М Фоменко - Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I

• Название: Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I
• Автор: М Фоменко
• Издательство: Salamandra P.V.V
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014

Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).

Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…

В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.

Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью. Некоторые из включенных в антологию произведений впервые переведены на русский язык.

---

— Видел ты тело их начальника?

— Да. Он убит каким-то неизвестным мне разрядом большой мощности. Ткани головы разрушены, однако, по некоторым признакам, разряд мог быть холодным.

— Значит, действительно убийство?

— Но совершенное не человеческими руками.

— Уверен?

— Да… Паралич геодезиста, вероятно, вызван подобным же разрядом, но гораздо меньшей мощности…

— Значит, эти их «электрические обезьяны» — не галлюцинация?

— Убежден, что нет. Впрочем, все это не похоже на поражение электрическим током. Вероятно, это какой-то другой вид энергии.

Договорившись о порядке дежурств, все, кроме Лобова, спустились в салон Большой кабины. Летчик остался в самолете проявлять снятый фильм.

Жиро решил блеснуть кулинарными талантами и приготовил к ужину изысканный набор французских блюд. Ужин прошел в молчании. За тонкой перегородкой лежало на грани жизни и смерти неподвижное тело Ковальского. Белов дважды во время ужина поднимался из-за стола и исчезал в кабине геодезиста. А в темном ангаре ждал погребения изуродованный труп Стонора…

После ужина Лобов принес проявленный фильм. Все склонились над пленкой.

— Вот сани на снегу, — сказал Вериадзе, — они просто увязли в сугробе. По пути их ударило обо что — о. Сломан винт, и нет двери кабины. Кабина пуста — это хорошо видно. След саней здесь очень отчетлив, а больше никаких следов. Вашего товарища уже не было в кабине, когда сани завершали свой бег. А сигнал бедствия был послан примерно из того района, где сейчас находятся сани… Значит, господин Рассел покинул сани незадолго до их полной остановки…

— Посмотрим другие снимки, — предложил Локк.

— Конечно. Вот на следующем снимке еще виден след саней. Постепенно он становится все менее четким. Его почти занесло снегом. Вот след обрывается, и дальше ничего не видно…

На остальных снимках были только снег, шагреневая поверхность застругов, да резкие черные пятна нунатаков. Ни Рассела, ни его следов…

— Завтра утром мы посадим самолет невдалеке от саней и осмотрим всю окрестность, — сказал Вериадзе. — Потом продолжим полеты…

— А лабиринт? — спросил Жиро.

— Дойдет очередь и до него. Туда пойдем все вместе большим отрядом… Чтобы вы с Беловым могли принять участие в этой вылазке, надо сначала поставить на ноги вашего пациента. Вы согласны?

— Разумеется.

— И пойдете с нами в лабиринт?

— Д-да…

— Ну вот и превосходно. Присутствие биологов, и особенно медиков, при исследовании лабиринта мне кажется совершенно необходимым…

Жиро тяжело вздохнул и отправился в кабину Ковальского сменить Белова.

* * *

Прошло три дня. Погода держалась сносная, и видимость была хорошей. Почти все светлое время, с рассвета до захода солнца, самолет находился в воздухе. Посадки у Большой кабины Лобов делал только затем, чтобы заправиться горючим. Тысячи километров на средних высотах и на бреющем полете, сотни метров отснятой аэрофотопленки, десятки рискованных посадок во всех сомнительных пунктах — у каждой темной точки на снегу, возле углублений, напоминающих следы и… ровно ничего… Ни Рассела, ни его следов, ни Латикайнена, ни каких-либо знаков, оставленных ими. Геофизик и геолог исчезли бесследно.

Поиски Латикайнена еще можно было продолжать в лабиринте. Но Рассел… Обследование разбитых аэросаней тоже не дало ключа к разгадке. Расселу, видимо, так и не удалось включить мотор, и аэросани, превращенные в утлое парусное суденышко на лыжах, стали игрушкой урагана. При каких обстоятельствах исчезла дверь кабины и был расщеплен винт, оставалось неясным. На корпусе кабины было несколько глубоких вмятин, но оба стекла — большое лобовое и заднее — остались целы. Все три лыжи были повреждены очень сильно, а от левой сохранилось меньше половины. Передний рефлектор оказался включенным, но не светил, так как аккумуляторы совершенно разрядились. Снега в кабину попало немного, а единственным следом пребывания Рассела была его меховая рукавица, валявшаяся на полу.

— Что сделаем с санями? — спросил Лобов, когда закончили осмотр.

— Пусть остаются, — махнул рукой Локк. — Все равно мы не сможем их отремонтировать.

— Через несколько дней их занесет снегом.

— Ну и на здоровье…

Они молча вернулись к самолету.

Лобов поднялся в кабину, Локк остался возле самолета — подождать вторую группу. Вериадзе с одним из механиков пошли по следу аэросаней и еще не возвратились.

«Конечно, все это впустую, — думал метеоролог, посасывая потухшую трубку. — Разве найдешь… Он мог выпасть из саней в любой точке шестидесятикилометровой гонки. И пурга тотчас же похоронила его. А радиосигнал просто почудился радистам Вериадзе. К тому же помехи… Эх, Рассел, Рассел, как все глупо получилось… Страшно подумать, что будет, когда мы останемся вдвоем с доктором… Еще два месяца до смены. И вопрос, захочет ли доктор остаться тут со мной после всего случившегося. Самое правильное было бы законсервировать станцию и перебраться до смены к Вериадзе. Но эти ослы из Управления Фолклендских островов и слушать ничего не хотят… Престиж, видите ли!.. Престиж им дороже людей, — Локк зло сплюнул в голубоватый, ослепительно сверкающий снег. — Кажется, они и не очень верят в наших чудовищ… Начальник Управления заявил по радио, что обстоятельства гибели Стонора расследует весной лично. Даже не разрешили хоронить тело. Еще, чего доброго, нам с доктором предъявят обвинение в убийстве. Эти чиновники на все способны… Кажется, даже Вериадзе не очень верит в “электрических призраков”. Только вежливо улыбается, когда о них заходит разговор. А эти бестии, как назло, не появляются больше… Впрочем, сущест-уют ли они в действительности? Не сходим ли мы все постепенно сума?..»

Локк сдвинул капюшон на затылок и сжал рукой лоб.

…Какая чушь! Ведь он помнил во всех подробностях события той кошмарной ночи, темную фигуру, густой мех и коническую голову чудовища, зеленую молнию и почерневшее лицо Стонора. Все разыгралось на его — Локка — глазах… И тем не менее, если вдуматься, все кажется каким-то дичайшим бредом, мучительным сном без пробуждения…

Послышался шорох лыж. Подъехали Вериадзе со спутником.

— Абсолютно ничего, — сказал грузин, с размаху втыкая палки в снег. — Мы добрались до того места, где след саней теряется… То же, что и на аэрофотоснимках, — никаких следов…

— Мы ничего не найдем, — хрипло пробормотал Локк и отвернулся.

— И все-таки продолжим поиски, — спокойно возразил Вериадзе. — Будем искать снова и снова.

И они продолжали летать; садились на снег, снова взлетали и снова садились, как только внизу появлялось что-то, казавшееся подозрительным. Третий день полетов был на исходе, когда Лобов неведомо в который раз — они уже потеряли счет посадкам — поднял самолет в воздух.

— Возвращаемся? — спросил Вериадзе.

— Пожалуй, — кивнул Лобов, — с базы передали, погода меняется. Усилился ветер, гонит поземку.

— Значит, ночью будет пурга, — сказал Локк, а про себя подумал: «Хоть бы сегодня ночью пришли…»

Пурга бушевала всю ночь, но и на этот раз в окрестностях Большой кабины никто не появился. В ярких лучах рефлекторов были видны лишь снежные вихри, да залепленные снегом фигуры вахтенных. Локк сидел у включенного приемника, но эфир безмолвствовал; лишь чуть слышными всплесками доносились, словно с другой планеты, голоса южноафриканских станций.

Утром все собрались на завтрак в Большой кабине. Пришел и Белов, необычно оживленный, с покрасневшими от бессонницы глазами.

— А ну-ка, дежурный, чашку крепкого бульона для нашего пациента, — крикнул он механику, который готовил завтрак.

— Вижу, что больному лучше, — обрадовался Вериадзе. — Ну, выкладывай, что нового, генацвале?

— Все в порядке, — сказал Белов. — Он пришел в себя, а сейчас даже попросил есть.

— Превосходно. Но что с памятью?

— Пока еще провал. Однако кое-что мне стало понятнее…

— О-о… Рассказывай.

— Это потом. Сейчас надо его накормить… Я думаю, его уже можно отправить к нам на базу. Как с самолетом, Иван?

— Сегодня не удастся. Придется целый день расчищать взлетную полосу.

— Вы уже хотите покинуть нас? — всполошился Локк.

— И мысли такой не было, — очень серьезно сказал Белов. — Я только хочу отправить на Солнечную мистера Ковальского. Там уход будет лучше, и он быстрее поправится. Надеюсь, вы не станете возражать?

— Нет, конечно… Значит, вы уже уверены в его выздоровлении?

— Я уверен, что теперь полет не повредит ему. А в случае каких-либо осложнений у нас будет легче оказать необходимую помощь. Кроме того, в крайнем случае аэродром в Солнечной сможет принять тяжелый самолет из Южной Африки или Австралии. Можно будет отослать вашего товарища в клинику.