Владимир Врубель - Адмиралы Бутаковы — флотская слава России

• Название: Адмиралы Бутаковы — флотская слава России
• Автор: Владимир Врубель
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-2110-9

Династия Бутаковых, берущая свое начало от Федора Бутакова, служившего в Новгородском полку при Иване Грозном, дала русскому Военно-морскому флоту 121 моряка, в числе которых было 19 адмиралов и 14 капитанов 1-го ранга. В семье Ивана Николаевича Бутакова (1776—1865) было четыре адмирала: отец и три его сына.

Алексей Иванович Бутаков (1816—1869) — российский гидрограф, контр-адмирал, участник кругосветной экспедиции, исследователь Аральского моря. Отлично образованный, знавший многие европейские языки, он представлял собой тип морского офицера, которым могла бы гордиться любая морская держава мира

Григорий Иванович Бутаков (1820—1882) — контр-адмирал, военно-морской теоретик, командир эскадры Балтийского флота, разработчик основ тактики парового флота, автор ряда научных трудов. Он внес значительный вклад в теорию и практику Российского военного флота, воспитал целое поколение русских моряков, был учителем будущего адмирала Степана Осиповича Макарова. Г.И. Бутаков был членом Государственного Совета, генерал-адъютантом императора Александра II.

О судьбах двух прославленных адмиралов рассказывает книга писателя и историка флота В.А. Врубеля.

---

Заканчивались подобные дипломатические игры, как правило, большой войной. Стали готовиться к ней и в Морском министерстве. Как всегда, потребовалось созвать совещание. Управляющий морским министерством Лесовский дал указание начальнику канцелярии контр-адмиралу Алексею Алексеевичу Пещурову провести совещание раньше намеченного срока. Лесовский письменно пояснил ему причину спешки: «Адмирал Гр.Ив. Бутаков, участие, которого в данном совещании крайне желательно, на днях едет в отпуск в Николаев к матери, которая вся дряхлая, боится умереть, не видавши его». Степан Степанович очень уважительно относился к Бутакову. Григорий Иванович успел повидаться с матерью. Она прожила восемьдесят три с половиной года Самые большие приготовления к будущей войне требовалось проводить на юге. Снова впереди появилась заветная цель — Черноморские проливы, куда более важная, чем освобождение на Балканах братьев по вере. Захватнические цели всегда прикрываются благородными словесами. Только вот беда — на Чёрном море воевать было нечем. Решили использовать пароходы Русского общества пароходства и торговли, вооружив их артиллерией, а паровые катера и шлюпки — шестовыми минами.

Пришла пора проверить практикой теорию подготовки личного состава на броненосной эскадре Бутакова. На Чёрное море перевели многих офицеров с его эскадры, в том числе и лейтенанта Степана Осиповича Макарова, на которого Григорий Иванович обратил особое внимание еще когда тот был мичманом и служил на броненосной лодке «Русалка». Именно об этой лодке так бодро рапортовал Бутаков, когда командир посадил её сначала на камень, а потом на мель. Никому ранее не известный мичман с «Русалки» предложил схему снятия лодки с мели с помощью подведения под пробоину пластыря. «Русалку» успешно сняли с мели, после чего Макаров написал рапорт Бутакову с предложением ввести на кораблях парусиновые пластыри для заделки пробоин и оборудовать суда водоотливной системой. Бутаков поддержал предложения офицера и приказал изготовить пластыри для кораблей своей эскадры.

Адмирал поощрял думающих подчинённых, продвигал их изобретения и рационализации сквозь бюрократические заслоны. По его ходатайству Макаров получил досрочно звание лейтенанта и награду в 200 рублей. Разговор о награждении происходил в кабинете главного командира Кронштадтского порта контр-адмирала Степана Степановича Лесовского. Предложил дать денежную награду Макарову Григорий Иванович Бута-ков. Макаров отказался от денег, мотивируя это тем, что он был холостяком и мог обходиться без этой награды, получая вознаграждение за свои литературные труды. Ну не надо денег, так не надо. Адмиралы пожали плечами, на том всё и окончилось.

В 1887 году, спустя семнадцать лет, Степану Осиповичу довелось вспоминать давний разговор с Бутаковым и Лесовским и пересказывать его новому начальству. Он уже был женатым, наверно, жена на него так нажала, что Степан Осипович был вынужден писать в рапорте управляющему Морским министерством вице-адмиралу Ивану Алексеевичу Шестакову: «…Теперь не только мои домашние обстоятельства переменились, но и всякая посторонняя деятельность мне закрыта, почему моё положение очень ухудшилось… не признаете ли возможным возместить хотя бы часть моих расходов, которые повели меня к долгам». Короче говоря, просить денежного вознаграждения за пластырь, который широко применялся на флоте.

На эскадре Бутакова учились не только атакам минными шлюпками, но и отрабатывалась стрельба по щиту с помощью прибора, разработанного изобретателем Алексеем Павловичем Давыдовым. В январе 1877 года Лесовский сообщил Григорию Ивановичу, что на основании выводов комиссии, которой руководил Бутаков, по испытаниям аппарата «для автоматической стрельбы отставного поручика Давыдова и журнала артиллерийского отделения Морского технического комитета решено вводить их постепенно на суда». В первую очередь прибор Давыдова решили установить на корабле «Пётр Великий» и на четырёх броненосных башенных фрегатах. Для определения суммы вознаграждения изобретателю и для разработки мер по сохранению в тайне его изобретения создали особую комиссию. Её председателем Лесовский назначил адмирала Ивана Ивановича фон Шанца, а членами — Бутакова, Попова и ряд других представителей морского и военного ведомств. Зимой броненосная эскадра не плавала, и Григорию Ивановичу приходилось участвовать во всевозможных комиссиях и совещаниях. Война была не за горами, и деятельность Морского министерства становилась всё более напряжённой. Предложения изобретателей сыпались, как из рога изобилия. Были среди них полезные, такие как упоминавшийся прибор для автоматической стрельбы, но встречались и довольно необычные. Например, «усовершенствованная судовая машина для подводно-надводного плавания инженер-механика Тверского». Однако жизнь этим не ограничивалась.

В архивных делах того периода сохранилась записка Лесовского о том, что у него в субботу будут танцы. Степан Степанович приглашал Бутаковых, не забыв предупредить, что дамы могут быть в вольных платьях, а вот кавалеры — только в форме с чёрными ботинками и в погонах, а не эполетах. 22 февраля 1877 года великий князь Константин собрал весь цвет российского флота на заседание морского технического комитета в своей резиденции в Мраморном дворце. Перед собравшимися адмиралами он поставил задачу решить, наконец, какие корабли и с какими техническими характеристиками строить на Балтике и Чёрном море в условиях ограниченности бюджетных средств, выделяемых для флота Совещание продолжилось 24-го в помещении морского музея.

В то время весь российский броненосный флот состоял из броненосца «Пётр Великий», броненосных крейсеров «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский», а также круглых броненосцев береговой обороны «Новгород» и «Вице-адмирал Попов». Андрей Александрович Попов предложил построить ещё один круглый броненосец для Черноморского флота. Его поддержал генерал-адмирал. Когда дошла очередь до Бутакова высказать своё мнение, тот заявил, что если круглое судно будет иметь ход 11 узлов и сможет ходить до Константинополя, тогда у него нет возражений против его строительства. Великий князь заметил, что и 6 узлов удовлетворят требуемой цели, а всё, что будет выше, — прямой выигрыш. Бутаков возразил нужно не круглый броненосец строить, а создавать мощный крейсерский флот, для чего построить на Балтике 16 быстроходных броненосных крейсеров типа английского «Нельсона», а на Чёрном море — два броненосных крейсера типа английского «Агамемнона». Мысль дельная, кто бы возражал, но совершенно невыполнимая в тех обстоятельствах, далёкая от тогдашних реалий российской жизни, от состояния судостроительной промышленности и выделяемых для флота бюджетных средств.

Но Бутакова понесло ещё дальше: в резкой форме он обвинил своего старого севастопольского товарища, Андрея Александровича Попова, в том, что тот при всех своих выдающихся заслугах кораблестроителя тормозит прогресс в кораблестроении. Более того, он подал в морской технический комитет записку с изложением своих взглядов на строительство броненосного флота. В ней Бутаков выдвинул серьёзные обвинения Попову: «Все корабельные инженеры отодвинуты в своей специальности на далёкий задний план, и только юноши, которые слепо подчинялись его требовательности, выдвинуты на первый план. Так что, если подобный порядок вещей продолжится, то у нас останутся только слепые исполнители в вопросе науки кораблестроения, вместо самостоятельных мыслителей науки этой. Блестящие проекты, пропагандируемые безустанно, можно сказать, на всех перекрёстках, и боящиеся света свободной технической критики науки, прикрываясь высоким именем августейшего генерал-адмирала, не суть то, что нужно государству, морские силы которого далеко ниже других».

Это была уже беспрецедентная критика не только Попова, но и генерал-адмирала. Резкостью своего выступления Григорий Иванович не приобрёл сторонников, зато нажил влиятельных врагов. Какая муха его укусила, непонятно. Общее состояние броненосного флота России, обрисованное им в своём выступлении, было незавидным, это все и без него знали, начиная с генерал-адмирала. Ничего нового он не открыл. Вопрос стоял о том, как выкрутиться из создавшегося положения при ничтожных средствах. Бутаков говорил всё правильно, но он ломился в открытые ворота, от него ждали совсем другого. С этого драматического выступления карьера Григория Ивановича бесповоротно покатилась вниз. Грешным делом, я думаю, что его хорошо «подогрела» Амалия Арсеньевна, люто ненавидевшая Попова, — за что, так и осталось неизвестным.

Видимо решив, что терять больше нечего, в марте Бутаков на очередном совещании в Морском министерстве вновь выступил с резким заявлением, которое вызвало бурю возражений. На этот раз он подверг жёсткой критике состояние обороны северных заграждений Кронштадта, утверждая, что противник может направить в Финский залив до 200 паровых баркасов и катеров, которые прорвут оборону Кронштадта. Никого адмирал особенно не убедил в этих страстях-мордастях, но на всякий случай решили оборону усилить. Когда начались боевые действия на Чёрном море, Константин объявил, что принимает на себя командование Балтийским флотом Это был удобный вариант смещения Бутакова с должности. Его назначили начальником отряда броненосной эскадры, состоявшего из двух броненосных батарей, шести мониторов и трёх винтовых деревянных канонерских лодок. Начальником штаба ему прислали старого коллегу по службе морским агентом Александра Егоровича Кроуна.