Дмитрий Жуков - Бранислав Нушич

• Название: Бранислав Нушич
• Автор: Дмитрий Жуков
• Издательство: Искусство
• Жанр: Театр
• Год: 1972

Книга посвящена жизни и творчеству замечательного сербского писателя Бранислава Нушича, комедии которого «Госпожа министерша», «Доктор философии», «Обыкновенный человек» и другие не сходят со сцены театров нашей страны.

Будучи в Югославии, советский журналист, переводчик Дмитрий Жуков изучил богатейший материал о Нушиче. Он показывает замечательного комедиографа в самой гуще исторических событий. В книге воскрешаются страницы жизни свободолюбивой Югославии, с любовью и симпатией рисует автор образы друзей Нушича, известных писателей, артистов.

Автор книги нашел удачную форму повествования, близкую к стилю самого юмориста, и это придает книге особое своеобразие и достоверность.

И вместе с тем книга эта — глубокое и оригинальное научное исследование, самая полная монографическая работа о Нушиче.

---

У читателя не могло не сложиться впечатление, что Бранислав Нушич в юности был отъявленным лентяем. И в самом деле, в повестях, рассказах, воспоминаниях и предисловиях к пьесам он не раз мистифицировал читателя, выставляя себя то вечным должником, которого по пятам преследуют кредиторы, то невероятным лентяем, который берется за перо лишь в силу жесточайшей необходимости, то беззаботным ловеласом, насмешливым, а порой и циничным. Оговоримся сразу, ни тем, ни другим, ни третьим он не был никогда. Грех за ним числился единственный — за красное острое словцо он был готов… прозаложить черту душу. И работал всегда как вол, прослыв плодовитейшим писателем своего времени. Учиться ему мешала необыкновенная живость и нежелание забивать себе голову тем, что, как подсказывала ему интуиция, не могло стать его призванием. Такой же грех числился за самим Львом Николаевичем Толстым, который ходил далеко не в лучших студентах Казанского университета, а завершив второй курс с пятерками только по любимым предметам и с двойками по остальным, вовсе покинул стены «альма матер», так как предпочел заняться самообразованием. И, помнится, за короткий срок овладел такими знаниями, которые не дал бы ему ни один университет мира. Достоверно известно также, что многие исторические личности в школе имели по истории двойки. Но это еще не значит, что делать историю легче, чем учить ее.

В Смедереве у Алки состоялась первая встреча с театром, там были написаны первая пьеса и первое стихотворение. Там он впервые почувствовал вкус творчества. Склонности маленького Алки определились. Но многие в его годы увлекаются театром, пишут стихи и не становятся ни актерами, ни литераторами. Кроме желания нужны еще и благоприятные условия, в которых бы развивалось то, что заложено в человеке природой.

Неблагополучие семьи, заставившее ее переехать в Белград, обернулось для Алки величайшей удачей. Белград — столица, в Белграде уже почти десять лет существует Народный театр, в Белграде кипят политические и литературные страсти.

Написав первое стихотворение после неудачного побега на войну (о чем стало известно из сообщения того же Евты Угричича «Мое интервью с живым писателем», опубликованного в газете «Политика» в 1906 году), он уже исправно поставлял в детские и юношеские издания сентиментальные подражательные стихи, о которых впоследствии не любил даже вспоминать.

Я не совсем уверен, имеют ли биографы моральное право вытаскивать на свет божий то, что не хотелось вспоминать их героям… Впрочем, сам же Нушич иронизировал по поводу попыток биографов приукрашивать жития «великих». Постараемся же убить одним выстрелом сразу двух зайцев — во-первых, проявить добросовестность и, во-вторых, оправдать бездеятельность Алки в школе его кипучей деятельностью на литературном поприще — и полистаем старые журналы.

Начал Алка с ребусов[5] которые послал в изданьице для детей «Голубь». Ему вежливо ответили, что в свое время они будут опубликованы. А 1 мая 1880 года появился его перевод с немецкого:

«Из тех запредельных
Небесных полей
Господь видит землю
И грешных детей».

Вдохновленный успехом, 1 июня Алка публикует в «Голубе» свое первое оригинальное стихотворение «Луч солнца»:

«Чуть утро проснется,
Заря зацветет
И бодрое солнце
Мрак ночи сметет»[6].

И впрок заготавливает все новые стихи. Морализаторско-религиозные. Патриотические. Описания природы…

Первый рассказ «Мой ангел» (1 марта 1881 года) был тошнотворно сентиментален.

Маленькому герою рассказа мать дарит новые штаны. За успехи в школе. (Обратите внимание на это обстоятельство, ибо оно свидетельствует о том, что юный автор-троечник уже понимал воспитательное значение литературы.) В кармане новых штанов оказался еще и новенький динар. На эти деньги тут же была куплена книга «о боге, об ангелах, о рае». А штаны подарены бедняку, который продал их, чтобы купить лекарство больной матери. Преисполненный сознания собственной добродетельности, герой рассказа потребовал награды — захотел увидеть своего ангела. Но тот не явился. И доброты как не бывало. Мальчик прогнал с порога своего дома бедного хромого старца, в другого бросил грязью. И вот тогда-то во сне ему явился ангел, говорящий стихами, и категорически потребовал, чтобы герой свернул с грешного пути на праведный.

Приблизительно в то же самое время он печатается в «Невене» и других изданиях для детей.

«Невен» издавал знаменитый поэт-патриот Йован Йованович-Змай, стихи которого Алка знал наизусть. В 1881 году в «Невене» были опубликованы два стихотворения Алки: «Первые капли пота, или В первый раз на пахоте» и «Пчела и мальчик». Автор их подражал… Змаю. И Змай во втором номере «Невена» поместил короткое извещение:

«Алкивиад Дж. Нуша. Напишу вам отдельно, как только будет немного времени».

Редактор сдержал слово и напрямик написал подростку, что, хотя стихи напечатаны, они очень слабые. Алка рассердился на Змая, но совета послушался и перестал публиковать детские стихи в «Невене» и «Голубе». Печатался Алка под самыми разными псевдонимами, среди которых стал мелькать «Бранислав Нушич» (Бранислав — это славянский перевод греческого имени Алкивиад).

Еще менее обнадеживающими были успехи на сценическом поприще. Тайком от родителей он вместе с Евтой Угричичем хаживали в Народный театр и нанимались статистами в надежде, что там заметят и оценят по достоинству их актерское мастерство, о котором оба были самого высокого мнения.

Зданию театра, похожему в то время по своей архитектуре на арбатский дворянский особняк, предстояло на многие десятки лет стать родным домом Бранислава Нушича. А пока Алка с Евтой лишь изредка выходили на сцену, изображая вместе с другими реалистами, гимназистами и студентами «толпу», чаще всего приветствовавшую героя-государя в какой-нибудь исторической трагедии. Тут из-за кулис приятели с замиранием сердца и даже в каком-то восторженном испуге следили за игрой ослепшего трагика Александра Бачванского. В 1881 году состоялась премьера трагедии «Людовик XI», в которой слепой Бачванский играл слепого короля. Впечатление было настолько сильным, что многие в публике плакали.

Алка все добивался, чтобы ему дали какую-нибудь, хоть маленькую роль. Но и здесь Евта опередил его. Высокий, осанистый Угричич явно становился любимчиком постановщиков. Малорослый, худенький и невидный Алка так и не пошел дальше амплуа «кушать подано».

И только однажды ему «повезло». Это было уже в последнем классе «реалки». Евту Угричича за частые и необоснованные пропуски исключили из гимназии. Он скрыл это от родителей. Мало того, никого не известив, он бежал в Воеводину и поступил в труппу Марка Суботича, с большим успехом дававшую спектакли в австро-венгерских владениях.

Вскоре из города Шида пришла весть, что Евта тяжело ранен. Старший Угричич и слышать не хотел о своем непутевом сыне. Мать Евты попросила Алку поехать с ней в Шид.

Голова Евты была обмотана бинтами, скрывавшими все лицо. Из-под бинтов глухо доносились вздохи и стоны.

— Дурак я, дурак. Это в Белграде актеров ни во что не ставят, а здесь, в Воеводине, нас чуть ли не на руках носят. Пригласили нас после спектакля на пир. Напились, пошумели, захотелось пострелять. Набил я старый пистолет порохом, поднял вверх, и… осечка. Я посмотрел в дуло и дунул, а пистолет возьми и выстрели мне прямо в лицо! Не знаю, как жив-то остался…

Мать Евты плакала. Алка жалел друга, зная, что изуродованное порохом лицо помешает его сценической карьере. Врач предупредил, что ранее чем через месяц раненого нельзя забирать.

Оставшись без актера, глава труппы Суботич попросил Алку заместить Евту на сцене. В тот же вечер давалась историческая драма, и Алка предстал перед публикой в роли Гргура, сына деспота Бранковича. В широченном костюме воеводы, скроенном на большого Евту, тщедушный Алка выглядел так комично, что зрители буквально корчились от смеха.

— Откуда мне на голову свалился этот недомерок! — хватаясь за голову, орал директор театра.

Алка пал духом и наотрез отказался от дальнейших выступлений, но актеры все-таки уговорили его сыграть роль слуги Йована в «Любовном письме» Трифковича. На сей раз все обошлось благополучно, и Алка заработал немного денег, что было подспорьем обедневшей семье.

* * *

Детская литературная дружина «Нада» («Надежда») была основана при Первой белградской гимназии еще в 1868 году. Вскоре она стала самым популярным литературным кружком в Сербии. Выучку ее прошли десятки будущих литераторов и ученых.

Реалиста Нушича ввел в гимназическую «Наду» его новый приятель Миленко Веснич. Нушич, видимо, был тогда еще в шестом классе. Во всяком случае, учась в седьмом классе, он уже был самым активным членом дружины. Из тринадцати произведений, прочитанных на ее заседаниях в это время, три принадлежало перу реалиста. И даже известно, что он читал. Сентиментальные притчи, вроде тех, которые Алка публиковал в газетах, были категорически отвергнуты. Выспренная баллада «Ледяной крест» встретила ледяной прием. Благосклонно были приняты его первые юмористические рассказы «Муро» и «Дон-Кихот наших дней», которые, к сожалению, не сохранились.