Иван Крузенштерн - Первое российское плавание вокруг света

• Название: Первое российское плавание вокруг света
• Автор: Иван Крузенштерн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-32303-6

Русские долго запрягают, но быстро едут. Эта старая поговорка как нельзя лучше характеризует вклад России в историю географических открытий.

Имеющая огромную морскую границу, Российская империя считалась сухопутной державой. В начале XIX века пробил наконец и ее час. Однако неспешное, осторожное каботажное освоение соседних вод и берегов – это ли задача для россиян? На три столетия задержавшись на старте, никакого другого плавания, кроме кругосветного, Россия себе не мыслила. К этому побуждали ее торговые и военные интересы, вопросы престижа, потребности бурно развивавшейся географической науки.

Два блестящих морских офицера, два патриота, движимые равно честолюбием и желанием послужить Отечеству, возглавили это предприятие. Это были прошедшие отличную морскую и военную выучку капитаны – Иван Федорович Крузенштерн (1770—1846) и Юрий Федорович Лисянский (1773—1837). В 1803—1806 годах на шлюпах «Надежда» и «Нева» они совершили первое русское кругосветное плавание.

Выйдя из Кронштадта, экспедиция посетила Данию, Англию, пересекла Атлантический и Тихий океаны, особое внимание уделила Камчатке, Курильским островам и Сахалину, доставила в Японию российское посольство во главе со знаменитым Н. П. Резановым (1764—1807), известным ныне широкой публике по рок-опере ««Юнона и «Авось»…

Во время плавания «Надежды» и «Невы» был собран такой огромный астрономический, географический и этнографический материал, что он не до конца изучен еще и сегодня. Особенно любопытны описания быта и нрава «дикарей» и рассказы о Камчатке и Японии. Примечательный факт: Крузенштерн и Лисянский произвели на жителей Страны восходящего солнца такое впечатление, что стали персонажами японских гравюр.

Кроме замечательных научных результатов, добытых экспедицией, кроме многочисленных дневников, которые вели ее участники, первое русское кругосветное плавание было увенчано великолепным и достойными памятниками – составленным И. Ф. Крузенштерном двухтомным «Атласом Южного моря» и замечательными записками обоих капитанов об этом путешествии. Ведь иногда корабли «Надежда» и «Нева» разделялись и шли отдельными маршрутами. Записки Крузенштерна – увлекательный и подробный рассказ о первой русской кругосветной экспедиции, о том, как Россия налаживала связи с тогда еще российскими Аляской и Калифорнией. Не менее интересную книгу Ю. Ф. Лисянского «Путешествие вокруг света на корабле “Нева“» издательство планирует выпустить в свет в 2015 году.

Электронная публикация книги И. Ф. Крузенштерна включает все тексты бумажной книги и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Бумажное издание богато оформлено: в нем более 150 иллюстраций, редчайших старинных карт и уникальных рисунков, в том числе и сделанных самим Крузенштерном и участниками этой великой экспедиции. Издание напечатано на прекрасной офсетной бумаге. По богатству и разнообразию иллюстративного материала книги подарочной серии «Великие путешествия» не уступают художественным альбомам. Издания серии станут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, будут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Левенорн показал мне строение как оной, так и отражателей. Сих последних было девять; они сделаны из зеленой меди, полированы песчаным камнем и двукратно на огне вызолочены. Боковые из коих, числом шесть, имеют четыре фута в поперечнике; средние же три несколько поуже. Зеркальные их поверхности вогнуты мало; зажигательная точка (фокус) находится на расстоянии 4 ½ фута; сверх сего собственное изобретение Левенорна при сем устроении состоит в том, что назади каждой лампады, в расстоянии 4 ½ дюйма, приложен небольшой отражатель в поперечнике 2 ½ дюйма, который через отражение от себя света, долженствовавшего утрачиваться, делает оный полезным. Отражатели описывают круг в шесть минут, будучи движимы большою часовою машиной отменного устроения. Доктор Горнер, видевший недавно перед тем подобные машины в Англии, отдавал ей преимущество перед оными.

Левенорн с 1784 г. отправлял также должность директора Архива морских карт. Прекрасные, под смотрением его изданные карты, находятся в руках каждого мореплавателя. Особенное оных достоинство есть то, что к большей части карт приобщены весьма нужные замечания. Несколько лет уже стараются описать норвежские берега с помощью астрономических и тригонометрических наблюдений; шесть карт теперь готовы и должны быть преимущественны, поелику к делу сему определены искуснейшие офицеры[17]. Архив морских карт находится на так называемом старом Хольме. Хотя строение оного не имеет в себе ничего отменного, однако он учрежден с полезным преднамерением и великою удобностью. Здесь видеть можно собрание почти всех европейских морских карт и путешествий. Левенорн предполагает сделать со временем над архивом обсерваторию, к чему местоположение дома весьма удобно.

По его, как известно, представлению в 1800 г. заведена в Копенгагене комиссия для определения долгот на море, которой он и Бугге управляют. Главная цель комиссии состоит в том, чтобы сделать исчисления отстояний луны от других планет. В 1804 г. должно быть издано сих датских эфемерид[18] первое отделение.

Стен-Билле, капитан флота и член адмиралтейств-коллегий, был столько благосклонен, что позволил нам осмотреть здешнее адмиралтейство, давно уже по справедливости славящееся отменным своим учреждением и преимущественным порядком. Каждый корабль королевского флота имеет в разных, красиво построенных магазинах, особенное место для разнородных своих припасов. В одном лежит такелаж, в другом – якорные карты, в третьем – паруса, в четвертом – вся артиллерия; для рангоута (т. е. стеньг и рей) – равномерно особенные сараи, так что весь флот без малейшего замешательства, сопряженного с неминуемой потерею времени, в скорости вооружен быть может. В корабельных арсеналах господствует порядок. Запас леса для строения кораблей, который сохраняется в магазинах, был весьма знатен. Мы осмотрели новый, недавно спущенный 84-пушечный корабль, названный Христианом VII. Подлинно – один из прекраснейших кораблей, каковые мне случалось видеть. Корабль сей построен капитаном Голенбергом, которого все вообще почитают человеком особенных дарований и знаний; он построил многие, сему подобные корабли, но, невзирая на то, принужден был оставить службу. В нашу бытность находился он в готовности отправиться в Вест-Индию и на острове Св. Креста[19] заложить корабельную верфь.

Августа 23-го пришли в Копенгаген из Китая два датских корабля; один, величиною 1400 т, вышел из Кантона двумя месяцами прежде другого, но подвергнувшись на пути сильной течи, повредившей великую часть груза, который составляли чай, китайка, кофе, саго, ревень и фарфор, принужден был зайти в Англию; говорили, что на нем было возмущение между матросами, которых находилось на корабле человек 160, в том числе 30 ласкаров или ост-индских матросов и 10 китайцев, взятых на корабль потому, что он на пути своем в Кантон, коснувшись Батавии, лишился там 40 матросов, похищенных смертью. Нечистота на корабле была чрезмерная; но она происходила некоторым образом от беспрестанного отливания воды, с чем соединялось вместе и зловонное испарение.

Приглашенные и принятые для путешествия астроном Горнер и естествоиспытатель Тилезиус должны были, по предписанию, ожидать нас в Копенгагене. Первый находился уже там, когда мы прибыли, другой же явился через неделю по приходе нашем. Через два дня после сего последнего явился и натуралист Лангсдорф, коего просьба о принятии в число ученых путешественников прислана была в С.-Петербург поздно; впрочем, приняли бы его также, поелику знания его в естественной истории одобрены были многими сочленами Академии наук. Лангсдорф находился сперва в Португалии, потом в Англии и, не прежде как уже по прибытии своем в Геттинген, узнал о намерении нашего путешествия. Хотя и отвечали ему, что принять его уже не можно, однако ревность сего ученого была так велика, что он, невзирая на то, приехал к нам в Копенгаген, чтобы попытаться, нельзя ли победить невозможности.

Сентября 4-го работа наша окончена, и мы приготовились к отплытию; но сильный ветер от NW удерживал нас выйти на большой рейд. В сие время граф Бернсторф, императорский посланник граф Кауниц-Ритберг и его супруга удостоили нас своим посещением.

Сего же дня взял я на корабль свои хронометры. Они находились на обсерватории с 21 августа. Бугге ежедневно проверял их по солнцу и звездам.

Сентября 7-го позволил нам ветер выйти на большой рейд, где нашли мы два российские фрегата, один 50-, а другой 38-пушечный, которые того утра пришли из Архангельска под начальством капитана Крове.

Сентября 8-го пополудни в 5 часов, по взятии пороха и по поднятии гребных судов, снялись мы с якоря и пошли с «Невою» в Гельсингер, куда пришли в 11 часов вечера; на рассвете хотел я продолжать свое плавание, но жестокий ветер от NW принудил нас стоять на якоре шесть дней. Сентября 15-го сделалась опять погода хорошая при WSW ветре, который хотя не совсем был для нас попутный, но я, дорожа временем и опасаясь, чтобы потеря оного после не произвела худших следствий, решил отправиться. В 6 часов утра начали мы сниматься с якоря, в 7, проходя брантвахту, салютовал я оной, потом крепости Кронбург семью выстрелами, на что ответствовали с них равным числом. Ветер был довольно свежий и многие из наших спутников страдали от качки.

Ввечеру погода сделалась лучше. В 2 часа пополуночи находились мы по счислению вне Каттегата, в сие время не видно было ни Скагенского, ни Мальстрандского маяков. 17-го увидели мы датский фрегат Тритон, отплывший несколькими часами ранее нас из Гельсингера. Он держался более к берегам норвежским и, уповательно, шел в Христиан-Занд. Погода продолжалась два дня пасмурная с дождем и порывистым ветром; барометр опустился на 29,20; надобно было ожидать непременно крепкого ветра. В час пополуночи опустился барометр ниже 28 дюймов при перемене ветра от SW к NW; сделался жестокий ветер. Корабль накренило столько, что я никогда того прежде на других кораблях не видывал. Должно было убрать все паруса и поставить штормовые стаксели; но последствием сего было то, что корабль наш принесло к берегам Ютландии, которые усмотрели мы в 4 часа пополудни в расстоянии около 20 миль. Во время шторма разлучились мы с «Невою». На рассвете не видали уже оной более.

В следующую ночь ветер несколько утих, но все дул еще между W и WNW, так что, хотя и позволял нам прибавить парусов, однакож не скоро могли мы выйти из Скаггерака. 19-го в 4 часа пополудни увидели мы Линденесс, южный мыс Норвегии, нами Дернеусом, а англичанами Несом называемый; но ветер не позволял нам обойти оного. К вечеру ветер сделался тише. В сие время открылось редкое явление, привлекшее на себя внимание наше и по общему суждению казавшееся предвестником нового шторма. От WNW до NO в высоте 15 градусов над горизонтом составилась светлая дуга с висящими отвесно под нею облачными темными столпами, из которых большая часть была светлее других. Сие явление оставалось до 10 часов в первом своем виде, потом разделилось на две части; столпы поднялись до самого зенита и сделались так тонки, что можно было видеть сквозь оные второй величины сверкающие звезды. Через целую ночь продолжалось сильное северное сияние, которое могло быть и сего явления причиною.

20-го в полдень находился от нас южный норвежский мыс Линденесс NNW в расстоянии около 18 миль, который принят мною пунктом отшествия. Под вечер шел сильный дождь и ветер от OSO дул весьма крепкий, но поутру последовало безветрие. В сие время находились мы на Доггер-Банке, почему и закинули мы для свежей рыбы невод, но лов был неудачен. Тогда же велел я опустить, полученную мною от адмирала Чичагова, Гельсову машину для узнания разности температуры воды на поверхности и глубине известной; но как сия была 24 сажени, то и оказалась разность едва приметною. Барометр показывал опять 29,16, зыбь была очень сильная от N, верные предвозвестники крепкого ветра, который, настав в 10 часов вечера, свирепствовал столько же, как и сентября 18-го; но только был для нас попутный. Ввечеру следующего дня ветер утих, и 23-го сделалась по долгом времени хорошая погода.