Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес

• Название: Сталинские соколы. Возмездие с небес
• Автор: Станислав Сапрыкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4438-1042-3

Великая Отечественная война, как и всякая война, стала небывалым толчком в развитии военного дела, особенно авиации. В начале ХХ века над полями сражений летали неуклюжие «этажерки», а авиация носила чисто вспомогательный характер. А уже в годы Великой Отечественной авиация пережила настоящую революцию: преобразилась техника, ремесло авиатора превратилось в смертельное искусство.

Крымский военный историк Станислав Сапрыкин представляет уникальное исследование. Уникально оно как по объему материала, так и по особому авторскому стилю изложения.

Через судьбы конкретных летчиков историк проводит нас через всю войну, все великие сражения и основные вехи в истории авиации, которые выпали на этот период. Книга издается впервые и станет настольной для всех интересующихся историей Великой войны.

---

Весь следующий день наш экипаж угрюмо проклинал разведку, узнав, что задание, стоившее нам потери двух самолетов, оказалось пшиком. Мы бомбили пустой аэродром, русские бомбардировщики покинули Юхнов утром предыдущего дня, перебазировавшись восточнее Москвы.

Понедельник начался очень рано, сегодня в 5.45 в дымке, пока позволяет ухудшающаяся погода, большой группой бомбили железную дорогу Сухиничи-Москва, вдоль которой наступает наша пехотная дивизия. Это рядом с нами. Перед вылетом нас заверили, что «иваны» беспорядочно отступают, возможно, так и есть, только северо-западнее станции в нас стреляло все, что может стрелять вверх. Благо на высоте три тысячи метров, с которой мы производили бомбардировку, нужно опасаться только зенитные орудий, которых у русских здесь не было. Спасибо двухмоторным истребителям, встретившим нас над железной дорогой и уже расчистившим небо от русских. Убедившись, что бомбометание с горизонтального полета не даст необходимой точности, сегодня наш экипаж применил не свойственную для Хейнкеля тактику бомбометания с пикирования, это было возможным, так как бомбы висели извне, на подвеске, и все-таки больше никогда не буду повторять такое! Наша птичка чуть не развалилась, штурвал тянули вдвоем с Мильхом. Все бы обошлось, но последний экипаж второго звена на базу не вернулся, а дымка помешала отследить судьбу самолета.

Дождь, слякоть и тоска. Наш экипаж прикован к земле. Мы не летаем, просто сидим в русской дыре. Наступление на Москву остановлено, судя по всему, генералы не рассчитали свои силы и силы «иванов». Наиболее подготовленные экипажи, когда погода летная, совершают рейды в тыл противника. Мы совершенно не готовы к зиме. Похоже, на самом верху не планировали продолжать войну так долго. Хейнкель – замечательный самолет, только не для русских холодов. В мороз двигатели не запускаются, мы часами греем цилиндры и бензонасос, благо – есть антифриз и ацетилен, на воде мы убили бы моторы и никогда не взлетели. Это настоящая мука, пальцы примерзают к ледяной корке на металле и болезненно отрываются с кровью. Система обогрева кабин, когда на улице минус двадцать пять, подает «теплый» воздух с температурой минус пять, так что согреться внутри не получается. Переданные вами на рождество теплые носки и варежки очень кстати. Но не буду вас расстраивать, я жив и здоров, а главное. в феврале получу отпуск, так что до встречи в родном Лейпциге.

Здравствуйте, родные! Пишу, как договаривались, сразу по прибытии на новое место. Пока я был в отпуске, нашу часть переформировали. Многих «старых» ребят отправили в теплую Италию, других – в холодную Норвегию, а группу пополнили молодыми фельдфебелями. Ходят слухи, что к лету нас переучат на Ю-88. Мой экипаж оставили на Хейнкеле и перевели в Саки, возвращая в родную Вторую Группу «Львов», с коей мы начинали над Средиземным морем. Теперь будем торпедоносцами над Черным.

Сегодня, 2 апреля, наш первый боевой вылет над Черным морем. В 6 часов 30 минут утра звеном из четырех Хейнкелей, в условиях ясной погоды взлетели с аэродрома Саки, отправившись на воздушную разведку в район Анапы. Летя над морем в пределах видимости берега, я задумался. мы, немцы, – не морская нация, видя берег, я чувствую себя гораздо уверенней, чем над просторами Средиземного моря. Нет, мы, немцы, – не морская нация! Тому свидетельство – потеря «Бисмарка», а еще раннее – «Дрездена». Конечно, мы создали флот и наши подводные лодки добились значительных успехов, но наша стихия не вода, а готские горы и равнины.

Глухой ночью наступившего 9 мая одним звеном бомбили боевые порядки русских в районе Севастополя.

Такой темной ночи, несмотря на ясную погоду, я никогда не видел, наземных ориентиров не видно, на цель выходили по приборам и штурманскому расчету.

Когда наносишь удары по населенным пунктам, да еще в условиях плохой видимости, не видя целей, потери среди гражданского населения неизбежны – таково жестокое лицо современной войны. В подобные моменты, вспоминая о вас, я думаю. хорошо, что вы живете в великой стране под надежной защитой обороны, я бы сошел с ума, если бы знал что Лейпциг, где находится моя семья, бомбят.

Мы сели в Саки без происшествий, но три остальных экипажа пока не вернулись. На подходе к крепости Мильх указал мне на сильный огонь зенитных пулеметов, и я отвел самолет в сторону и набрал безопасную высоту четыре с половиной километра, на которой Хейнкель стал полностью недосягаемым. Могли ли остальные экипажи попасть под огонь с земли или подвергнуться над морем атаке ночного истребителя – мы только гадали, связь прервалась со всеми тремя самолетами, в начале я даже думал, что вышла из строя радиостанция, но Шперлле заверил, что связь работает. Если звено не найдется – это будет самая большая потеря части с момента прибытия на аэродром Саки.

День после вылета выдался спокойным как никогда.

Утро выдалось тревожным. подъем в четыре, чашка кофе и бутерброд, холодная вода из колодца быстро привели нас в чувство, выгнав остатки недосмотренных снов. Кстати, мне давно уже ничего не снится, ложусь и проваливаюсь во мрак. Ровно год, как я на войне, неужели она затянется, как европейская война двадцатипятилетней давности. Если это так, то она может закончиться так же плачевно, терпения у немцев достаточно, но у Германии просто не хватит ресурсов.

В Крыму мы летаем небольшими группами, максимум звеном. В 6.45 четырьмя самолетами взяли курс на Семь Колодезей.

Все вернулись обратно.12.05.42.

Ваш Herzblatt!

Сегодня летали в район Керчи, полет заурядный, все вернулись обратно, хотя в воздухе были истребители русских.

Сегодня с девяти утра, в условиях хорошей видимости, шестью Хейнкелями шли на морские цели в район Севастополя. Охотились за транспортами и кораблями в акватории базы. Чтобы избежать огня зенитной артиллерии, шли на высоте пять тысяч пятьсот метров, попасть с такой высоты в корабль, даже двадцати четырьмя бомбами, брошенными шестью самолетами – случайность. На входе в гавань обнаружили транспорт или корабль на рейде. Мильх сказал, что не попадем, я развернул птичку в сторону порта, в этот момент нас атаковали истребители. Самолет получил повреждения в хвостовой части, стало трясти и уводить в сторону. Сбросив бомбы, я направил машину в сторону аэродрома Саки. Сели нормально, я ожидал, будет хуже. Звенья все-таки потеряли один борт, поврежденный зенитной артиллерией на выходе из русской зоны, экипаж дотянул до Сак и остался жив. Группа записала уничтожение одного «ивана».

27.05 в 7.30 поднялись с аэродрома Саки тремя Хе-111 и, набирая высоту шесть тысяч метров, в дымке взяли курс на батарею противника около Севастополя. На цель вышли на меньшей высоте, но без происшествий, удачно, насколько можно судить, сбросили бомбы и вернулись на аэродром. Есть информация, что не все вылеты сегодня прошли так же успешно. Несколько звеньев атаковали русский морской конвой, потери от огня корабельной зенитной артиллерии составили до шести самолетов. Война набирает трагические обороты.

Здравствуйте, мои родные. Пишу вам здоровый и невредимый, хотя еще несколько часов назад, признаться, я сомневался, что остался жив. Сегодняшний день выдался самым трудным из всех, что пришлось пережить мне с начала войны.

В 13.45 наш экипаж в составе двух небольших групп бросили на севастопольский аэродром – Херсонес. Мы шли замыкающими первого звена из четырех самолетов на высоте пять тысяч метров с общей задачей подавить зенитные батареи в районе аэродрома. Следующая за нами пара Хейнкелей наносила удар по стоянкам самолетов. Вначале все складывалось удачно. Благодаря большой высоте и прикрытию истребителей мы смогли преодолеть ПВО крепости и выйти прямо на аэродром, отлично видимый ясным летним днем. Зенитки почти не стреляли и, не обозначив батареи, Мильх предложил нанести удар прямо по плохо замаскированным самолетам. Херсонес – это единственный крупный аэродром русских в районе Севастополя, поэтому вся авиация обороны крепости сконцентрирована на нем, самолеты взлетают и садятся и замаскировать все просто не возможно. Сбросив две тонны бомб на стоянку с капонирами, мы убедились, что, как минимум, один одномоторный самолет, стоявший открыто, разворочен. Не теряя высоту, сделав круг над обреченным городом, я повел Хейнкель на соединение со звеном, взявшим курс на Саки. Уже на выходе из зоны, контролируемой русскими, наша группа была атакована новыми истребителями «иванов». Все атаки происходили с задней полусферы, самолет противника мне удалось увидеть только один раз на несколько секунд, когда русский обогнал Хейнкель, тут же уйдя в сторону. Как потом рассказал Шперлле, вначале стрелки не предали значения приближающимся точкам, приняв их за собственное сопровождение. А когда остроносые истребители открыли по нам огонь, было уже поздно. Пока стрелки огрызались, я пытался и маневрировать в стороны со снижением, и наоборот – лететь прямо, все было тщетно. Мы совсем потеряли остальную группу, оказавшись отрезанными от своих. Не знаю, атаковал нас один истребитель или несколько, но бой продолжался несколько минут. Заход за заходом враг повреждал нашу птичку. Обороты обоих Юмо упали, несмотря на значительное расстояние между левым двигателем и остеклением пилотской кабины, ее стекло забрызгало горячим маслом, никогда не думал, что такое возможно на бомбардировщике. Самолет истекал маслом, как раненый зверь истекал бы кровью. Я был удивительно спокоен, осознав, что мы находимся над контролируемой Вермахтом территорией, а под нами расстилаются приемлемые для вынужденной посадки поля. Самолет тянул на север с небольшим снижением. Мне показалось, что задние пулеметы перестали стрелять. Наверное, отстал! В этот же миг я ощутил новые попадания по корпусу бомбардировщика.