Дарья Плещеева - Слепой секундант

• Название: Слепой секундант
• Автор: Дарья Плещеева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0198-9

1788 год. Идет русско-турецкая война. При осаде Очакова ранен пехотный офицер Андрей Соломин. Получив сильный удар по голове, он лишается зрения. Верный дядька Еремей везет его в Санкт-Петербург к молодому врачу Граве. Андрей останавливается у своего друга Григория Беклешова. Тот готовится к свадьбе сестры. Машу выдают замуж за молодого графа Венецкого. Но накануне венчания в дом Венецких попадают письма Маши, из которых видно, что у нее есть незаконнорожденный ребенок. Свадьба расстраивается, а Машу самодур-отец выгоняет из дому.

Венецкий, который любит Машу, но не в силах противостоять родне, ищет ее и приходит к Григорию. Тот в ярости вызывает его на дуэль. Секундантом он называет случайно оказавшегося рядом Андрея. Беклешов гибнет, а Венецкий убегает. Теперь долг Андрея — отомстить за друга и Машу. Но кому? И что может сделать слепой офицер без больших денег и связей?..

---

— Дай-ка я гляну, — вызвался Еремей, распутал шнурок и удивленно воскликнул: — Да это ж книжки! Моисеев напутал — какой дурак вздумал бы вам сейчас книжки посылать?! Тимоша, это придется свезти обратно.

— А что за книжки? — спросил Андрей, смутно припоминая разговор о философии.

— Фофаня, читай! — приказал Еремей.

Тот взял верхнюю книжку и уставился на обложку с недоумением.

— Что, разучился? — прикрикнул на него Еремей.

— Тут же по-французски!

— А буквы вроде русских, — заметил Тимошка. — Вот «рцы», вот «мыслете»… — Оказалось, он как-то выучил с дюжину букв, даже не зная, на что их употребить.

Общими усилиями Фофаня с Тимошкой произнесли нечто вроде колдовского заклинания, так что Андрей не сразу перевел странные звукосочетания в слова русской речи.

— Маркиз д’Аржан? — сам себя спросил он. — «Философия здравого смысла»?

Прочие книги оказались творениями Вольтера, аббата Мерсье и «Прогулками одинокого мечтателя» Жан-Жака Руссо, все — на французском языке. Еремей перетряс их — никакой записочки не выскочило.

Но Андрей и без того понял, кто прислал книги. Он треснул кулаком по столу. Присылать французские книжки слепому человеку — мерзко и гадко! Это — издевка в чистом виде. Посылать слепому книги — значит, намекать, что он бессилен! Что у него под носом можно его дурачить! Маша Беклешова сидела в углу, в двух шагах от него, и нетрудно представить, как потом забавлялись те, что увезли ее!

— В печку, — приказал Андрей. — И не вздумай меня обманывать! В печку!

«Все сразу, — думал Андрей. — Все сразу! И ужасное известие о Катенькиной гибели, и эта издевка. Словно бы кто-то с небес говорит: капитан Соломин, хватит валять дурака, у тебя уже достаточно в руках ниточек из паскудного клубочка, действуй же!»

— Афанасий, — сказал он, — мне нужно троих или лучше четверых гостинодворских молодцов нанять. Из тех, что тебя от Дедки прятали. Можешь с ними уговориться?

— Боязно мне туда ехать, — признался Афанасий. — Ну, как Дедкины подручные изловят меня на улице?

— С тобой будут Еремей и Тимоша. А я останусь тут, Фофаню за ворот держать…

* * *

Полночи Андрей продумывал все подробности своего плана. Мусью Аноним пользуется услугами не только Дедки и Василисы. У него явно повсюду осведомители и помощники. Из них иные могут даже не знать его в лицо. Но не сидит же он взаперти, являя свой лик только брадобрею, не сношается же с миром записочками! У него наверняка есть приближенные особы, и эти особы — люди, принятые в приличном обществе.

Вот одну такую особу и надобно заполучить. А когда сия особа выложит все, что знает… тогда, пожалуй, можно ехать в Тверь или в Новгород — в зависимости от того, где на тот час окажется тверской и новгородский наместник Николай Петрович Архаров. Этот человек в бытность свою московским обер-полицмейстером прославился решительностью и сообразительностью. Ворье и налетчики московские от одного его имени трепетали — хотя ходили слухи, что кое-кого из них он прикармливал ради сведений.

Два года назад среди работных людей, чинивших Зимний дворец, сделались беспорядки, и государыня вызвала Архарова, зная, что сей — справится, хотя и столичный обер-полицмейстер, генерал-поручик Никита Иванович Рылеев, был у нее под рукой. Но тот как будто и деловит, и склонен к решению хозяйственных вопросов — главные улицы мостил, мостовые чинил, наплавные мосты через Неву устанавливал, что государыня велит — то и делал, а прямыми своими обязанностями, ловлей злодеев, занимался мало. Идти к Рылееву с известием о вымогателях — неведомо, чем сия эскапада кончится, хватит ли у него духу разворошить змеиное гнездо, ведь в следствие окажутся впутаны многие знатные особы. А вот Архаров сообразит, что тут можно сделать. Для него опозоренная невеста — не сестра, племянница или золовка, чьи грехи нужно скрыть от посторонних глаз и ушей, — а повод для следствия.

Наутро Афанасия свозили в Гостиный двор и доставили обратно. Он доложил: есть молодцы, готовые послужить за разумную плату, только ведь они весь день спозаранку заняты на складах, разве что вечер и ночь в их распоряжении.

— Вот и славно, — сказал на это Андрей. — Именно вечер с ночью нам и требуются. Еремей Павлович, передаю тебе вожжи. Твое дело — установить надзор за домом господина Граве, хитрый немец связан с вымогателями. Сперва нам нужно проследить, куда он выезжает днем. А затем — кто к нему является под покровом ночного мрака, и не выезжает ли он сам ночью. Я чай, за неделю кое-что о нем узнаем…

Через три дня Андрею, утешавшемуся бешеной стрельбой навскидку и метанием ножа, сообщили знатную новость: ночью к Граве приезжала дама в маске, пробыла у него с час. За это время кривой Анисим сумел улестить кучера поднесением шкалика и узнал имя гостьи — графиня Венецкая!

— До чего же запутанное дело с теми письмами, — сказал Андрей. — И Маша — не ангел белоснежный, и письма, статочно, не были для графини неожиданностью. Может ли такое быть, что она занимается этим непотребством вместе с Граве, а письма сама себе послала, чтобы сын не повенчался на Маше?

— Бабы на всякие паскудства горазды, — отвечал мизогин Еремей.

— Уж больно хорошо одно с другим вяжется. Ну, давай составлять диспозицию. Опиши мне дом Граве и подступы к нему. Фофаня, записывай!

Полчаса спустя диспозиция была готова. Действовать решили рано утром, когда заспанные жильцы отворяют двери молочницам, а не может же быть, чтобы немец Граве обходился без свежих сливок к утреннему кофею. Опять же — дом у него старый, в нем нет устройства с чугунной трубой, ведущей к выгребной яме, а значит, служитель на заре бежит во двор к бочке с нечистотами опростать ночной горшок. Остается только выждать миг, когда дверь откроется.

Конечно, похищать доктора почитай что среди бела дня — наглость неслыханная, но смелым Бог владеет. Главное — быстрота и натиск. Это военное правило Андрей накрепко запомнил во время Очаковской осады — гам князь Потемкин как раз проявил обратные качества, медлительность и нерешительность, и все за это были на него сердиты.

Затем два дня следили за домом, чтобы знать утренний распорядок хозяина. На третье утро замысел Андрея был осуществлен. Немалую роль в успехе сыграл Фофаня, научивший делать кляп с завязками, чтобы тот удерживался во рту благодаря узлу на затылке. Вор, довольный, что может хоть так подлеститься к Андрею с его суровым дядькой, хотел даже вырезать из полена правильный деревянный кляп-шарик и снабдить его ремешками, но ему сказали, что такой роскоши не требуется.

Участвовали в разбойном нападении трое гостинодворцев, командовал Еремей, блеснул кучерским мастерством Тимошка. Вся эта затея заняла не более трех минут — и удалось не попасться на глаза даже докторскому слуге Эрнесту.

Андрей в ожидании слушал рассказы Афанасия — воспоминания о 1762 годе, в которых человеку незнающему трудно было бы разобраться. Вслед за похвальбой, что Измайловский полк первым принес присягу государыне Екатерине, поведано было об указе покойного государя Петра Федоровича, которым тот упекал законную супругу Екатерину в девичью обитель навеки. Убедить Афанасия, что такой бумаги не существовало вовсе, Андрею не удалось. Старик утверждал, что из-за указа перепуганная Екатерина примчалась просить помощи у измайловцев, клевреты Петра ее ухитрились выкрасть, а измайловцы воротили на место, хотя к тому времени пили без устали уже вторые сутки.

Слушая эту верноподданную ахинею, Андрей точил один из персидских кардов, чье острие, более трех сотен раз войдя в доски сарая, несколько притупилось. Он неторопливо и чутко правил лезвие на бруске, всякий раз проводя по нему кончиками пальцев, чтобы оценить «бородку» и выбрать угол наклона клинка для избавления от нее.

Фофаню приставили к делу — под Афанасьевым надзором он, накипятив котел воды, стирал в лохани чулки всей честной компании.

Наконец на дворе послышались голоса. Минуту спустя Еремей внес перекинутого через плечо пленника. Граве привезли связанным и замотанным в большой тулуп.

— Сажай его на лавку, — велел Андрей и перешел на немецкий: — Ваши шалости кончены, господин Граве. Если хотите жить — рассказывайте, где у вас хранятся компрометирующие письма, чтобы мои люди забрали их и сожгли.

Глаза у доктора были завязаны, но он узнал своего похитителя по голосу.

— Это вы, господин Соломин? — спросил Граве. — О чем вы говорите? Я вас не понимаю!

— Еремей Павлович, садись с Тимошей за стол, мы для вас нарочно оладьи горячими держали, а ты, Афанасий, достань крынку сметаны, — велел Андрей по-русски и вновь перешел на немецкий: — Я говорю о вашем тайном промысле. Докторский кабинет — удачное прикрытие для дел иного рода. Но ваши секреты удалось раскрыть.