отчасти Полежаева у Ротчева вырабатывается стиль романтического ориентализма, типичного для поэзии 1830-х годов; для его стихов характерен экзотизм, эмоциональная напряженность; в то же время они сохраняют символико-аллегорическую основу аллюзионной политической поэзии 1820-х годов. Одновременно Ротчев выступает как театральный переводчик; с середины 1820-х годов в печати и на сцене систематически появляются его переводы и переделки из Шиллера («Мессинская невеста», 1829; «Вильгельм Телль», 1829; «Орлеанская дева», 1831), Шекспира («Макбет», с немецкого, 1829), Гюго («Эрнани», 1830; «Кромвель», 1830) и др. Переводы Ротчева были предметом полемики, с диаметрально противоположными отзывами; положительно оцениваемые в «Северной пчеле» и «Московском телеграфе», они подвергаются постоянным и очень резким нападкам в «Телескопе», как отличающиеся «неслыханным неуважением к оригиналу». За переводы драм Шиллера Ротчев, впрочем, 15 марта 1829 года был избран действительным членом Общества любителей российской словесности при Московском университете. Исключительная плодовитость Ротчева в значительной мере объяснялась его постоянной потребностью в литературном заработке В 1828 году он женился на княжне Е. П. Гагариной; этот мезальянс едва не привел к общественному скандалу. Е. П. Гагариной посвящены и его «Подражания Корану», вышедшие отдельным изданием в 1828 году, но печатавшиеся в журналах ранее, с 1826 года, сразу вслед за выходом первых пушкинских «Подражаний». В «Подражаниях Корану» Ротчев учитывает как опыт своих переводов из Байрона, так и «декабристских» аллюзионных стихов, выбирая для поэтической интерпретации те суры корана, которые давали возможность применений к современной социальной жизни (о социальном неравенстве, гонениях за веру, грядущем торжестве справедливости и т. д.); в них проходит мотив утопического «золотого века» и характерная эсхатологическая тема, развиваемая затем русской поэзией 1830-х годов. Эсхатологические мотивы в свойственной Ротчеву аллегорической трактовке достигают апогея в серии его переводов из «Апокалипсиса» («видения Иоанна»), которые должны были, по-видимому, также составить цикл.

В начале 1830-х годов поэтическая деятельность Ротчева, по существу, оканчивается. В 1830 году он переезжает в Петербург, где поступает на службу в контору императорских театров копиистом и исправляющим обязанности переводчика, а в 1835 году переходит на службу в Российско-Американскую компанию. В 1835–1842 годах он совершает заграничные плавания в качестве комиссионера компании, проводит некоторое время в Калифорнии (где, между прочим, управляет известным поселком «Росс») и печатает ряд статей о своих путешествиях (1835–1850-е годы). В 1842 году Ротчев вышел в отставку, но с 1850 года вновь служит в разных департаментах и редакциях газет — «Русского инвалида» (1857–1858), «Северной почты», «Ведомостей Санкт-Петербургской городской полиции» (1862–1866), «Петербургского листка» (1867). В 1869–1871 годах Ротчев опять за границей и помещает в газетах корреспонденции о франко-прусской войне. В последние годы жизни участвовал в издании «Туркестанских ведомостей» (1870) и редактировал «Саратовский справочный листок» (1872–1873), куда привлек круг молодых способных литераторов. Скончался Ротчев в Саратове 20 августа 1873 года[185].

281. ПЕСНЬ ВАКХАНКИ

Лицо мое горит на солнечных лучах,
И белая нога от терния страдает!
Ищу тебя давно в соседственных лугах,
Но только эхо гор призыв мой повторяет.
О милый юноша! меня стыдишься ты…
Зачем меня бежишь? вглядись в мои черты!
Прочти мой томный взгляд, прочти мои мученья!
Приди скорей! тебя ждет прелесть наслажденья.
Брось игры детские, о юноша живой;
Узнай, — во мне навек остался образ твой.
Ах, на тебе печать беспечности счастливой,
И взор твоих очей как девы взор стыдливый;
Твоя младая грудь не ведает огня
Любви мучительной, который жжет меня.
Приди, о юноша, прелестный, черноокий,
Приди из рук моих принять любви уроки!
Я научу тебя восторги разделять,
И будем вместе млеть и сладостно вздыхать!..
Пускай уверюсь я, что поцелуй мой страстный
В тебе произведет румянца блеск прекрасный!
О, если б ты пришел вечернею порой
И задремал, склонясь на грудь мою главой,
Тогда бы я тебе украдкой улыбалась!
Тогда б я притаить дыхание старалась.

<1826>

282–288. ПОДРАЖАНИЯ КОРАНУ

1. «Клянусь коня волнистой гривой…»

Клянусь коня волнистой гривой
И брызгом искр его копыт,
Что голос бога справедливый
Над миром скоро прогремит!

Клянусь вечернею зарею
И утра блеском золотым:
Он семь небес своей рукою
Одно воздвигнул над другим!

Не он ли яркими огнями
Зажег сей беспредельный свод?
И он же легкими крылами
Парящих птиц хранит полет.

Когда же пламенной струею
Сверкают грозно небеса
Над озаренною землею —
Не бога ли блестит краса?

Без веры в бога мимо, мимо
Промчится радость бытия:
Пошлет ли он огонь без дыма
И дым пошлет ли без огня?

2. «О Магомет! благое слово…»

О Магомет! благое слово,
Как древо пальмы, возрастет:
Его услышав, твой народ
Да укрепится силой новой!
Мной послан дивный Соломон,—
Да озарит он землю светом,—
И в сердце, мною разогретом,
Ко мне горел любовью он;
Ему, избранному со славой,
Созданья тайну я открыл;
Ему я бурю покорил;
Безгласен стал пред ним лукавый:
Он погружался в глубь морей
По мановенью Соломона
Или, прикованный у трона,
Он трепетал царя царей!
О Магомет! реки творенью:
Сильна Великого рука!
Да не созиждут храм спасенью
На бреге зыбкого песка!

3. «Богач, гордясь своим именьем…»

Богач, гордясь своим именьем,
Забыв всесильного творца,
Так нищему сказал с презреньем:
«Мое блаженство без конца!
В моих садах древа с плодами
Неувядаемо цветут.
Мне ль бога умолять делами?
Не верю я в господний суд!..»
— «Он мещет гром рукою смелой,—
Ему смиренно нищий рек. —
Смотри, строптивый человек,
Чтоб над тобой не загремело
За то, что длань его дала
Тебе дары свои обильно,
А ты строптивого чела
Не преклонил пред дланью сильной!»
Минула ночь; восстав с зарей,
Богач увидел горделивый
Опустошенные грозой
Сады цветущие и нивы!
И он воспомнил близость дня,
В который веруют народы,
В который будет вся земля
Равна, как равны моря воды!

4. «Когда в единый день творенья…»