И Ковтун - Азиатский аэролит. Тунгусские тайны. Том I

• Название: Азиатский аэролит. Тунгусские тайны. Том I
• Автор: И Ковтун
• Издательство: Salamandra P.V.V
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014

Азиатский аэролит: (Тунгусские тайны. Том I). Пер. сукр. и комм. М. Фоменко. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 180 с. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. LXII).

Двухтомник «Тунгусские тайны» объединяет ранние научно-фантастические произведения, посвященные загадке Тунгусского метеорита.

В первый том издания вошел роман украинского писателя И. Ковтуна (1906–1937) «Азиатский аэролит» (1931) — первое в советской фантастике произведение о Тунгусском метеорите.

Роман И. Ковтуна, безвременно погибшего в годы сталинских репрессий, впервые переводится на русский язык.

---

Эрге побледнел — это был сигнал вылетать. Он изо всех сил прижал трубки к ушам, не веря себе, но нет, трубки глухо и настойчиво повторяли:

— Вверх… вверх… вверх…

Затем голос умолк, но Эрге еще долго сидел, не снимая наушники с головы.

Когда поднялся, захотелось уйти из здания куда-нибудь подальше, чтобы в одиночестве успокоиться и обдумать финальную часть своего смелого плана.

* * *

На Алеутских островах наступила весна. Давно уплыли прочь льды, и каждый день сильно припекало солнце. Сегодня Лощина трех кряжей полностью освободилась от въедливого тумана, и черные скалистые горбы гор казались не такими уж мрачными и неприветливыми.

Эрге возвращался с гор успокоенным, с уравновешенными чувствами. Да, он чувствовал себя прекрасно — даже уселся на отвесную скалу и, опираясь на локти, осознанно решил немного помечтать (имел он такой недостаток, правда, сам же его недолюбливал).

Отчего же не помечтать немного — дальнейшие ходы борьбы начертаны, проверены сознательно и спокойно, узлы, что так неожиданно возникли сегодня, самым чудесным образом развязаны. Что ж, пусть Гина едет. Все-таки она переоценила свои силы, надеясь как-то помешать его планам — чепуха!

Эрге вспомнил, как растерялся, когда услышал ее угрозу, и чуть поморщился — не следовало. Как же он не сумел сдержаться? Фи!

Легко отогнав это неприятное воспоминание, снова погрузился в свои мечты, что, как и в Нью-Йорке, пьянили его и вызывали внутри терпкий холодок — предвестник воодушевления.

Конечно, Гина помешать не сможет. Оторванная от людей, она сразу почувствует свое бессилие. По правде, лучше было бы, если… и тут Эрге невольно вспомнил о Сорокине. В ту же секунду в голову пришла навязчивая мысль немедленно увидеть его.

Мысль понравилась. «Умрет ведь, мерзавец, когда увиди меня», — с улыбкой подумал инженер и легко встал на ноги.

Защищая ладонью глаза от солнца, посмотрел в сторону шхуны, белевшей парусами на черной воде океана, справа от скалистого горбатого полуострова. Смотрел и снова улыбался себе:

«Умрет, мерзавец».

* * *

Отдав приказ грести к шхуне, Эрге уселся на корме шлюпки, перегнувшись, трогал рукой воду и, забавляясь, злорадно предвкушал встречу с Сорокиным. Вместо злости появилось желание помучить проклятое животное — измучить, отыграться за все неприятности.

Ровно через 30 минут матросы остановили шлюпку у трапа.

Эрге легко взбежал по ступенькам наверх, остановился на палубе, ища глазами кого-нибудь из экипажа, чтобы спросить, где находится каюта Сорокина.

У капитанского мостика увидел сильную фигуру Билла, направился к нему. Билл тоже заметил гостя и пошел навстречу.

В трех шагах от Эрге Билл приложил два пальца к фуражке и вежливо спросил:

— Каюту мистера Сорокина?

— Да.

— Прошу за мной. Мистер имел несчастье заболеть у самого берега.

Эрге чуть улыбнулся.

Он, конечно, имел право улыбаться. Однако, дорогой читатель, Сорокин в самом деле заболел, как только увидел темные очертания береговых скал. Но заболел он необычной болезнью — испугом. Увидев берег и представив себе встречу с Эрге, он задрожал, как в настоящей лихорадке, весь вспотел и лишился сил. Наутро, когда пристали к берегу, заявил, что на берег сойти не может, так как чувствует себя очень скверно.

Через два дня ему стало хуже, ночью он от страха не мог сомкнуть глаз, а если и смыкал, то его начинали душить кошмары.

Так, в постели, и застал его Эрге.

* * *

— Здравствуйте, господин Сорокин! Как себя чувствуете, а? Что же вы молчите? Может, не узнаете? Или рот раскрыть не в состоянии?

Сорокин приподнялся на локте да так и застыл. Небольшие глазки расширились и округлились, насколько позволяли орбиты, и стали напоминать испуганные зрачки кролика.

Эрге на минуту замолчал, медленно и спокойно подошел к кровати. Сорокин, не спуская с него глаз, с ужасом отодвинулся к стене.

— Так что же вы молчите? Откройте наконец рот. Это ведь невежливо — молчать, когда к вам обращаются. Вы, кажется, говорить умеете, и довольно-таки красноречиво?

Сорокин сразу понял, на что намекает инженер, и едва пошевелил помертвелыми губами. Не сказал, а выдавил:

— Я себя сейчас очень плохо чувствую. — Заискивающая гримаса сложилась на его испуганном лице, и он подавленно воскликнул: — Мистер Эрге, я не виноват, честное слово, не виноват. Клянусь всем дорогим, что это произошло как-то случайно и бессмысленно.

Эрге удивленно поднял глаза, пожал плечами, будто услышав что-то неожиданное и приятное, а потом весело замахал руками:

— Господи, да кто же вас винит?! И мысли не было — придумаете же!

Сорокин ощутил, как по телу прошла волна настоящего холода. Он пропал, теперь-то этот проклятый человек добьет его как следует!

Треклятая сухая усмешка — это неспроста, за ней кроется дьявольская злость. Сорокин понимал, что Эрге, конечно, не простит ему появления Гины, и все надежды на то, что «Эрге, может, и не приедет сюда», окончательно развеялись.

Он с ужасом следил за каждым движением инженера, который спокойно покачивался на каблуках перед ним. Умоляюще думал, что лучше бы все поскорее закончилось — боялся не выдержать и завопить от дикого страха.

«Лучше бы подошел, закричал, ударил бы», — тревожно размышлял Сорокин.

Эрге, не останавливаясь, весело расхаживал по небольшой каюте и игриво продолжал:

— И в мыслях не было, дорогой друг, винить вас. Я просто вспомнил, что вы больны, и меня охватили угрызения совести: как же я своего поверенного в делах не навещу, не отвлеку от грустных мыслей. И поэтому я немедленно решил завернуть к вам.

Эрге остановился у кровати, наклонился и сочувственно произнес:

— Действительно, не повезло вам. Доехать из Нью-Йорка в Сан-Франциско, добраться, наконец, до этих проклятых островов и вдруг заболеть. Заболеть, когда уже виден берег. Знаете, что я придумал? Не знаете? Вот что! Сейчас поедем ко мне.

Сорокина проняла дрожь.

— Я не могу… Плохо себя чувствую… — прошептал он.

Эрге молча подошел вплотную к кровати и наклонился к самым глазам Сорокина.

— Чепуха, — проговорил он и левой рукой сдернул с него одеяло, а правой взял за руку повыше локтя. — Ерунда! — снова проговорил он. — Одевайтесь.

Длинные сухие ноги Сорокина нервно дрожали в коленях, и вся его долговязая фигура неожиданно вызвала у инженера неописуемое отвращение. Он уже не мог сдержать свою ярость. Злобно сжал руку и силой сдернул Сорокина с кровати.

— Вставай, мразь, симулянт, ну!

Помертвевший Сорокин дрожащими руками начал натягивать на себя одежду.

Капитан Билл даже сдвинул брови, когда увидел на палубе рядом с Эрге бледного, нечесаного, кое-как одетого Сорокина. Подумал про себя: «Быстро глиста выздоровела, странно, что-то здесь не то…» Но тут же решил, что ему, фактически, нет до этого никакого дела. Да и дело-то ясное, раз уж между двумя молодцами оказалась хорошенькая женщина, будьте уверены, что у кого-то из молодцов заболят ребра. Конечно, у слабого.

Капитан Билл усмехался в душе, наблюдая за Сорокиным. Услышав, что Эрге нужно сейчас же возвращаться на берег, бросил команду матросам и, ловко приложив руку к козырьку, весело крикнул инженеру:

— Есть шлюпка!

* * *

Три дня неутомимого труда — и среди молчаливо застывшего пожарища выросла небольшая, 7 на 7 метров, низенькая, без окон, с ровной крышей хижина-склад.

Она мало чем оживляла мертвый ландшафт и напоминала скорее такую же груду мертвых деревьев.

Горский знал, что вскоре наступит душное континентальное лето, и беспокойно проверял запасы продовольствия.

Запасы были мизерными. Профессор хорошо понимал, что их не хватит на всех даже на два месяца.

Дичи вокруг не было. Только на Хушмо, уже утратившей весеннюю полноводность, удавалось иногда разжиться свежей рыбой. За двумя небольшими сетями следили день и ночь. Но этого было мало. Тогда перегородили речку плетневым забором и в окнах поставили плетеные корзины.

Подготовив базу, решили стать лагерем в центре падения аэролита, на плоскогорье Великого болота, и немедленно начать детальную разведку.

Без устали, с теодолитом в руках, Горский выхаживал десятки километров и что-то старательно записывал в блокноте, рассматривая с верхушек гор пустынную местность. За ним, едва поспевая, с тяжелым аппаратом на спине шагал Аскольд, мокрый от пота.

Работали в невероятно тяжелых условиях. Мириады комаров, порождения трясины, темными звонкими облаками налетали на людей. Пытаясь защитить себя, натягивали на тело по три фланелевых рубашки, лица закрывали накомарниками, а руки прятали в кожаные рукавицы.

Летели дни, каждое утро все более жаркое, ясное солнце вставало над Страной мертвого леса. Тысячи ярких, чудесных цветков распустили свои разноцветные венчики, украшая черное пепелище.