Игорь Беленький - Мэрилин Монро

• Название: Мэрилин Монро
• Автор: Игорь Беленький
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0222-9

История Мэрилин Монро притягательна и сегодня, более тридцати лет после ее трагического ухода. В чем загадка этой женщины? Она вся на виду — такая знакомая и такая разная, — но какая же на самом деле?

Понять это вряд ли поможет расследование обстоятельств ее смерти (о чем писали уже немало). Стоит узнать, прочувствовать жизнь актрисы и женщины Мэрилин. Книга московского искусствоведа Игоря Беленького — захватывающий рассказ о ее судьбе и глубокий анализ ее творчества.

---

Чем сильнее надежды, тем острее разочарование. Это естественно. Хорошо знавший Мэрилин журналист Руперт Ален отмечает: «Светом в окне для нее Миллер был лишь до тех пор, пока она не вышла за него замуж… Через год после свадьбы она сказала мне, что ее использовали и брак разваливается… Но в то время ей льстило, что серьезный драматург, Пулитцеровский лауреат обратил на нее внимание, захотел на ней жениться. [Предложение его] она приняла, но была потрясена этим до глубины души».

«Квентин. Мэгги, мы… мы использовали друг друга. Мэгги (рыдая, кричит). Только не я, не я!»

Серьезный удар по надеждам Мэрилин обрести в новом браке внутренний мир и счастье был нанесен в Лондоне во время съемок фильма «Принц и хористка». Миллер, сопровождавший Мэрилин в этой поездке, случайно оставил на столе в доме, где они жили, свою записную книжку, где вел нечто вроде дневника. Как в дурной пьесе, эта книжка попалась под руку Мэрилин, которой пришлось спустя несколько недель после свадьбы прочесть о себе следующее (цитирую со слов Дэйвида Коновера): «…я полагал, что ты — ангел, но Мэри — святая по сравнению с тобой. Оливье прав! Ты просто занудная сучка. Любовь?! Все, что тебе требовалось, — это чтобы тебе угождали. Тебе мил лишь тот, кто день и ночь крутится вокруг тебя, рассыпается в любезностях, только чтобы ты лучше себя чувствовала и проснулась бы наконец от ступора после таблеток. Ну так я для этого не гожусь. Не гожусь! Я тебе не слуга. И выю свою больше сгибать не намерен. Никогда! Ты превращаешь любовь в каторгу. Единственно, кого я действительно люблю в этом мире, так это свою дочь»[55].

Дочка (Джейн) здесь, конечно, совершенно ни при чем — отцовские чувства вряд ли заметно меняются со сменой жен — и понадобилась лишь для красного словца. Впрочем, для характеристики человека, с которым Мэрилин, переехав из Голливуда в Нью-Йорк, связала свою судьбу, и это мимоходом упоминание о дочке оказывается знаменательным. Ведь ко времени появления этой записи у Миллера было двое детей: дочь Джоан Эллен (Джейн) и сын Роберт (Бобби). Что бы подумал девятилетний мальчик, доведись ему прочесть последнюю строчку записи? Итак, до свадьбы Миллер полагал, что Мэрилин — ангел… по сравнению с Мэри, первой женой — Мэри Грэйс Слэттери, матерью его детей. Но ведь и та некогда, наверное, тоже (до свадьбы) была ангелом! Не стала ли ангелом и третья жена, Индж Морат, студийный фотограф на съемках последнего фильма Мэрилин, «Неприкаянные» (по сценарию Миллера)? По-видимому, это привычка — зачислять своих невест в ангелы, а потом разочаровываться. «Если две такие разные женщины, — говорит Квентин — Миллер, — обвиняют меня в одном и том же… значит, произошло самое худшее, что только можно себе представить: я не способенлюбить». Мэрилин бы это понять раньше, а не доверяться (в ее понимании — влюбляться) человеку только потому, что он — лауреат Пулитцеровской премии. Разумеется, никто Миллера ни в чем не обвинял — ни Мэрилин, ни тем более Мэри Слэттери, но публичное покаяние («После грехопадения») тем и интересно, что кающийся вынужден не только играть в откровенность, но и быть откровенным, иначе кто же поверит в это покаяние?

«Оливье прав!» У меня нет фактических подтверждений, что Лоренс Оливье на съемках «Принца и хористки» действительно обозвал (хотя бы за глаза) Мэрилин «занудной сучкой». Об этом не говорит никто, хотя многие и отмечают его несдержанность на язык. Но даже если Оливье это и сказал! К чему с таким смаком, да еще через несколько недель после свадьбы, повторять чужую пакость и непременным лыком ставить ее в раздраженную строку? Опускаю инфантильно-нелепые жалобы о необходимости «крутиться» вокруг своей молодой жены с истерическими выкриками-заклинаниями: «Не гожусь!», «Никогда!» Но вот «ступор после таблеток» и «ты превращаешь любовь в каторгу» требуют внимания. Итак, Мэрилин «села» на таблетки. Печальная новость, хотя в Голливуде тех лет (да только ли тех?) — обыденное явление[56]. Но раз так, то не знать об этом Миллер не мог и, женившись на Мэрилин, брал, таким образом, на себя ответственность за ее здоровье. Или он рассчитывал, что в состоянии остаться в стороне? «Квентин. Ты хочешь, чтобы именно я был в ответе за все? Я беру таблетки, потом мы ругаемся, потом я их тебе отдаю, и ты принимаешь смерть из моих рук Ты добиваешься, чтобы меня считали твоим убийцей… Но я ухожу, больше я не палач, а ты не жертва. Все в твоих собственных руках». Другими словами, помощь утопающим — дело рук самих утопающих. Оригинальная концепция любви и заботы!

Если судить по сказанному, то брак с Миллером — мало того что был обречен с самого начала — сегодня может показаться бурным, наполненным взаимными упреками, колкостями и даже оскорблениями — в том духе, как это описано во втором действии пьесы «После грехопадения». Между тем он длился четыре года, множество сохранившихся документальных фотографий свидетельствует, что в светском обществе семья может удерживаться на плаву не только любовью или взаимным доверием.

«Квентин…Не из-за нескольких слов, написанных на листе бумаги, все у нас пошло прахом».

Сознаю — да и с самого начала, чуть ли не с первых строк моей книги сознавал, — что частная жизнь знаменитостей, конечно же, не лучшая тема для искусствоведа. И хотя приступил я к своему повествованию с соответствующей оговоркой, все-таки чувствую, что, во-первых, любые оговорки плохи именно тем, что они необходимы, и что, во-вторых, читатель, возможно, не совсем удовлетворен перечислением «амурных» похождений моей героини. Да и самому мне хотелось бы поговорить не только и даже не столько о них (хотя подчас они и кажутся увлекательными и даже забавными), сколько «о чем-то ином», более связанном с живым творчеством, нежели с обстановкой вокруг него. Однако вся жизнь моей героини — разве не представляется она сплошной цепью «опасных связей», романов и увлечений, будто перед нами и правда — очаровательное и влекущее творение аббата Прево, разве не выразился в них смысл поистине животворного создания человеческой природы, явившей миру образ «Манон нашего века»? Но ведь есть еще и Артур Миллер, один из создателей послевоенной мировой культуры, американского театра. И хотя к таким людям вряд ли стоит подходить с общими мерками, повторюсь, талант редко совпадает с моралью, и тут ничего не поделаешь. В этом случае приходится разделять, различать, разграничивать человека и его творение. Как просто все было, когда речь шла о Джо Ди Маджо, задержавшемся в Истории лишь своими 56 «хитами», выбитыми подряд, да скандальным ухаживанием за Мэрилин. Вот, казалось бы, действительно роман, не имеющий ничего общего с высокими чувствами, преданностью, надежными отношениями и всем тем, что так или иначе свидетельствует о благородстве натуры. Однако именно на Ди Маджо смогла Мэрилин опереться в конце жизни, и именно от Миллера она не увидела ни поддержки, ни подлинного уважения. Даже на похороны ее он прийти отказался, а спустя некоторое время выпустил в свет пьесу, где под вымышленным именем вывел свою бывшую жену, придав ей качества, известные по самой низкопробной, бульварной прессе.

Но прежде чем осуждать Миллера, подумаем и о другой стороне дела. За все время связи с Мэрилин (1955–1961) он не написални однойпьесы. Мне кажется, Мэрилин обозначила для первого драматурга Америки настолько решительный слом в умонастроении, что оправиться он смог, лишь окончательно забыв все то, что связывало его с Богиней любви. Впрочем, эта тема — для книги о Миллере.

Тем временем, пока первый драматург Америки возобновлял свое давнее знакомство с дамой сердца и решал тотчас же возникшие проблемы в семье, не стояли на месте и производственные проблемы Мэрилин, из-за которых она, собственно, и подвергла себя нью-йоркскому изгнанию. 31 декабря 1955 года Мэрилин подписала новый, 85-страничный контракт с «Фоксом». По сегодняшним меркам цифры, обозначенные в контракте, звучат, наверное, скромно, но в 1956 году и сто тысяч, надо думать, были немалой суммой. Именно столько должны были выплачивать Мэрилин за участие в каждом из четырех фильмов, съемки в которых предусматривались новым контрактом в течение семи лет (срок его действия). Плюс 500 долларов в неделю на расходы, непосредственно с фильмопроизводством не связанные (служанки, шоферы, врачи и проч.). Что не менее важно, по контракту Мэрилин получала право и на утверждение не только сценариев (вспомним конфликт с Зануком по поводу «Девушки в розовых колготках»), но и кандидатур режиссеров, операторов и гримеров.

(Обращаю особое внимание на перечень профессий, требующих, по контракту, визирования: перед нами только те, от которых зависитвнешний обликМэрилин, и совершенно не упоминаются ни сценарист, разрабатывающийхарактер, ни художник, имеющий дело с пластикой и стилем фильма, ни композитор, придумывающий не только музыкальную, но и в целом звуковую атмосферу фильма. Эти профессии не связаны с внешностью «звезды», хотя, казалось бы, художник-костюмер и композитор имеют для имиджа Мэрилин немалое значение, учитывая танцевально-песенную специфику многих ее фильмов. Кстати, из пяти картин, снятых после подписания контракта (из них лишь две для «Фокса»), в трех она пела и танцевала. Однако и костюмер, и композитор были бы необходимы (для утверждения), если бы речь шла обисполнительнице, об актрисе, воплощающей чужой образ — кем-то написанный и описанный, кем-то продуманный до мельчайших деталей одежды, погруженный в своеобразную звуковую среду. Но Мэрилин — сама по себе образ, он самодостаточен; его нужно лишьправильно подать, высветив, наилучшим образом расположив в кадре, подчеркнув гармонию лица и отрегулировав поведение перед объективом кинокамеры. На то и существуют оператор, гример и режиссер.)