Петр Врангель - Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России

• Название: Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России
• Автор: Петр Врангель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-76501-0

«Выдающейся храбрости. Разбирается в обстановке прекрасно и быстро, очень находчив в тяжелой обстановке», – такую характеристику во время войны от скупого на похвалы командующего получают не просто так. Тогда еще полковник барон Петр Николаевич Врангель (1878—1928) заслужил ее вполне.

Военные годы Первой мировой и Гражданской войны сильно изменили Петра Николаевича: лихой конногвардеец превратился в отважного кавалериста, светский любимец – в обожаемого солдатами героя, высокомерный дворянин – в государственного деятеля и глубоко верующего человека, любитель французского шампанского – в сурового «черного барона».

Приняв Добровольческую армию в обстановке, когда Белое дело было уже обречено, генерал барон Врангель тем не менее сделал почти невозможное для спасения ситуации. Но когда, оставленный союзниками без поддержки, он вынужден был принять решение об уходе из Крыма, то спланировал и эту горестную операцию блистательно – не зря она вошла в анналы военного искусства. Остатки Русской армии и гражданское население, все те, кто не хотел оставаться под властью большевиков, – а это 145 тысяч человек и 129 судов – были четко и организованно эвакуированы в Константинополь. Перед тем как самому покинуть Россию, Врангель лично обошел все русские порты на миноносце, чтобы убедиться, что корабли с беженцами готовы выйти в открытое море.

«Тускнели и умирали одиночные огни родного берега. Вот потух последний… Прощай, Родина!» – так заканчиваются воспоминания генерала барона Врангеля, названного современниками «последним рыцарем Российской империи», патриота, воина, героя, рассказывающего сегодняшним читателям о страшных, противоречивых и таких поучительных событиях нашей истории. Воспоминания генерала Врангеля о героических и трагических годах Гражданской войны дополнены документальными материалами тех лет, воспоминаниями соратников и противников полководца

Электронная публикация мемуаров П. Н. Врангеля включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни фотографий, иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

---

В пути приказано ординарцу вручить коменданту Симферополя для передачи генералу Кусонскому незапечатанное письмо за подписью «Патриот». Письмо полно упреков по адресу Главнокомандующего за то, что он не обращает внимания на действия симферопольской администрации, представляющие собой сплошной произвол.

Особенно подчеркивается беззаконная деятельность полковника Т., организовывающего постоянно бесконечные облавы, в которых задерживаются и насильно отправляются на фронт люди, освобожденные воинскими присутствиями. Вырываются от Т. лишь за миллионные взятки.

Несмотря на то что письмо было анонимным, на нем положена следующая резолюция Главкома: «Г-ну Кусонскому. По моим сведениям полковник Т. прохвост – надо проверить. В.». Письмо с резолюцией отправлено без конверта через комендатуру, где служил сам полковник Т.

Четвертая поездка (30 августа – 5 сентября 1920 г.)Объезд фронта

Особые соображения заставляют пока воздержаться от опубликования весьма любопытных исторических документов, проливающих свет на эту сторону дела[32]. Можно сейчас выразить крайнее сожаление, что все они без исключения были скрыты от общества и продолжавшей восторженно умиляться казенной печати.

Для примера укажу хотя бы на один только, более чем характерный документ (разумеется, «совершенно» секретный), представляющий собою отношение флагманского радиотелеграфного офицера штаба командующего флотом за № 849 от 12 июля 1920 года.

В документе этом речь идет о препятствиях, встреченных одним из наших виднейших военных представителей за границей при попытках установить крайне для нас важную радиосвязь с Западом, связь, предусматривавшую, прежде всего, бесконечно в то время существенную координацию действий с поляками[33].

Такие документы и такие факты скрывались, преступно скрывались от общества и печати в то время, как даже большевистская пресса была вполне свободна в области своих суждений о поступках иностранных правительств в отношении России.

Конечно, все это ни в какой степени не следует связывать с политикой П. Б. Струве, сумевшего к концу лета добиться в Париже признания правительства генерала Врангеля. (Какую бы услугу оказал П. Б. Струве, если бы добился тогда признания лишь армии, лишь самого генерала Врангеля, но… не его правительства!..)

Вся трагедия была в том, что в Париже была политика, а в Крыму – не могу подобрать других слов – было, извините, «цацкание», «няньчание», а иногда (в печати) и неприличное лакейство.

А над всем этим доминировал постоянно страх, как бы знатные иностранцы не увидали наших дыр и прорех, когда о них должно было кричать с высоко поднятой головой, как кричали когда-то буры, имевшие по пять патронов на десять суток, стяжавшие уважение всего мира и, после поражения, не оказавшиеся уж, конечно, в том положении, в каком оказались русские беженцы.

Но то были буры. У них были свои из ряда вон выходящие обстоятельства, а в Крыму, как я уже упоминал, самым хорошим тоном считалось пребывать в уверенности, что «никаких происшествий не случалось». Так и пребывали во здравии с этой уверенностью до эвакуационного приказа 30 октября.

Опять же и сотрудники «Великой России» и т. п. уверяли всех до этого дня (и, кажется, даже на сутки позже), что все, слава богу, благополучно и что в московском совнаркоме укладывают уже чемоданы.

Пятая поездка (24 сентября по 3 октября 1920 г.)Заднепровская операция

Трагический исход Кубанской операции глубоко взволновал всех, для кого этот исход не был секретом.

Политика самообмана насчет взаимоотношения сил и средств своих и противника получила жестокий урок.

Прямой, честный, трезвый взгляд на свое положение, взгляд в глаза действительности становился окончательно вопросом спасения армии, спасения Крыма, спасения всего дела.

Необходимость сказать всю правду в лицо и самим себе, и, прежде всего, издали платонически «восхищающейся» Европе – созрела, казалось, вполне.

Этого требовали властно и героизм армии, и ее бесчисленные жертвы, и те грозные последствия, к которым неизбежно должны были привести армию дальнейшие прогулки в казенных розовых очках присосавшихся к ее делу присяжных оптимистов.

Насколько сильно выразилось в различных слоях общества желание услышать правду о положении армии, можно заключить из следующего эпизода, который воспроизвожу исключительно ввиду его показательного значения.

По окончании Кубанской операции мною была напечатана в газете А. Т. Аверченко «Юг России» статья под заглавием «Юнкера». В статье, каким-то чудом прошедшей через цензуру, было дано всего несколько штрихов из того кошмара, который пришлось пережить на Кубани несчастной, попавшей в военные училища, учащейся молодежи, рвавшей голыми руками, за отсутствием ножниц, проволочные заграждения и сотнями своих трупов устилавшей подступы к ним.

Статья была небрежная, короткая – всего в столбец с чем-то, – штрихи были мимолетные, но никогда на мою долю не выпадало такого обилия благодарностей «за правду», какого удостоился я в дни появления статьи. Из Симферополя и Феодосии сообщали, что статья переписывается юнкерами расположенных там училищ и молодым офицерством.

В редакции мне был передан пакет, содержавший оттиск стихотворения, заглавие которого представляло собою одну из красных строк упомянутой выше статьи. Стихотворение было написано начальником военного управления генералом Вязьмитиновым, писавшим одновременно, что взволновавшая его статья послужила темой для приложенных стихов.

И причины волнения, охватившего одинаково и 17-летнего мальчика-юнкера, и военного министра, повторяю еще раз, крылись вовсе не в достоинствах газетной статьи, о которых говорить не приходится, а в том лишь, что среди хора лжи, лести, лакейства и самообмана, которыми были окутаны отчеты об операции в казеннокоштной печати, было сказано несколько слов необходимой живительной правды, которая – да простится мне моя непоколебимая вера – одна лишь могла сделать в Крыму чудеса и зажечь сердца спасительным воодушевлением.

Только желание оттенить это обстоятельство заставляет меня, не без чувства некоторой неловкости, упомянуть об этом случае. Он достаточно характерен.

В своем усердии затушевать и сгладить впечатление от кубанского фиаско казеннокоштные оптимисты не знали границ.

В те самые дни и часы, когда в Ачуеве разыгрывался последний эпилог с обратной посадкой на суда, «Великая Россия» etc., живописали о «восторженных» встречах генерала Врангеля в Тамани и об именинных настроениях казачества.

Бессовестное освещение «Великой Россией» фактов вызывало иногда негодование и среди высших чинов Главного командования. Генерал Шатилов обратил однажды внимание генерал-квартирмейстера генерала Коновалова, что он считает совершенно недопустимым, чтобы такого рода «информация» передавалась по оперативному телеграфу и помечалась в заголовках депеш: «поезд главнокомандующего».

Генерал Коновалов отвечал (разговор велся по телефону, который соединял непосредственно вагоны наштаглава и генквармглава), что он сам крайне возмущен этим и не понимает, с чьего разрешения оперативный телеграф поезда принимает эти депеши.

Вызвав меня, находившегося по должности у него на дежурстве, генерал-квартирмейстер, ударив с негодованием по лежавшему на столе номеру «Великой России», спросил:

– Вы не знаете, кто это старается?..

Жалею сейчас, что не ответил тогда прямому и честному генералу Коновалову: «Состоящий при Главкоме г-н Чебышев, ваше п-во…»

Но так как, кроме г-на Чебышева, в поезде находился еще один сотрудник «Великой России» (корреспондент Г-н), то я отговорился незнанием.

– Черт знает что такое!.. – продолжает генерал-квартирмейстер, и тут же прошел в вагон оперативного отделения отдать приказ о прекращении оперативным телеграфом приема бесплатных сочинений сотрудников «Великой России».

Все это проделывалось для поддержания «бодрости духа» в населении и, вероятно, для того, чтобы не ударить в грязь пред снисходительно улыбавшейся a’laventure de Crimee [34] Европой.

Апофеозом этой мудрой страусовой политики явилось изделие г-на Чебышева в «Великой России», повидавшегося где-то с генералом Врангелем и сообщавшего от его имени, что все на Кубани окончилось, слава богу, благополучно, что десант увеличился вдвое и что теперь-то, собственно говоря, наступило как раз время приступить к самой что ни на есть настоящей операции – «протянуть руку на Запад». Кому – (полякам? петлюровцам?) – сказано не было.

Ни у г-на Чебышева, – как бы там ни было, бывшего министра (правда, по Особому совещанию), – ни у некоторых других, кто мог и должен был это сделать, не хватило мужества и политической дальновидности объяснить генералу Врангелю, в какое положение ставит его перед обществом это объяснение ухода с Кубани, становившееся к тому же рискованным векселем в случае неудачи «на Западе».