Николай Микава - Грузии сыны

• Название: Грузии сыны
• Автор: Николай Микава
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Эта книга — первая в серии «Жизнь замечательных людей», которая на своих страницах рассказывает о жизни многих поколений древнего народа. Стремясь раздвинуть рамки серии, дать возможность читателям познакомиться с большим количеством биографий замечательных людей, редакция наряду с монографическими книгами предпринимает выпуск разнообразных биографических сборников.

Книгой "Грузии сыны" открывается цикл сборников о выдающихся деятелях братских народов, населявших СССР.

История грузинского народа, народа древней культуры и славных традиций, насчитывает великое множество замечательных деятелей, о жизни которых интересно и поучительно узнать читателям. В книге помещено 29 биографий, раскрывающих наиболее важные моменты истории и культуры грузинского народа.

---

Плохое здоровье и материальная нужда вынудили Гогебашвили вернуться в Грузию, но возвращался он уже не тем неуверенным юношей с высокими, но неопределившимися стремлениями, каким был год назад. Он многое узнал, многое понял.

Новым показался ему и Тифлис: в городе начал выходить прогрессивный журнал «Сакартвелос моамбе» («Вестник Грузии»), сотрудники которого во главе с Ильей Чавчавадзе смело и решительно выступали против всех проявлений консерватизма в жизни общества.

С 1864 года Гогебашвили стал преподавателем арифметики и географии в Тифлисском духовном училище, а затем в семинарии. Борьба началась с первых же дней. Подумать только: новый учитель относился к учащимся, как к равным, сумел стать для каждого из них чуть ли не личным другом. Ученики бывали у него дома, вместе обсуждали прочитанные книги, а то и брали их у него, вели «крамольные» разговоры, нередко задерживаясь дотемна.

И вот в адрес русского наместника на Кавказе и в синод — высшему церковному начальству — полетели доносы, что новый преподаватель устраивает у себя тайные собрания, знакомит молодежь с вредоносными книгами, с «разрушительными» материалистическими учениями, способствует неверию в бога, которое, как эпидемия, охватывает все большее число слушателей семинарии.

Однажды ректор семинарии вместе с прибывшим по очередному доносу архиепископом неожиданно явились на урок Гогебашвили, надеясь застать того врасплох и обнаружить «крамолу». Шел урок географии. Нежданные ревизоры сами, вместе с учениками, заслушались вдохновенного рассказа молодого учителя. «Не будь он материалистом, он заслуживал бы лучшей участи», — сказал ректор архиепископу, выходя из класса.

Но это признание таланта молодого педагога вовсе не означало его победы. По-прежнему царские чиновники в учительских мундирах следили за каждым шагом Гогебашвили, доносили о каждом его поступке. И это не просто бездарность и ограниченность, как нередко бывает, преследовали малейшее проявление самобытности. Во всем, что нес с собой Якоб Гогебашвили, было что-то новое, неведомое, а главное — чуждое и опасное для церкви и государства.

Гогебашвили не сдавался. Назначенный инспектором духовной семинарии, он организовал для учащихся научные кружки, основал ученические журналы, всячески стремился расширить круг знаний своих учеников. Гогебашвили познакомился с Ильей Чавчавадзе, и тот не раз выступал со статьями в защиту передовых принципов педагогики, в защиту личности ученика. Однако, человек чистой и открытой души, Якоб Гогебашвили идеализировал своих противников. Ему казалось, что они заблуждаются, что они ограниченны, но по-своему преданы делу, ищут своих путей к сердцам учеников. А те прежде всего стремились избавиться от беспокойного, неблагонадежного сослуживца.

Враги стали изыскивать самые подлые пути, чтобы расправиться с Якобом Гогебашвили. В дни его болезни в семинарии была назначена неожиданная ревизия, причем таинственно исчезла приходо-расходная книга, по которой инспектор семинарии мог бы отчитаться. Тяжелобольной, с высокой температурой,

Гогебашвили узнал, что он заподозрен в хищениях, опозорен, отстранен от должности. Ему поспешили сообщить, что в ближайшие дни он должен освободить казенную квартиру. Потрясенный подлостью врагов, Гогебашвили не мог ни дня, ни часа оставаться в ставших для него ненавистными стенах семинарии. Он поднялся с кровати и ушел на пустынный берег Куры. В больном мозгу билась горячечная мысль, что, опозоренный, он больше не может ходить по земле, не может смотреть в глаза людям.

Через месяц, когда Гогебашвили выписался из больницы, Нико Цхведадзе перевез его к себе домой, куда уже забрал небогатый скарб своего друга. После болезни и тяжкого нервного потрясения Якоб был очень слаб, и друзья уговорили его отдохнуть. На собранные ими деньги он уехал в родную деревню Вариани, неподалеку от Гори, а затем на курорт Абастумани.

Это было в 1874 году. Вернувшись обратно в Тифлис, Якоб Гогебашвили снял скромную комнату, забрал у Нико Цхведадзе немногие свои вещи. И в первый же вечер, когда разошлись друзья, он сжег в камине все документы об образовании, послужной список. Но это уже не было болезненной слабостью, похожей на ту, которая толкнула его к попытке самоубийства. Это было исполнение того, о чем он думал упорно все эти месяцы. Гогебашвили решил навсегда отрезать себе путь к казенной карьере. Он учился и боролся не ради нее, не ради этих бумажек. Благо человека, благо народа — вот ради чего хочет он трудиться и жить.

Пламя угасающего камина освещало смуглое осунувшееся лицо с черной густой бородой и высоким лбом. Уже сгоревшие бумажки лежали в камине раскаленными трубочками, даже отдельные буквы можно было прочитать. Но один удар каминных щипцов, и они рассыпались серым пеплом — сожженные мосты к прошлому.

Со всей страстью борца и полемиста Якоб Гогебашвили взялся за общественно-педагогическую и литературную работу. Он мечтал о лучшем устройстве жизни, призывал к светлому будущему, но стремился прежде всего создать сегодня надежные гарантии этого светлого будущего. А они, по его мнению, заключались в воспитании нового человека. Новое поколение широко образованных, преданных родине людей сумеет завершить переустройство общества.

Талантливый педагог, Якоб Гогебашвили огромное значение придавал воспитанию и образованию. Он давно уже вынашивал мысль о новых детских учебниках, книгах, которые притягивали бы к себе детей. Книгах, которые помогли бы воспитанию юношества, заставили бы его полюбить свою родину, познакомили бы широко с родным краем, историей, литературой, сблизили с великим русским народом.

Прежде всего вместе с Нико Цхведадзе Гогебашвили приступил к созданию Общества по распространению грамотности среди грузин. Из Харькова они выписали типовой устав для подобных обществ.

По субботам на квартире известного общественного деятеля и публициста Дмитрия Кипиани члены будущего общества встречались, спорили часами, вырабатывали новый устав, который учитывал бы все местные особенности и нужды. Например, был внесен пункт о том, что преподавание в школах, открываемых обществом, должно вестись на родном языке.

В эти дни слабый здоровьем Гогебашвили снова слег, но основная работа была уже сделана. Группка энтузиастов добилась у царского наместника на Кавказе утверждения устава. Это означало, что новое общество начало свое существование. Оно могло бы оказать огромное влияние на духовную жизнь народа, если бы… у общества были средства. Но тут на помощь пришел неутомимый Илья Чавчавадзе, который несколько лет знал Гогебашвили, Кипиани, Цхведадзе и высоко ценил каждого из них.

Однажды на собрании дворянского банка на трибуну поднялся «пламенный Илья» — человек, одними любимый, другими ненавидимый, но ни для кого не безразличный. Он каждого вовлекал в орбиту своих действий, воспламенял речами, вызывая глубокое сочувствие и поддержку у одних и ненависть — у других. На этот раз Илья Чавчавадзе говорил о школах для народа, о долге и ответственности тех, кому судьба дала какие-то права. Он говорил о величайшем значении для Грузии, страны с большой и древней культурой, Общества грамотности. Эта горячая речь во многих пробудила совесть, и общество получило от банка ссуду, необходимую, чтобы осуществить хотя бы самые скромные первые замыслы.

А замыслов было много. Нужно было подобрать учителей, преданных, с передовыми взглядами, любящих свой народ. Нужно было открыть первые народные школы.

Передовые люди Грузии видели, что создаваемые правительством школы предназначены в основном для дворян или горожан, что доступны они лишь людям состоятельным. Простому же народу пути к образованию закрыты, хотя школа призвана играть громадную, если не решающую, роль в жизни каждого человека.

Гогебашвили, как педагог, ратовал за принцип трудового воспитания в народных школах. Дети должны участвовать посильно в труде взрослых, должны быть связаны с практическими делами своего народа, знать его нужды и запросы. Они должны решать, пусть сначала небольшие, хозяйственные задачи, изучать природу, ее законы, — только так смогут они стать хозяевами родного края, сумеют использовать его богатства, выйдут победителями из вековечного поединка человека с природой.

Однако любое специальное образование, по мнению Гогебашвили, должно опираться на всестороннее общее образование. «Специалист, лишенный общего развития, напоминает машину, которая механически выполняет лишь одну функцию и ни на что иное хорошее не способна», — говорил он.

Но и образования мало: необходимо воспитать в человеке высокие моральные качества — гуманизм, патриотизм, благородство, вежливость и т. д. Ведь образованный человек при душевной грубости и черствости может принести более зла, чем добра. Он становится попросту опасен, когда достигает положения, при котором начинает влиять на людей и события.