Арабские сказки - Книга тысячи и одной ночи

• Название: Книга тысячи и одной ночи
• Автор: Арабские сказки
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Сказка
• Год: 1958

Памятник арабского устного народного творчества «Сказки Шахразады» книга тысячи и одной ночи. Истории, входящие в книгу и восходящие к арабскому, иранскому и индийскому фольклору, весьма разнородны по стилю и содержанию. Это калейдоскоп событий и образов давно минувшей эпохи с пестрым колоритом нравов и быта различных слоёв населения во времена багдадского правителя Харун ар-Рашида. Связующим звеном всех сказок является мудрая и начитанная дочь визиря Шахразада. Спасаясь от расправы Шахрияра, после измены ополчившегося на всех женщин, Шахразада своими историями отвлекает тирана от мрачных мыслей, прерывая свой рассказ на самом интересном месте и разжигая его любопытство.

"Среди великолепных памятников устного народного творчества "Сказки Шахразады" являются памятником самым монументальным. Эти сказки с изумительным совершенством выражают стремление трудового народа отдаться "чарованью сладких вымыслов", свободной игре словом, выражают буйную силу цветистой фантазии народов Востока — арабов, персов, индусов. Это словесное тканье родилось в глубокой древности; разноцветные шелковые нити его переплелись по всей земле, покрыв ее словесным ковром изумительной красоты".

---

И Нур-ад-дин вошел в кладовую и увидал там сосуды из золота, серебра и хрусталя, выложенные разными дорогими камнями, и вынес их и расставил их в ряд и налил вино в кружки и бутылки, и он был обрадован тем, что увидел, и поражен. И шейх Ибрахим принес им плоды и цветы, а затем он ушел и сел поодаль от них, а они стали пить и веселиться.

И питье взяло над ними власть, и глаза их стали влюбленно переглядываться, и волосы у них распустились, и цвет лица изменился. И шейх Ибрахим сказал себе: "Что это я сижу вдали, отчего мне не сесть возле них? Когда я встречу у себя таких, как эти двое, что похожи на две луны?"

И шейх Ибрахим подошел и сел в конце портика, и Нур-ад-дин Али сказал ему: "О господин, заклинаю тебя жизнью, подойди к нам!" — и шейх Ибрахим подошел. А Нур-ад-дин наполнил кубок, и, взглянув на шейха Ибрахима, сказал: "Выпей, чтобы посмотреть, какой у него вкус!" — "Сохрани Аллах! — воскликнул шейх Ибрахим, — я уже тринадцать лет ничего такого не делал!" И Нур-ад-дин притворился, что забыл о нем, и выпил кубок и кинулся на землю, показывая, что хмель одолел его.

И тогда Анис аль-Джалис взглянула на шейха и сказала ему: "О шейх Ибрахим, посмотри, как этот поступил со мной", — а шейх Ибрахим спросил: "А что с ним, о госпожа?" И девушка отвечала: "Он постоянно так поступает со мною: попьет недолго и заснет, а я остаюсь одна, и нет у меня собутыльника, чтобы посидеть со мною За чашей, и некому мае пропеть над чашей". — "Клянусь, Аллахом, это нехорошо!" — сказал шейх Ибрахим (а его члены расслабли, и душа его склонилась к ней из-за ее слов). А девушка наполнила кубок и, взглянув на шейха Ибрахима, сказала: "Заклинаю тебя жизнью, не возьмешь ли ты его и не выпьешь ли? Не отказывайся и залечи мое сердце".

И шейх Ибрахим протянул руку и взял кубок и выпил его, а она налила ему второй раз и поставила кубок на подсвечник и сказала: "О господин, тебе остается этот". — "Клянусь Аллахом, — ответил он, — я не могу его выпить! Довольно того, что я уже выпил!" Но девушка воскликнула: "Клянусь Аллахом, это неизбежно!" — и шейх взял кубок и выпил его, а потом она дала ему третий, и он взял его и хотел его выпить, как вдруг Нур-ад-дин очнулся и сел прямо…"

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Тридцать седьмая ночь

Когда же настала тридцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Нур-ад-дин Али очнулся и сел прямо и сказал: "О шейх Ибрахим, что это такое? Разве я только что не заклинал тебя, а ты отказался и сказал: "Я уже тринадцать лет не делал этого"?" И шейх Ибрахим отвечал, смущенный: "Клянусь Аллахом, я не виноват, это она сказала мне!" — и Нур-ад-дин засмеялся.

И они сели пить, и девушка сказала потихоньку своему господину: "О господин, пей и не упрашивай шейха Ибрахима пить, я покажу тебе, что с ним будет". И она принялась наливать и поить своего господина, ее господин наливал и поил ее, и так они делали раз за разом, и шейх Ибрахим посмотрел на них и сказал: "Что это за дружба! Прокляни, Аллах, ненасытного, который пьет, в нашу очередь! Не дашь ли и мне выпить, брат мой? Что это такое, о благословенный!" И они засмеялись его словам так, что опрокинулись на спину, а потом они выпили и напоили его и продолжали пить вместе, пока не прошла треть ночи.

И тогда девушка сказала: "О шейх Ибрахим, не встать ли мне, с твоего позволения, и не зажечь ли одну из этих свечей, что поставлены в ряд?" — "Встань, — сказал он, — но не зажигай больше одной свечи", — и девушка поднялась на ноги и, начавши с первой свечи, зажгла все восемьдесят, а потом села. И тогда Нур-ад-дин спросил: "О шейх Ибрахим, а что есть у тебя на мою долю? Не позволишь ли мне зажечь один из этих светильников?" — и шейх Ибрахим сказал: "Встань, зажги один светильник и не будь ты тоже назойливым". И Нур-ад-дин поднялся и, начавши с первого, зажег все восемьдесят светильников, и тогда помещение заплясало. А шейх Ибрагим, которого уже одолел хмель, воскликнул: "Вы смелее меня!" И он встал на ноги и открыл все окна, и они с ним сидели и пили вместе, произнося стихи, и дворец весь сверкал.

И определил Аллах, властный на всякую вещь (и всякой вещи он создал причину), что в эту минуту халиф посмотрел и взглянул на те окна, что были над Тигром, при свете месяца и увидел свет свечей и светильников, блиставший в реке. И халиф, бросив взгляд и увидев, что дворец в саду как бы пляшет из-за этих свечей и светильников, воскликнул: "Ко мне Джафара Бармакида!"

И не прошло мгновения, как тот уже предстал перед лицом повелителя правоверных, и халиф воскликнул: "О собака среди везирей! Ты отбираешь у меня город Багдад и не сообщаешь мне об этом?" — "Что это за слова?" — спросил Джафар. "Если бы город Багдад не был у меня отнят, — ответил халиф, — Дворец Изображений не горел бы огнями свечей и светильников и не были бы открыты его окна! Горе тебе! Кто бы отважился совершить подобные поступки, если бы ты у меня не отнял халифат?"

И Джафар, у которого затряслись поджилки, спросил: "А кто рассказал тебе, что Дворец Изображений освещен и окна его открыты?" — и халиф отвечал: "Подойди ко мне и взгляни!"

И Джафар подошел к халифу и посмотрел в сторону сада и увидал, что дворец светится от свечей в темном мраке. И он хотел оправдать шейха Ибрахима, садовника: быть может, это было с его позволения, так как он увидел в этом для себя пользу, и сказал: "О повелитель правоверных, шейх Ибрахим, на той неделе, что прошла, сказал мне: "О господин мой Джафар, я хочу справить обрезание моих сыновей при жизни повелителя правоверных и при твоей жизни", — и я спросил его: "А что тебе нужно?" — и он сказал мне: "Возьми для меня от халифа разрешение справить обрезание моих детей в замке". И я отвечал ему: "Иди справляй их обрезание, а я повидаюсь с халифом и уведомлю его об этом". И он таким образом ушел от меня, а я забыл тебя уведомить".

"О Джафар, — отвечал халиф, — у тебя была передо мной одна провинность, а теперь стало две, так как ты ошибся с двух сторон: во-первых, ты не уведомил меня об Этом, а с другой стороны, ты не довел шейха Ибрахима до его дели: он ведь пришел к тебе и сказал тебе эти слова только для того, чтобы намекнуть, что он хочет немного денег, и помочь себе ими, а ты ему ничего не дал и не сообщил мне об этом".

"О повелитель правоверных, я забыл", — отвечал Джафар, и халиф воскликнул: "Клянусь моими отцами и дедами, я проведу остаток ночи только возле него! Он человек праведный и заботится о старцах и факирах и созывает их, и они у него собираются, и, может быть, от молитвы кого-нибудь из них нам достанется благо в здешней и будущей жизни. И в этом деле будет для него польза от моего присутствия, и шейх Ибрахим обрадуется". — "О повелитель правоверных, — отвечал Джафар, — время вечернее, и они сейчас заканчивают". Но халиф вскричал: "Хочу непременно отправиться к ним!" И Джафар умолк и растерялся и не знал, что делать.

А халиф поднялся на ноги, и Джафар пошел перед ним, и с ним был Масрур, евнух, и все трое отправились, изменив обличье, и, выйдя из дворца халифа, пошли по улицам, будучи в одежде купцов, и достигли ворот упомянутого сада. И халиф подошел и увидел, что ворота сада открыты, и удивился, и сказал: "Посмотри, Джафар! Как это шейх Ибрахим оставил ворота открытыми до этого времени! Не таков его обычай!"

И они вошли и достигли конца сада, остановились под дворцом, и халиф сказал: "О Джафар, я хочу посмотреть за ними, раньше чем войду к ним, чтобы взглянуть, чем они заняты, и посмотреть на старцев. Я до сих пор не слышу ни звука и никакой факир не поминает имени Аллаха".

И халиф посмотрел и увидел высокий орешник и сказал: "О Джафар, я хочу влезть на это дерево — его ветви близко от окон — и посмотреть на них", — и затем халиф полез на дерево и до тех пор цеплялся с ветки на ветку, пока не поднялся на ветвь, бывшую напротив окна. И он сел на нее и посмотрел в окно дворца и увидел девушку и юношу, подобных двум лунам (превознесен тот, кто сотворил их и придал им образ!) и увидал шейха Ибрахима, который сидел с кубком в руке и говорил — "О владычица красавиц, в питье без музыки нету счастья! Я слышал, как поэт говорил:

Пусти же вкруг большой и малый кубок,
Возьми его из рук луны светящей,
Не пей вина без музыки — я видел,
Что конь, и тот не может пить без свиста".

И когда халиф увидал, что шейх Ибрахим совершает такие поступки, жила гнева вздулась у него меж глаз, и он спустился и сказал Джафару: "Я никогда не видал праведников в таком состоянии! Поднимись ты тоже на Это дерево и посмотри, чтобы не миновало тебя благословение праведных".

И, услышав слова повелителя правоверных, Джафар впал в недоумение, не зная, что делать, и поднялся на верхушку дерева и посмотрел, и вдруг видит Нур-ад-дина, шейха Ибрахима и невольницу, и у шейха Ибрахима в руках кубок. И, увидав это, Джафар убедился, что погиб, и спустился вниз и встал перед повелителем правоверных, и халиф сказал ему: "О Джафар, слава Аллаху, назначившему нам следовать явным указаниям закона!" И Джафар не мог ничего сказать от сильного смущения, а потом халиф взглянул на Джафара и сказал: "Посмотри-ка! Кто привел этих людей на это место и кто ввел их в мой дворец? Но равных по красоте этому юноше и этой девушке никогда не видели мои глаза". — "Твоя правда, о владыка султан", — отвечал Джафар, который начал надеяться на прощение халифа Харуна ар-Рашида, и халиф сказал: "О Джафар, поднимемся на ту ветку, что против них, и посмотрим на них!"