Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес

• Название: Сталинские соколы. Возмездие с небес
• Автор: Станислав Сапрыкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4438-1042-3

Великая Отечественная война, как и всякая война, стала небывалым толчком в развитии военного дела, особенно авиации. В начале ХХ века над полями сражений летали неуклюжие «этажерки», а авиация носила чисто вспомогательный характер. А уже в годы Великой Отечественной авиация пережила настоящую революцию: преобразилась техника, ремесло авиатора превратилось в смертельное искусство.

Крымский военный историк Станислав Сапрыкин представляет уникальное исследование. Уникально оно как по объему материала, так и по особому авторскому стилю изложения.

Через судьбы конкретных летчиков историк проводит нас через всю войну, все великие сражения и основные вехи в истории авиации, которые выпали на этот период. Книга издается впервые и станет настольной для всех интересующихся историей Великой войны.

---

Забирая все самое ценное, бредем в сторону замеченного поселения. Шперлле и Ханс, как самые молодые члены экипажа тянут раненого. Идти около километра, но измученные долгим трудным полетом, боем и посадкой, мы совершенно не похожи на спортсменов. На ходу мне приходит глупая нелепая мысль. хорошо, что в нашем экипаже нет живого львенка-талисмана, кто бы его сейчас тянул.

Наконец, вышли к людям, к нам подбежал фермер, на ломаном итальянском, больше жестами я попросил его вызвать любые военные власти или полицию, а также ближайшего врача, действие кокаина закончилось, и Георг опять застонал от боли.

Сегодня мы вернулись в Гроссето, и после отдыха я смог написать вам, что жив и невредим, несмотря на войну.

До встречи!

Черт! Война становится все напряженней. Сегодня ясная ночь – полная противоположность, той, крайней, в которую нам еле удалось улизнуть. Штабное звено, включая наш экипаж, летало на разведку в район перевала Кассерин.

Рана Георга оказалась не столь ужасной, осколок удалили без госпитализации, и парень может летать. Молодец, он не испытывает страха после ранения и рвется в бой.

Полет в одну сторону выдался спокойным, но над Африкой мы попали под сильный огонь артиллерии, осколками разорвавшегося снаряда частично повредило лобовое остекление, Мильх и я целы, как будто родились заговоренными.

Когда ушли от огня зениток, используя хорошую видимость, нас атаковал одиночный ночной истребитель. Англичанин вел прицельный огонь по верхней кабине стрелка-радиста. Осколком оторвавшейся обшивки задело Шперлле. Ранило неглубоко, но в глаз, что само по себе неприятно.

И в полете, и уже после приземления Шперлле продолжал причитать, что он потеряет глаз. Осмотревший его доктор щипчиками вынул осколок, сказав, что все обойдется.

Сегодня штаб потерял два экипажа.

Ранение Шперлле неприятное, но не серьезное, глаз цел, некоторое время ему просто придется посидеть на земле. Теперь в нашем экипаже новый радист – Ханзен. Он не новичок, но сегодня состоялся его первый вылет с нами. Летали звеном в район Тебессы, утром, при свете. Благодаря сложному маршруту нам удалось избежать огня зениток и истребителей британцев.

Зима закончилась, если зиму в Италии можно считать зимой. Будучи на земле, я ни разу не надевал присланные тобой рукавицы. Мы с Мильхом и Шперлле с ужасом вспоминаем первую зиму, проведенную в России.

Я продолжаю числиться в штабе и пока больше не летаю, так что можете не беспокоиться, что со мной что-нибудь случиться, если не брать в расчет участившиеся налеты на аэродром. У нас просто нет самолетов, на всю эскадру не наберется и пятнадцати машин, что же говорить о штабе. Мы хорошо потрепали британцев, топя их транспорты, а ами хорошо потрепали нас, сбивая Хейнкели «Львиной».

Мы продолжаем жить в палатках, весь штаб. пилоты, техники. Мягкий климат Италии позволяет существовать без капитальных строений. Когда дует редкий холодный ветер, врач рекомендует пить крепкий горячий чай с лимоном без сахара – приятный согревающий напиток. Недалеко от штаба растут два молодых дуба, между которыми мы натянули желтый маскировочный чехол, используя его вместо волейбольной сетки. Теперь каждый день проводим по нескольку матчей для поддержания физической формы.

С потерей Туниса линия фронта вплотную приблизилась к Италии, налеты на Гроссето заставили наш Штаб и две Группы перелететь на юг Франции. Теперь мы на аэродроме Салон в сорока пяти километрах от Марселя. Ах, Марсель, Марсель – гастрономическая и портовая столица Франции. Очаровательный город, романтичный, но грязный. Несколько десятков километров – не расстояние для молодости, каждые выходные Ханс, Георг и Шперлле проваливаются в его глубины. Мы с Мильхом как добропорядочные семьянины стараемся оставаться в Салоне, тем более что в Марселе небезопасно.

Сегодня мы возобновили вылеты. Воспользовавшись туманом над Тирренским морем, после обеда нас отправили смотреть цели на Сицилии. Провели разведку с высоты в четыре с половиной километра и благополучно вернулись обратно.

В безоблачную погоду мы можем себе позволить только ночные вылеты. Я выспался и решил написать вам коротенькое письмо, что у меня все нормально. Сегодня в три часа ночи летали на бомбардировку аэродрома на Сицилии. С первыми лучами были над целью. Британцы численно превосходят в воздухе, но мы благополучно удрали.

Вместо того чтобы обучаться торпедным атакам и получать повышение, нас регулярно бросают в бой из-за вторжения на Сицилию.

Сегодня состоялся мой шестидесятый боевой вылет, и он запомнился. Чтобы избежать ненужных потерь, нам предписано совершать полеты над Сицилией на большой высоте. Над островом мы оказались в шестом часу утра, когда летнее солнце уже встало над горизонтом. Чтобы лучше сфотографировать продвижение противника, а также ситуацию в Мессинском проливе с потопленными железнодорожными паромами, я принял решение снизиться с пяти тысяч четырехсот метров до трех километров, и тут же об этом пожалел. С земли открыли ураганный огонь. Один из снарядов крупного калибра разорвался прямо по курсу, несколько зенитных зарядов угодили в фюзеляж и крылья. Все были живы, дав команду надеть шноркели, я начал набирать положенную высоту, пытаясь уйти из-под огня. Мы вырвались и на поврежденном самолете заковыляли в сторону французского берега.

Гидросистема выпуска шасси была перебита, давление упало ниже четырнадцати атмосфер и продолжало уменьшаться, стойки не выходили, не помогала также ручная помпа. Предвкушая прелести посадки на «живот», я вдруг вспомнил о возможности аварийно выпустить шасси тросом. Хорошо, что братья Гюнтер позаботились о тройном дублировании системы выпуска.

Я никогда не выпускал шасси вручную тросовой проводкой, механизм работал исправно, все получилось, и мы благополучно приземлились.

Здравствуйте, мои дорогие! Я все думаю, как интересна судьба. За время службы я встретил много интересных людей. пилотов, инженеров, командиров, добившихся выдающихся результатов, бесстрашных и умных. Ни один из них не считает что война – это хорошо, и, тем не менее, они сражаются, выполняя приказы. Если бы не война, интересно, все эти люди состоялись бы в качестве гражданских, став такими же блестящими специалистами в мирных профессиях. Думаю, да! Мильх, например, собирается быть юристом, а Шперлле – инженером, но превратности судьбы сделали из нас авантюристов, летающих по миру, убивающих других и погибающих. Век на войне очень короток. Я – переросток, задержавшийся в лейтенантах, в моем возрасте командуют эскадрами или сидят при штабах. А я все летаю, о чем, кстати, не очень жалею. Я просто выполняю приказы, не неся никакой ответственности за содеянное, ни за победу, ни за поражение, разве что за судьбу самолета и экипажа. Вот и нынешней ночью, в тридцать минут первого нас подняли по тревоге, что является редкостью в бомбардировочной авиации, учитывая расстояние между базой и Сицилией. Все закончилось хорошо.

Опять в три часа ночи летали на вражескую батарею, дымка не помешала. Дела на Сицилии развиваются не очень хорошо, возможно, мы потеряем остров. Сегодняшней ночью наш экипаж разбомбил мост на реке Симето, чтобы хоть как-то задержать противника – слабое средство. Ночные вылеты вошли в систему, вылетаем и возвращаемся в одно время, днем отсыпаемся. Ночь или очень раннее утро спасает нас от истребителей и огня зениток, но и наши действия вряд ли наносят противнику серьезный урон. Спасибо за конфеты. Больше не присылайте, ешьте сами. Главное наше удовольствие в Салон-де-Провансе – это избыточная гастрономия, кухня отменная.

Выполнил еще два рутинных вылета. утром в качестве транспорта для эвакуации раненых, а ясной ночью следующего дня – на разведку. В первом вылете при посадке на незнакомый аэродром сильно повредил шасси. Аэродром, выглядевший сверху ровным полем, оказался перекопанным бомбами союзников, одна из шин на пробеге лопнула, наехав на осколок, и самолет сильно развернуло, подломив стойку. Это происшествие, несмотря на то, что все целы, могло сыграть злую шутку. Мы думали, что теперь останемся на острове и будем отходить в Италию вместе с наземными войсками. Нежелание попасть в плен оказалось сильнее обстоятельств, совместными усилиями мы смогли за полдня починить машину и вернуться на базу, где механики просто заменили вышедшие из строя детали. Второй вылет прошел без приключений. Так что ваш отец – молодец!

Наши дни быстротечны, а ночи длинные. Днем короткий сон, зато ночные часы целиком посвящены бомбардировочным вылетам или штабной работе. Бывает, днем, спрятавшись от жары под кроной деревьев, расстелив жесткую парашютную ткань прямо на траву, придаюсь чувству полной безмятежности. Кажется, что ночь никогда не наступит, а далекая гражданская жизнь вот-вот вернется в повседневное житейское русло. Но неотвратимо наступает новая ночь, несущая напряжение непредсказуемостью своего окончания. Что ждет нас в ясной темноте летней итальянской ночи, все ли вернутся обратно?