Елена Усачева - Большая книга ужасов 2015 (сборник)

• Название: Большая книга ужасов 2015 (сборник)
• Автор: Елена Усачева
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-74244-8

А. Воронова «Дом тысячи кошек»

Однажды в темном-темном городе посреди вечных дождей две подруги загадывали желания. «Хочу влюбиться!» – написала на бумажном самолетике Ника, а Тишка написала: «Хочу быть свободной». И самолетики улетели в ночную мглу. Вскоре Ника встретила загадочного мальчика с серебряными глазами, Тишка получила способ избавиться от проблем… И только чудо может теперь спасти подруг от внимания страшного существа, готового выполнить их желания.

Е. Неволина «Лорд Черного замка»

Все! Больше Саша не станет с ними общаться! Ей не нужна ни двоюродная сестра, вечно изображающая из себя королеву, ни красавчик Влад, который не в состоянии понять, за какой девушкой стоит ухаживать. Лучше она спокойно почитает Эдгара По. Или… сама напишет страшную историю в старой тетрадке. Это будет рассказ о Черном замке и охоте Повелителя кошмаров. А когда на следующий день начнут пропадать люди, Александра решит – это совпадение, и продолжит придумывать ужастик…

Е. Усачева «Бесов камень»

Странное, странное место этот Бесов Нос! Необычное. Нигде в мире больше такого нет. Северные леса, огромное холодное озеро, древние камни с загадочными рисунками – петроглифами. Стоит ли удивляться, что с приехавшими туда ребятами начали происходить странные вещи? Кажется, и правда ночью бродит у лагеря кто-то невидимый – пугает чужаков, прогоняет. Почти все его слышали или даже видели – кроме Миши. И многие почему-то считают, что Бесу нужна жертва – и что выбрал он именно Мишу…

И. Щеглова «Мертвый город»

«Никогда не ходите в мертвый город. Не ищите, даже не думайте о нем! Оттуда нет возврата, там обитают все ваши самые жуткие кошмары. Вы думаете, что ищете мертвый город? На самом деле мертвый город ищет вас. Он подстерегает на безымянной остановке, в пустом автобусе, в машинах без номеров, в темных провалах подъездов пустых домов. Он всегда рядом, за вашей спиной, стоит чуть быстрее оглянуться, и вы заметите его тень, бегущую за вашей…»

---

– Скри-ип, скрррыыииип…

Старый тополь царапал веткой стекло. Ветер трепал листья, вцепившись ему в загривок. Тополь тряс мокрыми руками, но цепко держался за каменную землю города.

– Скриии-ып…

Тополь, похоже, никогда не стриг когти.

Дождевые струи то шарахались с размаху в окно, то, извиваясь, сползали наискосок, змеились по черному стеклу.

На что похож дождь? На русалочьи волосы? На мокрые прозрачные пряди? На прозрачные ниточки, из которых сотканы сны? На обрывки старого полиэтилена?

Вода из открытой форточки хлестнула на подоконник, обрызгав ей босые ноги.

– Брр!

Она резко задернула шторы, отодвинулась в глубь узкой комнатки, туда, где уютно желтел ночник над разобранным диваном.

– Девочкаа моя… слышишь меня… слышишь? Скрии… скррррииып… Никакой это не ветер, девочка, никакой не ветер… Я скажу, скажу, на что похож дождь, скажу-ууу… Это не волосы, нет, совсем не волосы. Это тонкие прозрачные червячки… Червиииии… (смешок)… ползут, ползут… Правда, смешно? Сейчас растекутся, растеку-утся… Прыгай на диван, скорей! Смотри, смотри – ползут за тобой, ползуууут… уже рядом, мокрые, склизкие, из-ви-ва-ю-щи-е-ся-а-а-а… ха-ха-ха!

Как все-таки ветер воет, точно брошенная собака.

Она торопливо вытерла мокрые ноги о домотканый коврик, накрылась с головой одеялом. Вода глухо капала с подоконника.

Она заткнула уши. Но сквозь ладони и одеяло все равно пробивалось:

– Скри-скры-скриии-скрыыы… Спи, моя девочка, спи. Я люблю, когда ты засыпаешь. Я люблю, когда ты плачешь перед сном. Я люблю дождь. У меня дома весь потолок зарос дождями. Хочешь взглянуть? Там хорошо, темно, тихо. Только одна стена у меня сухая – ну конечно, моя девочка, та самая, та самая… Я и сам не знаю, сколько их… не веришь? И правильно. Я помню их всех. Женщины, дети, мужчины, старики… Многие перевернуты, да. Ты уже догадалась? Верно, они мертвы, но не совсем, не совсем… Давай я расскажу тебе еще… еще про мокрые волосы. Мокрые, перепутанные с длинными склизкими прядями. Видела бы ты, как они колышутся в темной болотной воде – тихо-тихо. А вот лица у них белые, ослепительно белые… Пустые, да. Пустые. Ни глаз, ни губ. Зато какая снежная кожа… Я, знаешь ли, люблю лица без глаз. Я тебе покажу. Я все тебе покажу, девочка моя… только протяни мне руку…

– Скрииииыыып…

Ветер, проклятый ветер, когда же ты наконец заткнешься!

* * *

Мячик, игриво подпрыгивая, исчез под диваном. Милый, детский, розовый мячик в синих резиновых ромашках. Тишка на четвереньках заползла следом.

Там в полумраке валялась книжка «Не читайте черную тетрадь» Эдуарда Веркина. С обложки подмигивала кривая скелетная морда. Жутковатая книжка, притягательная в своей жути, до дрожи, до головокружения… она прятала ее от самой себя. Дальше плющилась одинокая тапочка, еще дальше – старая кукла с одной оттопыренной пластиковой ручонкой. Другая была оторвана давным-давно. Мячик, конечно же, закатился в самый пыльный угол. Они, мячики, такие – вечно норовят упрыгать подальше.

Ангелина подцепила его линейкой, толкнула наружу, вылезла, отфыркиваясь от пыли.

Мячик медленно подкатился к ее ногам. Она схватила его, собираясь швырнуть в корзину с игрушками, но мячик вдруг странно подался под пальцами. Розовый бок его лопнул, из трещины посыпалась черная земля.

Ангелина недоумевая смотрела, а земля все лезла и лезла наружу из розового бока.

– Геля, ты идешь?

– Сейчас, мама, сейчас…

Она положила мячик на коврик – осторожно, будто он умер. Вот только что был живой счастливый мячик – и умер. Прямо у нее на руках.

– Геля, да что такое? Мы опаздываем!

– Уже… иду.

– Ангелина!

Она ногой задвинула его обратно под диван.

Мама ворвалась в комнату как небольшая буря, распространяя волны взволнованных духов.

– Ты же знаешь, что сейчас в городе пробки! Вместо того, чтобы вовремя собраться, ты вечно торчишь у себя! Ну что еще? Что? Тетрадь? Сольфеджио? Что потеряла? Говори быстрей. Все на месте? Тогда бегом! Галопом! Я совершенно не понимаю, почему ты вечно…

Мама схватила ее за руку, другой сдернула собранный в музыкалку рюкзачок, потащила из комнаты.

– Мама, там земля.

– Что?

– В мячике, оказывается, земля.

– Да что же это за проклятие! Какая еще земля?!

– В мячике… Давай никуда не поедем, а?

Мама оттолкнула ее.

Тишка поняла, что сейчас разревется. Ключи от машины нервно подрагивали у мамы в руке.

– Твой отец дома не ночует, гробится на работе день и ночь со своим проклятым бизнесом. Чтоб ты могла учиться. Понимаешь? У-чить-ся! А ты… лентяйка, это еще мягко сказано. Бездельница. Никогда не собранна, вечно опаздываешь. Да что ты за ребенок вообще? Посмотри на себя. Рохля, растрёпа, лахудра!

Мамин голос крепчал, рос… как будто изо рта вылетали огромные пузыри… а потом самый большой пузырь лопнул. Теперь мама молча яростно шевелила губами.

– Мама, – испуганно позвала Ангелина.

Губы скривились, изо рта у мамы посыпалась земля.

– Мама!

Земля повалила комьями, угол рта лопнул, по лицу, как по розовому мячику, поползла черная трещина.

– Мамаааа!!!

Мама схватила ее за руку, дернула к себе. Теперь земля сыпалась Тишке прямо в лицо, в открытый кричащий рот. Она билась, пытаясь вырваться, но земля давила, душила, душила…

Наконец она вырвалась из разваленной, рассыпавшейся черными комьями земляной кучи. Осталась посреди красивого болотного ковра только вторая нетронутая земляная груда, из которой торчала рука с ключами от машины…

И тут же рывком Тишка проснулась, села на диване, отчаянно хватая ртом воздух. Торопливо включила ночник.

Постукивала открытая форточка, за окном шелестел дождь, с подоконника капало. Страшный сон медленно таял в голове. Только что она помнила его подробности – и вот всего лишь какая-то земля, ключи… мама. При чем тут мама? Сон пропал. Она помнила только, что был кошмар, непереносимая жуть… Ангелина свернулась пугливым комочком, натянула на голову одеяло. Сердце успокоилось, она расслабилась, задремала, согревшись…

И поэтому не видела, как со стороны улицы заглянуло в окно существо с белым лицом и длинными рыжими волосами. Оно долго сидело на подоконнике, всматриваясь внутрь, а потом бесследно исчезло, будто растворилось в черном дожде.

Свет в комнате так и горел до утра.

* * *

Срубленное тело тополя раскинуло сучковатые руки от гаражей до маленького желтого флигеля в углу двора. Сразу стало заметно, какой, в сущности, тесный у них двор-колодец. Дерево белело свежими спилами, терпко пахло содранной корой, мелкие веточки и листья сиротливо плавали в лужах.

– Ушел тополь со двора-то… Ох, не к добру. Последний был. Нечисть болотная его выгнала, помяни мое слово, она. Ушел. А теперь что? пни да дыры. Асфальт содрали, деревья сломали, прости хоссподи, чисто нелюди. Пни да прутья – а они разве помогут? Ох, тяжелый стал двор, житья нет и провалиться некуда.

Соседка каждый вечер кормила у подвала бездомных кошек. Те бесшумно выбирались на зов из черных подвальных дыр, вертелись под ногами. Тыкались в пластиковые миски, обступали подстеленную газетку, хватали мелкую рыбешку, сваренную с овсянкой. Бабка экономно выскребала огромную закопченную кастрюлю и тихо бормотала себе под нос.

Ника слушала, чуть трогая ладонью холодную стену подворотни. Она стояла на самой границе света и тени, в глубине арки, сливаясь с подворотным полумраком. Впрочем, кошки давно ее заметили, они время от времени тревожно косились поверх мисок. Девочка не шевелилась, успокоенные кошки продолжали пожирать рыбьи головы и хребты, урча и хищно прижимая уши к затылку.

Ладонь замерзла. Холодные кирпичи высасывали тепло. Ника вышла наконец из сумрака в подслеповатый питерский колодец с обшарпанными стенами. Соседка обернулась на шаги.

– Здрасссте, Маргарита Павловна, – привычной скороговоркой поздоровалась девочка и неожиданно для себя спросила: – А тут разве еще тополя росли?

Сколько она себя помнила – не было тут больше никаких тополей. С другой стороны, с улицы – пожалуйста, целая компания. Они шелестели как раз у нее под окном, их пятнистые тени всю ночь путешествовали по потолку. А здесь клен торчал, какие-то неопознанные кусты, рябинка, хилая березка в углу. И вот этот вот одинокий могучий тополь. Его корявые сучья дотягивались, казалось, от одной стороны двора до другой.

– Дождь соберется вскорости, – невпопад откликнулась соседка. – Росли тополя, а леший знает, когда и было. Теперь чего, теперь ушли старые деревья, так и знатья никакого нету. Помнят еще, которые старики-то, – а что толку? Память дырявая: что утром вспомнишь, то вечером опять решето, все без толку. Ключи вон на шее ношу, чтоб не забыть. Как тебя звать-то, дай бог памяти…

– Марина.

Враки. Никакая она не Марина. Просто она всегда называла старушке новое имя, а та всегда успевала позабыть его к следующей встрече. Такая получалась странная игра. Кем только не довелось ей уже побывать – Изабеллой, Настей, Александрой. Пусть будет Марина – «морская», изменчивая. Подходит.