Ирвинг Стоун - Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон

• Название: Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон
• Автор: Ирвинг Стоун
• Издательство: Мысль
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-244-00800-5

В книге Ирвинга Стоуна воссоздаются образы реальных исторических лиц — седьмого президента США Эндрю Джэксона и его жены Рейчэл. Автор стремился увидеть, почувствовать и показать в своих героях образ Америки конца XVIII — первой трети XIX века, который может быть понят только в контексте формировавшихся национальных традиций.

---

Когда у Рейчэл было особенно тяжело на душе, она искала утешения в своей маленькой церкви. Она молила Бога, чтобы он помог положить конец нападкам на нее, затем доктор Кэмпбелл, ее священник, убедил ее, что вместо молитвы за себя ей следует молиться за своих клеветников, ибо в Судный день именно им потребуются ее молитвы. В этот вечер она встала на колени у постели и молилась:

— Прости им, Боже, ибо не ведают, что творят.

Подошло лето. Сотни предварительных баллотировок были проведены по всей стране. В большинстве случаев Эндрю побеждал с подавляющим числом голосов. Она надеялась, что теперь, возможно, не из жалости, а из страха перед возмездием ярость выпадов ослабеет. Но оставалось еще несколько месяцев до официального голосования, и по-прежнему распространялись грубые карикатуры, изображавшие ее неграмотной женщиной из глухомани, на улицах больших городов распевались о ней непристойные песни, тысячами печатались оскорбительные стихи.

Уильям Льюис возвратился из Натчеза, так и не обнаружив записи об их первой брачной церемонии. Она слушала вполуха, когда ей рассказывал Эндрю об итогах своей поездки; ей было в общем безразлично, ведь ничего большего о ней сказать уже не могли. К тому же ей становилось все труднее дышать, и ее почти все время мучила боль в груди. Дневная работа отнимала всю энергию и способность сосредоточиться.

Рейчэл познала коварную силу слухов и сплетен, она слишком долго жила в их атмосфере и видела их многочисленные проявления. Поэтому она лишь слегка удивилась, когда Джон Итон и Уильям Льюис посетили ее и осторожно высказали предположение, что, быть может, лучше для нее не участвовать в триумфальной процессии в Вашингтон-Сити и в инаугурационных празднествах, поскольку страсти слишком разгорелись и любое проявление насилия почти неизбежно создаст для нее опасность. Она знала, что ее друзья искренне верят в ее невиновность, но тем не менее оппозиция добилась своего: ее считают бременем и обузой. В этот вечер перед сном она сказала Эндрю:

— Мой дорогой, если тебя выберут, я думаю, лучше всего тебе поехать одному в Вашингтон-Сити. Я приеду позже, когда ты вступишь в должность и избирательная истерия спадет. Тогда я смогу проскользнуть спокойно, без комментариев.

Эндрю был обозлен и обижен, и ей было трудно определить, какое чувство в нем преобладает. Он вскочил на ноги и стоял, возвышаясь над ней:

— Разве ты не видишь, насколько неправильно это было бы! Если ты останешься дома, то признаешь, что испугалась. Хуже того, создалось бы представление, будто я не хочу тебя или же ты не обладаешь качествами первой леди. Это будет твой триумф в такой же мере, как и мой, мы вместе поедем в Вашингтон-Сити. Ты будешь рядом со мной, когда я буду приносить присягу. И пусть пожалеет Бог тех негодяев, которые так испортили тебе жизнь. Я знаю, ты молишься, чтобы Бог простил твоих врагов, я же никогда им не прощу.

24 ноября губернатор Теннесси Кэррол прискакал возбужденный в Эрмитаж. Рейчэл приняла его в гостиной. Лицо губернатора буквально сияло. Он низко поклонился, поцеловал руку Рейчэл и воскликнул:

— Я не уступил никому чести первым доставить известие. Я хотел первым сказать вам, что Эндрю Джэксон избран президентом Соединенных Штатов.

Завершилось, она выжила. Рейчэл стояла перед губернатором молча и слышала лишь, как громко стучит ее сердце, словно оно готово вырваться из груди. Когда в комнату вошел Эндрю, она обняла его за шею, поцеловала в губы и сказала:

— Счастлива за тебя, дорогой.

Нашвилл обезумел от радости. На 23 декабря был намечен огромный праздничный банкет. Рейчэл казалось, что к воротам Эрмитажа собрались все жители долины Кумберленда, стремясь пожать руку Эндрю и ей. Клуб нашвиллских леди подготовил для нее красивый дорогой гардероб. Однако она заметила, что Эндрю равнодушен и не проявляет большой радости. Он казался даже подавленным. Рейчэл спрашивала себя: не потому ли с ним такое, что он так много страдал два прошедших года как за себя, так и за меня? Наблюдая за тем, как он принимает поздравления приходивших из Нашвилла, слыша, как гудит толпа, когда они въехали в город, Рейчэл мгновенно вспомнила, как выглядел Эндрю после его великого триумфа в Новом Орлеане. Тогда жители Луизианы выстроились на улицах и кричали ему здравицу, а он неловко снимал шляпу, словно его дух был унижен и он испытывал замешательство.

Только теперь Рейчэл поняла, какую тяжелую ношу накладывает любой триумф. Эндрю стал главой разделенной, почти разрушенной страны, в которой есть социальные группировки, не желающие признать его и предсказывающие, что он введет в правительство толпу, сброд, что день прихода его к власти обозначит конец Великой Американской Республики. Она почувствовала, что жалеет мужа, перед которым стоит невообразимая по трудности задача.

А что будет с ней самой? С той большой ответственностью, которая выпала на ее долю как хозяйки Белого дома? Скандалы сойдут на нет, но можно ли забыть все эти годы, когда ее так поносили? Где в Вашингтон-Сити найдет она укрытие от подозрительных взглядов незнакомцев, раздумывающих, какая часть рассказов о ней правильна, а какая нет? У нее нет выбора, она не может отказаться от поездки в Вашингтон-Сити с Эндрю. Закон может оспаривать статус ее свадьбы в Натчезе, но в ее собственном сердце нет места для сомнений. Там, под сверкающей люстрой Тома Грина, она навеки связала свою судьбу с судьбой Эндрю… и связала бы вновь сегодня, если бы пришлось сызнова все повторить.

/6/

Предстояло проделать большую работу.

На этот раз не нужно было спрашивать мужа, едут ли они на несколько месяцев или на несколько лет. Он сказал ей, что, если им повезет, они смогут посетить Эрмитаж летом 1830 года, но не следует уповать на это. За плантацией будут присматривать, но как быть с самим домом? Следует ли натянуть чехлы на мебель, заколотить ставни? Или же оставить дом как есть, может быть поселив в нем племянницу или племянника, чтобы могли приезжать и останавливаться друзья? Зная склонность Эндрю щедро принимать гостей, не следует ли взять с собой побольше серебра, посуды, постельного белья?

Декабрьские дни были наполнены лихорадочной деятельностью. Рейчэл почувствовала, что быстро утомляется и испытывает внутреннюю напряженность. Она вызвала своего семейного врача доктора Сэмюэля Хогга. Он сделал ей кровопускание, снизил давление. Несколько раз, когда намечалась ее поездка в Нашвилл для примерки или за покупками в связи с их предстоящим отъездом, она не смогла собрать силы и подняться с постели. Они намеревались выехать из Эрмитажа в Вашингтон-Сити сразу же после рождественских праздников.

В понедельник 17 декабря Рейчэл получила записку от Сары Бентли: если Рейчэл не придет срочно к ней, чтобы в последний раз примерить платья, которые она намерена надеть в день инаугурации и официального приема, то в таком случае они не будут готовы ко времени отъезда в Вашингтон-Сити. Рейчэл знала, как будет огорчена Сара, да и Эндрю тоже, если она не возьмет с собой эти платья. Собрав все свои силы, она оделась, и карета доставила ее в Нашвилл.

Примерка была долгой и изнурительной. Сара была готова вылезти из кожи вон, но сделать так, чтобы сшитые ею платья принесли славу Теннесси. Когда примерка закончилась, Рейчэл сказала:

— Сара, когда за мной придет мой слуга, будь добра, скажи ему, что я на нашвиллском постоялом дворе. Я отдохну там до отъезда домой.

Рейчэл медленно двинулась по улице и, пройдя квартал, вошла в гостиницу, выбрала пустынную в это время дня маленькую гостиную и с чувством облегчения опустилась в большое удобное кресло в углу, невидимое из большой гостиной.

Она задремала, когда обрывки разговора, доносившегося через полуоткрытые двери соседней гостиной, разбудили ее. Говорили две женщины, голоса были вроде бы знакомые… она слышала их раньше: громкие, высокомерные, властные, но было что-то незнакомое… она не была уверена…

Затем она перестала прислушиваться к интонациям и переключила внимание на слова. Женщины обсуждали итоги выборов и предстоящий отъезд Джэксонов. Один голос, более глубокий и грудной, спрашивал, что будет теперь со страной, когда к власти пришел самый низкий, самый невежественный класс общества и в Белый дом въезжает пьющий, играющий в азартные игры хулиган и убийца. Более высокий и визгливый голос уверял, что его хозяйку охватывает дрожь при мысли, что международное сообщество Вашингтон-Сити будет делать с этой опустившейся, раскуривающей трубку невежественной женщиной из глухомани, которая стала теперь первой леди страны.

— Леди! — воскликнула первая. — Как вы можете называть ее леди?

Рейчэл оперлась на ручки своего кресла и приподнялась. Она догадывалась, что будет дальше. Твердо поставив ноги и слегка раздвинув и углубив их в ковер, подняв пальцы ног, она выгнула спину, вытянула вперед руки, чтобы схватиться за опору и удержать вес своего тела.