Михаил Кутузов - Тактика победы

• Название: Тактика победы
• Автор: Михаил Кутузов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-51671-1

Все знают славное имя Михаила Илларионовича Кутузова (1745—1813). Для всякого русского человека имя Кутузова стоит в одном ряду с великими именами Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского. Всю жизнь он воевал для славы Россию, а в конце жизни выиграл битву за Россию.

Имя Кутузова связывают обычно с беспримерным сокрушительным разгромом величайшего военного гения – Наполеона (который еще в 1805 году назвал Кутузова «хитрым лисом» – за то, что тот перехитрил его).

Между тем даже беглое знакомство с биографией будущего спасителя России позволяет утверждать: личностью он был необычайной.

Военную службу Кутузов начал в 19 лет. В молодые годы, не имея еще случая проявить свое стратегическое мышление, являл чудеса беспримерной храбрости во время многочисленных стычек с неприятелем. В первую Русско-турецкую войну, чудом выжив после тяжелейшего ранения (стоившего ему глаза), Кутузов использовал полученный от Екатерины II заграничный отпуск не столько для лечения, сколько для знакомства с Европой и расширения образования: учиться он продолжал всю жизнь. А по возвращении был направлен в помощь Суворову – и блестяще, дипломатическими средствами завершил аннексию Крыма. Кстати говоря, великий Суворов из всех своих полководцев ценил Кутузова едва ли не выше всех – и это было широко известно: после 1800 года в армии Кутузова считали прямым наследником Суворова.

Не гонясь за славой, он предпочитал, чтобы она сама находила его. Во всех сражениях (а было их на его веку множество) Кутузов проявлял свои лучшие качества – необыкновенную твердость в сочетании с глубоким перспективным расчетом. Никакая опасность, даже самая близкая, не могла заставить его горячиться или паниковать. Не одна лишь образцовая храбрость, но и громадное мужество выделяли его. Что же касается твердости, то именно непоколебимость Кутузова – вопреки давлению императорского двора и части его собственного штаба – позволила полководцу последовательно и до конца претворить в жизнь свой план длительного непрерывного контрнаступления, благодаря чему Россия была спасена, а от лучшей армии Европы под руководством военного гения того времени Наполеона не осталось почти ничего.

«Тактика победы» М. И. Кутузова – исторический, военный, литературный и книжный памятник, которым издательство «Эксмо» ознаменовало юбилей 200-летия великой победы России в Отечественной войне 1812 года.

Великие испытания требуют великих исполнителей. Чтобы победить Наполеона, мало было мужества, хитрости, опыта, таланта, терпения и удачи. Нужно было превзойти его в «человеческом измерении». И Кутузов справился с задачей, оставаясь самим собою: и без Наполеона он был великим человеком. В представляемой книге прославленный русский полководец открывается не только как военачальник, но и как уникальная личность. Следить за движением его мысли и души так же захватывающе, как за ходом Бородинского сражения.

Издание включает в себя трактат о пехотной и егерской службе – блестящий образец произведения Кутузова – военного теоретика, а также личные и служебные письма и документы, охватывающие всю жизнь полководца. В приложениях даны воспоминания современников и соратников Кутузова. Из этого разнообразного и содержательного материала вырисовывается многогранный образ одного из самых славных русских полководцев и знаковых фигур истории России.

Электронная публикация материалов жизни и деятельности М. И. Кутузова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных источников, многие из которых современный читатель увидит впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

---

Михайло Ларионович!

Одержанная Вами над верховным визирем победа в 22-й день июня покрыла Вас новою славою. Большое превосходительство сил неприятельских Вас не остановило. Вы желали только их встретить, и опыт оправдал верность воинских Ваших предусмотрений: пятнадцать тысяч храбрых разбили шестидесятитысячные турецкие толпы. Неприятель спасся от совершенного истребления только в укреплениях, ком предосторожная робость его прежде битвы еще приготовила.

В память сего знаменитого подвига и в знак благодарности Отечества Я возлагаю на Вас портрет Мой.

Пребываю навсегда к Вам доброжелательный

АлександрПисьмо М. И. Кутузова Н. П. Румянцеву о мирных переговорах с великим визирем Ахмед-пашой и турецким уполномоченным Абдул-Хамид-эфенди22 июля 1811 г. Крепость Журжа

Секретно

Сего месяца 17-го числа приезжал ко мне от верховного визиря чиновник Мустафа-ага с письмом, с коего перевод честь имею при сем к Вашему сиятельству препроводить[62]. В оном визирь, между прочим, уведомляет меня, какими он снабжен от своего государя инструкциями.

Сии, совершенно будучи противны требованиям нашим и не подавая никакой основательной надежды к скорому сближению, должны показывать, как мало Порта расположена уступить нам посредством негоциации завоеванный нами край; а как верховный визирь требовал от меня доверенного признания о силе данных мне от Его Императорского Величества предначертаний, то и воспользовался я сим случаем, дабы повторить и ему самому, что я не в праве принять основанием мирного трактата предлагаемую Портою целость и независимость ее владений и что если не имеет он к предложению мне другого основания, то от него зависит повелеть Х[амид]-эфенди к себе возвратиться, и для скорейшего доставления такового повеления к нему может он переслать оное через Журжу.

С ответом моим[63] посылал я переводчика Антона Фонтона, предписав ему, не вступая ни в какие ни с кем политические объяснения, не устраняться, однако же, принимать все, что ему будет сказано для точного донесения мне. Чиновник сей во всей точности и со свойственною ему осторожностью исполнил приказание мое.

Возвратясь из турецкого лагеря, представил он мне письменное донесение, в подлиннике при сем на усмотрение Вашего сиятельства прилагаемое[64]. Разговор его с визирем, которого он знал лично, находясь с ним долгое время после сдачи Браиловской крепости, заслуживает по содержанию своему особенного внимания.

Я заметил, между прочим, что, говоря о невозможности надеяться скорого мира по совершенной противоположности обоюдных требований, прибавляет он: «Султан не может согласиться на заключение оного, доколе двор ваш настоять будет в сохранении за собою Молдавии и Валахии». Тут должно заметить, что визирь назвал сии две провинции, а не границу Дуная, из чего некоторым образом заключить бы можно было, что если бы мы не требовали именно оба сии княжества, а часть оных, то осталась бы еще надежда вступить по предмету мира в объяснения.

Другая статья рапорта переводчика Фонтона, не менее замечательная, есть рассуждение верховного визиря насчет неблагоприязненных против обеих воюющих держав расположений Франции, в подкрепление коего потребовал он от кегая-бея для показания Фонтону ноту, поданную Латур-Мобургом министерству оттоманскому, в которой старается он склонить Порту не заключать с нами мира. Крайне сожалительно, что кегая-бей по двукратному требованию визиря или не хотел показать той ноты, отговариваясь отсылкою ее в Шумлу к новому реис-эфенди, или что действительно ее с ним не было.

Не менее того я не полагаю, чтобы сие признание визиря было выдуманною уловкою. Впрочем, истина не скроется от проницательного разума Вашего сиятельства, а потому и ограничиваю я себя обратить внимание Ваше на сии две статьи.

Я заметил из донесения Фонтона, что Хамид-эфенди предписано от верховного визиря остаться в Бухаресте еще пять или шесть дней после приезда отправленного к нему курьера для ожидания от нас обещанного отзыва и что по прошествии сего срока имеет он требовать для отъезда своего нужных паспортов; а как курьер сей проехал через Зимницу 19-го числа сего месяца, то и счел я нужным снабдить предварительно г-на тайного советника Италинского для руководства его надлежащим наставлением на случай, если до отъезда турецкого чиновника не получит он от меня другого отношения.

Я просил Андрея Яковлевича, избрав из вещей, в комиссариатском комиссионерстве состоящих, приличные подарки, вручить их надлежащим образом как Хамид-эфенди, так и секретарю и драгоману его, находя сие соответствующим достоинству Его Императорского Величества и нужным для доказательства, что мы не имеем личного на Хамид-эфенди неудовольствия. Также предоставил я г-ну тайному советнику Италинскому вручить ему для доставления присланному ко мне чиновнику подарок, соответственный такому же, сделанному от визиря переводчику Фонтону.

При прощании предоставил я Андрею Яковлевичу, изъявив Хамид-эфенди сожаление свое, что предложенная было негоциация не только не имела желаемого успеха, но и самого почти начала, прибавить как собственное его рассуждение, что мы теперь более нежели когда-нибудь отдалены от благодетельной цели мира; Порта, доказав отдаленность свою от оного, ибо если б Хамид-эфенди сделал какие-нибудь со своей стороны предложения, то бы мы по крайней мере из такого подвига усмотрели желание Порты сблизиться с нами и тогда бы можно было от последствия времени питать себя некоторою по сему предмету надеждою.

Для сопровождения Х[амид]-эфенди до Зимницы или далее, если он на то согласится, назначил я переводчика Деодатия, чиновника усердного и осторожного, коего просил я Андрея Яковлевича снабдить инструкциею, в силе предначертанной Вашим сиятельством в депеше Вашей ко мне от 21-го июня.

Желая во всех отношениях исполнить Высочайшую волю Его Императорского Величества, от Вас, милостивый государь, мне сообщенную, поручил я г-ну тайному советнику Италинскому, взяв наперед все меры, дабы дать совершенную наружность справедливости сообщению его, объявить Хамид-эфенди при самом уже отъезде его, что он в ту же минуту получил от меня курьера с ответом, которого ожидали мы от министерства нашего и который поручено ему передать, т. е. что в сообщениях его двор наш не нашел никаких предложений к миру.

Что провинции, которых требуем мы признания за Россиею, в самом существе состоят уже в ее владении и занимаются российскими войсками, что самые меры, ныне с нашей стороны принятые, дабы вести войну оборонительную, показывают твердое намерение, не озабочивая себя новыми приобретениями, защищать сии провинции как нашу собственность, а что ежели Порта упорствует в том, чтоб возвратить себе оные, то пусть пытается искать того самого силою оружия.

Впрочем, полагаясь совершенно на известное благоразумие и опытность в делах Андрея Яковлевича, я удостоверен, [что] во всех поручениях моих наблюдет он ту меру, какую они требовать будут, сообразуясь с обстоятельствами, кои при ответе Хамида могут представиться и коих теперь предвидеть невозможно.

Я не могу кончить настоящего моего отношения, не отдав полную справедливость как благоразумному поведению переводчика Фонтона в посылке его в турецкий лагерь, так и усердию к службе и особенным качествам, во всех случаях мною в нем замеченным, и кои налагают на меня приятную обязанность, представя их на начальничье уважение Вашего сиятельства, возобновить Вам, милостивый государь, просьбу мою об исходатайствовании для ревностного чиновника сего награждения, коего имел я честь для него испрашивать.

Письмо М. И. Кутузова великому визирю о невозможности вести мирные переговоры на условиях, предложенных турецким правительством18 июля 1811 г. Блистательный и благороднейший друг!

Я получил дружеское послание, которое Ваше высокопревосходительство только что направили мне, и спешу ответить на него с искренностью солдата и с доверием, которое вызывает Ваша откровенность. Продолжительность пребывания высокочтимого Хамид-эфенди в Бухаресте ни в коем случае не вызывается стремлением выиграть время, а должна служить для Вашего высокопревосходительства новым доказательством моего постоянного желания видеть восстановление дружбы и доброго согласия между обеими империями.

Хотя я твердо убежден, что основа для переговоров, предложенная Хамид-эфенди, никогда не будет принята российским двором, однако, чтобы ни в чем не упрекнуть себя, я счел себя обязанным отдать ему [двору] отчет о первых конференциях, которые имели место между Хамид-эфенди и тайным советником Италинским.

Я не получил еще никакого ответа. Я ожидаю его каждый день, чтобы сообщить его Хамид-эфенди. Но если Ваше высокопревосходительство не может предложить мне никакой другой базы, кроме целостности Оттоманской Порты, то только от Вашего высокопревосходительства зависит отправка Хамид-эфенди приказа об его отъезде, направив его через Журжу, чтобы Хамид-эфенди мог возможно быстрее получить его.