Владимир Фридкин - Фиалки из Ниццы

• Название: Фиалки из Ниццы
• Автор: Владимир Фридкин
• Издательство: Аграф
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7784-0371-0

Как бы путешествуя во времени и пространстве, автор — физик и литератор — рассказывает об ушедших героях и преемственности исторической судьбы России. О том, что между Вяземским, другом Пушкина, и ныне живущим поколением — несколько рукопожатий. О том, что над недавними идеалами лучше всего смеяться, что на вопросы «что делать?» и «кто виноват?» пора уже не искать ответа. И о том, что терять надежды нельзя.

---

— Перечислите, пожалуйста, членов Политбюро, — попросила старая дама.

Сергей, никак не ожидая такого вопроса и сам удивившись, перечислил всех.

— Хорошо. А теперь кандидатов в члены Политбюро.

И вот тут Сергей, как ни старался, вспомнил только одно имя. Сам не знал, почему это имя застряло в голове.

— Руководителей партии надо знать, — сурово сказал молодой подтянутый мужчина. — Вы свободны.

После этой истории Сергей на всё махнул рукой.

— Халатниковым я вряд ли стану, а суета меня уже заела.

Он продолжал получать приглашения, складывал их в подаренную Пашей совминовскую папку и тут же о них забывал. На папке было выведено золотом: «на подпись».

Женя еще тоже не выезжала за границу. Как-то она узнала в консерватории о музыкальном фестивале в Праге и возможности поехать туда по профсоюзной путевке. Уговорила Сергей позвонить в профсоюз работников высшей школы и дала телефон некого товарища Пескарёва.

— Поедем, — уговаривала Женя, — автобусная путевка стоит недорого. Вдруг пустят… А ты так любишь музыку.

Сергей и Женя сидели в прокуренной переполненной людьми комнате и заполняли анкеты. В той же комнате за большим столом сидел и сам товарищ Пескарёв, еле видный из-за груды папок и едва успевавший отвечать на телефонные звонки и вопросы туристов.

— Эраст Ардальонович, что писать в графе, есть ли родственники за границей?

— Правду писать. Если есть, то в какой стране и степень родства.

— А если я не замужем, то что про мужа писать?

— Так и пишите, не замужняя… Алло? Василий Степанович? Слушаю. Левич с женой? По Дунаю?.. Да, есть такие. Василий Степанович, ведь там по программе — целый день в Вене. Не могу, Василий Степанович. Почему? Ну как почему?.. Да они не нашего Бога… Ну и что, член-корреспондент?

Женя знала Татьяну Соломоновну Левич по консерватории. Наклонилась к самому уху Сергея:

— Ничего не понимаю… Что, Пескарёв в Бога верит?

У Сергея от волнения вспотели руки. Он осторожно смял свою анкету и тихо сказал Жене:

— Выйдем в коридор.

В коридоре Сергей выбросил свою анкету в урну.

— Гадость! Если ты не понимаешь их эзопов язык, спроси у Веры Степановны.

И пожалел, что сказал. Он часто позволял себе поддеть свою партийную тещу, и каждый раз Вера бледнела и отворачивалась.

Но в Прагу они все-таки поехали… На следующий день втроем сдали анкеты: Сергей, Женя и Паша. Женя накануне позвонила Паше, и он уговорил Сергея, сказав, что поедет вместе с ними. Это было удачное решение. Староста группы (какой-то работник профсоюза) еще в автобусе объявил, что гулять по городу можно только втроем. В Ужгороде их автобус встретили все физики местного университета, а в Праге Сергей читал доклад в институте физики.

Была середина августа. Фестиваль проходил вечерами в саду дома Франтишека Душека, где Моцарт закончил своего «Дон Жуана». Скамеек не хватало. Сидели на траве. Ночи были безветренные и теплые. Небо усыпано крупной солью августовских звезд. В последний вечер втроем отправились в старый город. По Карлову мосту мимо каменных святых шли толпы туристов. Влтава горела огнями: звездное небо опрокинулось в реку. В конце моста, перед подъемом на Вышеград, перед иконой Богоматери ровно горела свеча. Женя остановилась и долго смотрела на пламя.

— А если ветер случится или дождь?

Сергей и Паша не ответили. В эту ночь не верилось, что что-то может случиться. Была середина августа 1968 года.

Через пару лет Женю выпустили на Международный конкурс имени Шопена в Варшаве. У Сергея с поездками по-прежнему все было глухо, и Паша предложил ему туристическую путевку в Мадрид в составе какой-то большой группы: врачи, учителя, экономисты. К физике поездка никакого отношения не имела, да и Мадрид мало интересовал Сергея. Но в программе была остановка в Париже на день и Сергей надеялся попасть в университет Пьера и Марии Кюри в Жюсье, в самом центре Латинского квартала. Его ждали там уже много лет. И он согласился. Утром группа прибыла поездом на Gare du Norde[36] и тут же разместилась в соседнем дешевом отеле. Все волновались. Вот он наконец, Париж. За окном. За завтраком руководитель (профсоюзный мужчина с выправкой) объявил, что знакомство с Парижем начнется с кладбища Перлашез, с возложения цветов к стене коммунаров. И тут же собрал по пять франков с каждого на цветы. Молодая учительница из Воронежа спросила:

— А по Елисейским полям погуляем?

— Проедем на автобусе, — сурово ответил руководитель.

— А на Пляс Пигаль, всем вместе, стройными рядами?.. — спросил молодой парень.

— А тебе, Егоров, что, своей жены не хватает? — сострил руководитель.

Туристы вежливо заулыбались и незаметно вздохнули.

После завтрака Сергей уехал в университет и провел там полдня, вернувшись в гостиницу к обеду.

После возложения цветов к могилам героев Парижской Коммуны перед посадкой в автобус, руководитель пересчитал туристов. Одного не хватало. На руководителя было страшно смотреть. Он в третий раз пересчитал группу. После часа ожидания всех загнали в автобус и вернули в гостиницу.

— Никто до утра из номера не выйдет, — сказал руководитель.

И вся группа просидела целый день в гостинице, так и не увидев Парижа.

Утром на вокзале Монпарнас при посадке в поезд на Мадрид с Сергеем никто не поздоровался…

— Знаешь, — сказал Сергей Паше, вернувшись в Москву, я впервые почувствовал себя негодяем. Я никак не предполагал, что меня хватятся до обеда и что из-за меня накажут всю группу. Я должен был предупредить этого типа, что еду в университет, но он наверняка бы не разрешил…

— Ты, профессор, не негодяй, а ребенок и разгильдяй. Если твоим французам рассказать — они бы не поняли и не поверили. Но мы живем в другой стране. А теперь, считай, отъездился.

Но никто из них не предполагал, что случится нечто из ряда вон выходящее.

Женя уже ездила с сольными концертами и через пару лет ушла к своему скрипачу, оставив Сергею пустую квартиру. Она звонила Сергею регулярно, спрашивала о сыне и его успехах на мехмате, поздравила Сергея с избранием в члены-корреспонденты Академии наук. Однажды бывшая теща Сергея, Вера Степановна, на каком-то городском партийном совещании встретила Дениса Николаевича Звонарева, кандидата в члены Политбюро. Раньше они не были знакомы и неожиданно для всех через пару месяцев поженились. Теперь Вера Степановна жила в знаменитом доме на проспекте Кутузова, где квартировал Брежнев. Сергей равнодушно узнал от Жени эту новость, но вспомнил, что как раз имя Звонарева назвал когда-то на злосчастной комиссии старых большевиков. Вспомнив, удивился.

После этого события прошел год или два. Однажды, когда Сергей сидел за работой, а Катя хлопотала на кухне, раздался звонок. Звонила бывшая теща.

— Сергей, Денис Николаевич хотел бы встретиться с вами и поговорить.

Сергей сглотнул слюну. Он хотел спросить «зачем?», но спросил:

— А как это сделать?

— Очень просто. Приходите к нам завтра к семи поужинать. И поговорите. Пропуск будет внизу. Да, не забудьте захватить паспорт.

Сергей не сомневался, что с матерью говорила Женя. Что делать? Отказаться? Но как-то неудобно. И он поблагодарил.

Внизу, в вестибюле, все было откровенно. Офицер в окне бюро пропусков, солдаты с синими погонами и околышами. В лифте Сергей хотел нажать на кнопку, но лифт двинулся сам и остановился на нужном этаже. Им управляли снизу. Вдоль всего этажа шла ковровая дорожка. Посредине стоял стол, за которым сидела горничная в белоснежной наколке и молодой мужчина в цивильном костюме, белой рубашке и галстуке. Оба улыбались как дорогому гостю.

— Вам, Сергей Исаакович, направо.

— А в какую дверь?

— Она одна, в самом конце.

Сергей понял, что квартира занимает половину этажа. Позвонил. Дверь открыла Вера Степановна. Поздоровавшись, она сказала Сергею, что Денис Николаевич хочет поговорить с ним до ужина. Пройдя просторный холл, она провела его в кабинет, отделанный, по типу кремлевских, дубовыми панелями.

Из-за огромного письменного стола, на котором, впрочем, ничего не было, кроме трех телефонных аппаратов, портрета, повернутого лицом к хозяину, и папки с бумагами, вышел среднего роста, седой, лысоватый и пожилой человек, причесанный на пробор взаймы, с усами бабочкой. Сергей сразу узнал лицо, глядевшее на него с кумачовых первомайских и октябрьских транспарантов.

— Здравствуйте, Сергей Исаакович, добро пожаловать к нашему шалашу.

«Это что, чувство юмора или его отсутствие?» — подумал Сергей.

Звонарев усадил гостя в кресло, сам сел напротив, закрыв собой простенок между окнами, на котором висел портрет Брежнева. С минуту молчал, доброжелательно разглядывая Сергея, потом сказал:

— Много наслышан от Веры Степановны о ваших выдающихся научных успехах. Так в чем же дело?