Павел Нахимов - Адмирал Ее Величества России

• Название: Адмирал Ее Величества России
• Автор: Павел Нахимов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-57045-4

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.

И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.

Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.

Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…

От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.

Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».

Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…

Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

---

В Копенгагене за противным ветром простояли три дня. В Кронштадт пришли 19 сентября, застали эскадру на рейде и, простоявши с ней до 4 октября, втянулись в гавань, где у нас был государь. Корабль ему очень понравился. Он велел все строящиеся корабли отделывать по примеру «Азова».

Вообще, кампания наша кончилась очень приятно, не было никаких неудовольствий, и офицеры между собой были очень согласны. Надо послушать, любезный Миша, как все относятся о капитане[43], как все его любят. Право, такого капитана русский флот [еще] не имел, и ты на будущий год без всяких отговорок изволь переходить в наш экипаж, и тогда с удовольствием моим ничто не в состоянии будет сравниться.

Вот уже третий лист в половине; я не знаю, кончу ли мое длинное письмо и на этом. Ты, верно, получа его, подумаешь, что оно наполнено новостями, и, не найдя ничего для тебя нового, соскучишь, читавши. Но я не виноват, любезный Миша. Когда пишу к тебе, не знаю отчего, делаюсь так разговорчив, и всегда более о себе.

Мне кажется, это тебя интересует. Впрочем, если я заблуждаюсь, то, ради Бога, не отнимай у меня этой сладостной мечты. Хочешь ли знать, как я провожу время. Начну с того, что я живу один на той же самой квартире, где я последний раз расстался с тобой; занимаю те же самые две комнаты, которые убраны просто, но с большим вкусом. Кабинет мой оставлен по-прежнему; тут каждое место, каждая вещь напоминает мне тебя, и потому я не хотел ничего переменить.

С семи часов утра до двух после полудня бываю каждый день в должности (я назначен при работах корабля, и, признаюсь, для меня это самое приятное время). В два обедаю, после обеда час положено отдохновению, а остальное время провожу за книгой, никуда не выхожу из дому. Прежде бывал у Стодольского, он в отпуску.

Брат едет с партией в Архангельск. Товарищ мой – Бутенев, с которым я жил в отпуску. Итак, видишь, что я совершенно один, очень скучно провожу время, поторопись утешить своим приездом, вытащить меня из скучного моего уединения, а то я, право, сделаюсь мизантропом.

Нового много, но, право, не вспомнишь; что у нас старое, то для тебя, может, будет новым. Вот последние новости: у нас главный командир г. Сарычев, Коробка по-прежнему флотский начальник. 21-го числа был в Кронштадте государь, осматривал порт, госпитали и казармы. Здесь много больных… Зенков едет весной в Англию и должен воротиться осенью, для улучшения кораблестроительной части. Артемьев, Харитонов и Баранов идут из нашего экипажа с партией. Прощай, помни, что ожидает ответа и более тебя преданный тебе друг

Павел Нахимов

Ухтомский в отпуску, я за него на время ревизором.

Кланяйся брату. Право, если бы я уверен был, что тебе не лень будет читать, я бы принялся еще писать. Прощай.

Боевое крещение П. С. Нахимова. Командование отдельными кораблями (1827–1845)

Отрывок из книги М. И. Богдановича «Восточная война 1853–1856 годов»

Отношения России к Турции. Восточный вопрос

Еще в XV столетии, непосредственно по водворении турок в Константинополе, возбуждаемые Оттоманской Портой крымские татары начали производить губительные набеги в Россию, а в 1591 году прошли наши южные области огнем и мечом до самой Москвы. Впоследствии возникли в Крыму раздоры и междоусобия, пользуясь коими русские не только успели оградить свои пределы от варварских нашествий, но и предпринимали сами походы в Крым, которые однако же были неудачны не столько от сопротивления татар, сколько от климатических и местных свойств северной части Крымского полуострова.

При Петре Великом русские войска овладели Азовом; но впоследствии, когда наша армия под личным начальством самого государя была окружена на Пруте в шесть раз более сильными турецкими полчищами, мы принуждены были возвратить Азов и срыть укрепления, построенные нами на низовьях Днепра и Дона.

При императрице Анне Иоанновне, Миних в челе многочисленной армии глубоко проникал в Крым, но каждый раз принужден был отступать обратно с огромной потерей в войсках от недостатка в воде и чрезмерного зноя. Победа его над турками при Ставучанах и взятие им Хотина утвердили навеки превосходство русского оружия над грозными Европе поклонниками ислама, но не доставили России никаких положительных выгод.

При императрице Екатерине Великой, победы Румянцева, завершившиеся славным Кючук-Кайнарджийским миром, открыв во всей наготе бессилие Турции, подали монархине мысль об изгнании турок из Европы и о восстановлении Греческой империи на развалинах Оттоманской Порты. Так называемый «греческий проект» сделался любимой мечтой удостоенного неограниченным доверием императрицы Потемкина.

Побуждаемый ненасытным честолюбием столько же, сколько и глубоким религиозным чувством, Потемкин горел желанием освободить от мусульман прекрасную страну, откуда православие было внесено в Россию. Первым шагом к исполнению такого гигантского плана был 8-й пункт Кючук-Кайнарджийского трактата: «Татары крымские, буджакские и кубанские признаны свободными и независимыми от всякой посторонней власти».

Спустя девять лет, когда крымский хан Шагин-Гирей отрекся за себя и свое потомство от ханского достоинства и когда Турция была принуждена отказаться от всякого притязания на Крым, эта богатая дарами природы страна сделалась достоянием России. Оттоманская Порта, однако же, долго не могла освоиться с мыслью потери Крыма и решилась снова открыть войну, последствиями которой было признание турецким правительством, по Ясскому трактату, прежних уступок и присоединение к России земель по реку Днестр.

Затем наступило затишье, продолжавшееся целые пятнадцать лет, с 1791 по 1806 год. Турция, ослабленная прежними войнами и внутренними неустройствами, оставила без внимания присоединение Грузии к Российской империи. Но несоблюдение турками условий Ясского трактата повело к новой войне, продолжавшейся несколько лет с переменным успехом, пока уничтожение турецкой армии при Слободзее Кутузовым и его же искусная дипломатия не окончили борьбу России с Турциею, накануне другой, более опасной, борьбы с Наполеоном, Бухарестским договором, отодвинувшим наши границы до нижнего Дуная и Прута.

Этот договор был свято соблюдаем императором Александром I, несмотря ни на многократные нарушения его условий турками, ни на угнетение единоверных с нами греков, имевшее последствием их восстание против Порты. Объявив себя защитником сонма представителей законной власти, Александр считал вероломством вооруженное вмешательство в пользу подданных – греков против их монарха – султана.

Ни мольбы к нему о помощи страдавшего целые века народа, ни общественное мнение России, стремившейся на избавление от неволи православных греков, ничто не могло изменить усвоенного русским монархом убеждения в несправедливости какого-либо покушения с нашей стороны против Оттоманской Порты.

Император Николай Павлович, ревнитель русской народности и православия, не мог оставаться безучастным свидетелем истребления греков. Не будучи связан, подобно своему предместнику, ни прежними обязательствами, ни влиянием внешней политики, юный монарх подавал надежду, что в нем угнетенные единоверцы найдут усердного защитника. Но ему было небезызвестно, что вякая попытка в пользу греков, сообща с прочими державами, была бы парализована абсолютизмом Австрии, равнодушием Франции и завистью Англии, и потому, оставляя до времени в стороне «греческий вопрос», как подчиненный общему вмешательству Европы, он выказывал намерение ограничиться решением других спорных дел, возникших между Россией и Портой.

Сообразно тому, он потребовал, во-первых, чтобы в Дунайских княжествах были соблюдаемы все права и преимущества, дарованные им по Бухарестскому трактату; во-вторых, чтобы освобождены были сербские депутаты, задержанные с 1820 года в Константинополе, и, в-третьих, чтобы высланы были от Порты комиссары для точного определения обоюдных границ России и Турции, на основании Бухарестского трактата.

Этот ультиматум не встретил сопротивления со стороны наших союзников: Каннинг надеялся безучастно решить «греческий вопрос», а Меттерних полагал, что греки, дерзнувшие восстать против своего законного властителя – султана, будучи лишены защиты русского правительства, падут рано или поздно под ударами турок.

Турецкое правительство, обрадованное нашим умолчанием об умиротворении Греции, выказало уступчивость по всем прочим вопросам. Но прежде еще, нежели открылись в Аккермане переговоры между уполномоченными России и Порты, подписан был в Петербурге 4 апреля н. ст. 1826 года, чрезвычайным послом великобританским Веллингтоном, прибывшим из Лондона русским послом графом Ливеном и графом Нессельроде протокол о посредничестве России и Англии по умиротворению Греции. Предложения, кои условлено было сделать турецкому правительству, ограничивались дарованием грекам свободы самоуправления, с оставлением их подданными и данниками Порты.