Валентин Бадрак - Чистилище. Книга 2. Тысяча звуков тишины (Sattva)

• Название: Чистилище. Книга 2. Тысяча звуков тишины (Sattva)
• Автор: Валентин Бадрак
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-03-6996-2, 978-966-03-6998-6

Как жить человеку, попавшему в тяжелую автомобильную катастрофу и ставшему неподвижным калекой? Эта мысль постоянно преследует Кирилла Лантарова – до сих пор удачливого, предприимчивого юношу, бравшего от жизни все, что он только желал.

Однако ему несказанно повезло: еще в больнице Лантаров встречает своего будущего учителя, прошедшего собственные круги ада и уже начавшего очищаться от скверны бытия. Шура Мазуренко, некогда малолетний хулиган, а потом десантник-афганец, убийца и преступник, сумел во время тяжелой болезни найти способы исцеления, приобщившись к вершинам книжных знаний, удивительным рецептам природы и тайнам учений великих мудрецов. Он приходит на помощь Кириллу.

---

Лантаров молча уставился на человека, который намеревался самочинно назначить себя его учителем. Это его смущало, но он решил, что попытается понять все, что предлагает Шура. Хотя бы как попытку лечения.

– Другими словами, – продолжал между тем Шура, – все, что с нами происходит плохого, является результатом не сделанного нами выбора. Или следствием сделанного выбора, но не соответствующего нашей природе. Мудрецы Востока издавна считали, что базовой причиной страданий есть неведение засоренного ума…

– Но как понять, какой выбор правильный, а какой – ошибочный? – Лантаров, проявляя все большее беспокойство, не дослушал говорившего.

– Вопрос резонный. Именно поэтому каждому человеку полезно сосредоточиться на познании собственной природы и сопоставлении ее со вселенской природой. Основой, пожалуй, может служить понимание, что наша жизнь обусловлена – все, что от нас исходит, к нам же и возвращается. И если наши действия не гармоничны, следствием становится беспокойство ума. Фундаментальных негармоничных состояний, ведущих к болезненному беспокойству, так сказать, напряженных состояний ума, не так много. Мудрецы указывают на игнорирование своей действительной природы, эгоизм, привязанность, неприязнь и страх смерти.

Лантаров пугался все больше – он решительно не мог понять смысла слов. И оттого злился, считая, что крыша у Шуры явно поехала, давно и основательно.

Шура, по всей видимости, заметил это. Потому что он умолк и, отодвинув опустевшую тарелку, спокойно заметил:

– Вот тебя сейчас распирает гнев – того, гляди, взорвешься. А ведь гнев всегда рождается от неудовлетворенных желаний. Когда мы ожидаем чего-то большого от окружающих, а этого большого нам получить не удается.

Лантаров покраснел – собеседник попал в «десятку».

– А сам ты никогда не злишься на людей? – спросил он с вызовом.

– Раньше злился. Сейчас – практически нет. Я научил себя ничего не ждать от окружающих и потому их поступки не противоречат моим устремлениям. Почему ты не ешь?

– Не хочу. – Лантаров молчал, тупо уставившись в угол комнаты. – Я пока тебя не понимаю. Не могу понять.

– Ничего. Это нормально, через это проходят все ищущие. Главное – верить. Помнишь Иисуса? Каждому воздастся согласно его вере! И так – во всем. Бог никогда не наказывает нас, а всего лишь позволяет нам учиться.

Лантаров кивнул.

Сможет ли он понять, поверить, начать действовать во благо своего будущего?!

5

Кирилл не заметил сам, как тихо и поступательно оказался вовлеченным в орбиту жизни Шуры. Его время действия пришло так же, как свет дня. Вот еще царствует крамольная, пугающая многоликостью темного пространства ночь, и ты напряженно ждешь, улавливая, что только-только начало сереть. Как вдруг на короткое мгновение фокус внимания рассеивается и ослабевает, и почему-то именно в это самое время хулигански вламывается задорный, безоговорочный, воинственный и бесшабашный день. И остается только вскрикнуть: «Боже, явился свет!»

Шура вовлекал младшего товарища в новую жизнь аккуратно, с тщательностью и деликатностью, на которую способен не учитель, но более опытный и более смелый ученик. Действительно, сам он выполнял все предлагаемые процедуры с таким неукоснительным усердием, что не верить ему было попросту невозможно. Пожалуй, его подопечный счел бы многие из лесных занятий совершенно абсурдными и никогда не взялся бы за них, не будь рядом спокойного, абсолютно уверенного в их пользе покровителя. Например, Лантаров сначала отнес к досужим глупостям неотесанных деревенских знахарей предложение Шуры полоскать каждое утро рот подсолнечным маслом. «Ты бы еще мне в рот смолы напихал или лечебного мха», – съязвил он, отправляя в рот большую ложку душистого домашнего масла. Шура хранил выжидательное, убаюкивающее молчание, улыбаясь одними глазами. Масло, правда, издавало тонкий и тягучий домашний аромат. Лантаров подумал, что такие солнечные запахи невозможно обнаружить в пластиковых бутылках, купленных в сверкающих натертыми зеркальными поверхностями безжизненных маркетах. Там, где доминирует геометрия и симметрия, остается слишком мало живой природы. Когда же через десять минут активного перекатывания масляного пузыря во рту Лантаров сплюнул, он нешуточно удивился: на дно подставленного Шурой ведра хлюпнулся пугающий своим видом сгусток, внешне похожий на гной. Шура же немедленно объяснил, что такое очищение полости рта позволяет маслу поглощать шлаки и всякие отходы организма, когда оно попадает под язык, где находятся крупные кровеносные сосуды. Увиденное произвело впечатление, и Лантаров с меньшими колебаниями согласился на чистку поверхности языка кусочком согнутой стальной проволочки, расплющенной посредине. Превозмогая рвотный рефлекс, он старательно извлекал наружу белый, слизкий налет и дивился, что в его-то двадцать пять лет в разных уголках организма скапливается столько неприятных отходов. «Если во мне столько грязи, то как же жил до этого? И как живут те люди, которые вообще никогда в жизни не проделывали подобных процедур?» – недоуменно задавал он себе вопросы, рассматривая в зеркальце вычищенный, но все еще белый язык.

Но он верил тому, что видел. А вот операции с телом или сознанием, которые выходили за пределы физического, и результаты которых не были видны тотчас, казались непонятными вредными абстракциями. То, что не мог охватить ум, тотчас отвергалось как несостоятельное, свойственное бабушкиным сказкам, волшебство. Предложенные Шурой очистительные практики он назвал глупым обезьяньим кривлянием. Ему совсем непонятны были ни техника, ни назначение непрерывного пристального вглядывания в точку концентрации – спокойное пламя горящей свечи. И бесстрастные наставления Шуры, будто такая концентрация активизирует внутренний потенциал и даже незаметно поглощает его ум, оставались для ученика не более чем словами, облаченными в вычурную рамку. Правда, пламя свечи так въелось в его сознание за минуту вглядывания, что, когда потекли слезы и он закрыл натруженные глаза, внутреннее зрение продолжало отображать огонь на внутренних поверхностях век, оставляя его могучий отпечаток в мозгу. Этот феномен действовал подобно наваждению и придавал такое же спокойствие, которым обладало само пламя. Когда он пожаловался на ощущения учителю, тот щедро похвалил его за усердие, заметив, что эта практика направлена на незаметное изменение многих физиологических и ментальных функций организма. Шура назвал ее истребителем депрессии и беспокойства и добавил, что она воздействует на аджна чакру и на мозг, развивает концентрацию и усмиряет колебания ума.

– Но если она такая ценная, почему ее не прописывают врачи в поликлиниках? – удивился Лантаров.

Шура засмеялся:

– Во-первых, врачи мало что понимают в таких делах – в университетах их учили устранять болезни, тогда как эта и другие подобные практики касаются всего организма. Во-вторых, какой прок врачам от бесплатной процедуры, им желательно, чтобы пациент раскошелился, купил гору таблеток, согласился на дальнейшую оплату услуг врача. Наконец, в-третьих, все эти практики – не для обычного ленивого человека. Они предназначены сильным духом, которые хотят быть здоровыми. А еще к этому можно добавить, что древние мудрецы не бросались рецептами, а держали их в строгом секрете, передавая только от учителя к ученикам.

Еще меньше смысла было в другой идее лесного мастера. Он заставил ученика закрыть глаза указательными пальцами, плотно зажать уши большими, поместить средние на крылья носа, а безымянным и мизинцем фиксировать уголки рта. И затем в этом замысловатом положении производить звуки, подобные жужжанию пчелы. Лантаров, полагая, что это идиотический культ, извлеченный Шурой из какого-то туземного племени, отказывался выполнять упражнение, пока Шура детально не разъяснил ему, что это специальная техника для массажа эндокринных желез с помощью вибрации. Поджав губы, ученик подчинился, так и не сумев проникнуться уважением к действиям, которые производил.

– Я не могу понять, как, каким образом это все может мне помочь? – сказал как-то в сердцах Лантаров после очередной сомнительной процедуры.

– Каждая, отдельно взятая практика не принесет феерического эффекта, – неожиданно согласился Шура и с мягкой полуулыбкой продолжил: – Они ценны, когда используются в комплексе, вместе с другими, не менее ценными вещами. Вместе с физическими и дыхательными упражнениями, правильным питанием это будет называться образом жизни. За изменением же образа жизни неминуемо последует фундаментальный сдвиг сознания. И человек, ставший на такой путь, меняется незаметно, но основательно. Нужны воля и терпение, которых обычно людям не хватает. Организм – это нечто цельное, сотканное из той же материи, что и Вселенная. Только понимание этого может привести к здоровью и гармонии.