Ю. Куликов - Сподвижники Чернышевского

• Название: Сподвижники Чернышевского
• Автор: Ю. Куликов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Предлагаемый вниманию читателей сборник знакомит с жизнью и революционной деятельностью выдающихся сподвижников Чернышевского — революционных демократов Михаила Михайлова, Николая Шелгунова, братьев Николая и Александра Серно-Соловьевичей, Владимира Обручева, Митрофана Муравского, Сергея Рымаренко, Николая Утина, Петра Заичневского и Сигизмунда Сераковского.

Очерки об этих борцах за революционное преобразование России написаны на основании архивных документов и свидетельств современников.

---

Этой одной из первых социалистических программ в истории России было суждено увидеть свет. Ее прочитали сотни передовых людей страны.

Заичневский настоял на том, чтобы в манифесте была дана оценка и критика подпольных изданий того времени. Высоко оценивая «Колокол» Герцена и издание «Великорусе», он в то же время заявил, что они не смогли создать вокруг себя революционной партии. Он находил эти органы склонными к либерализму.

Составители манифеста четко определили силы революции:

«Мы надеемся на народ. Он будет с нами, в особенности старообрядцы, а ведь их несколько миллионов. Забитый и ограбленный крестьянин станет вместе с нами за свои права…»

Народ — главная сила. Однако инициативу в восстании должны проявить войско и революционная молодежь. Заичневским же была внесена в манифест и усиленно пропагандировалась идея диктатуры революционной партии на другой день после победы восстания.

В манифест вошли пламенные слова, призывающие к борьбе, которые вынашивал Заичневский в течение стольких дней заключения. Они были полны боевого пафоса.

«…с полной верой в себя, в свои силы, в сочувствие к нам народа, в славное будущее России, которой выпало на долю первой осуществить великое дело социализма, мы издадим один крик: «В топоры», и тогда, тогда бей императорскую партию не жалея, как не жалеет она нас теперь…»

— Когда же отправим манифест петербургским друзьям? — спрашивали Заичневского.

— Посылать пока не станем! Сначала опубликуем. Пусть почитают. Послушаем, что скажут. Ведь манифест обращен ко всем и прежде всего к молодежи.

— «Помни же, молодежь, — цитировал наизусть Заичневский строки манифеста, — что из тебя должны выйти вожаки народа, что ты должна стать во главе движения, что на тебя надеется революционная партия!»

— Друзья! Предлагаю название — «Молодая Россия».

Если восстание не удастся…

— Что, если не удастся восстание? — произнес Славутинский, заканчивая писать под диктовку. — Сколько крови прольется напрасно! А результат? Снова восторжествуют враги. Еще ужаснее будет тирания. Вспомните Герцена…

— Опять Герцен! — поморщился Заичневский. — Если восстание не удастся, — подхватил он, ударяя на каждом слоге, — если придется поплатиться жизнью за дерзкую попытку дать человеку человеческие права, пойдем на эшафот нетрепетно, бесстрашно и, кладя голову на плаху или влагая ее в петлю, повторим тот же великий крик: «Да здравствует социальная и демократическая республика Русская!»

Слова эти целиком вошли в заключительную часть манифеста.

В середине мая над Петербургом по ночам стояло зарево. Горел Апраксин двор. То здесь, то там занимались новые пожары.

По городу бродили подозрительные субъекты и как бы невзначай бросали в толпу:

— Социалисты жгут Питер!

— Читали «Молодую Россию»? Воззвание поджигателей! Опасайтесь студентов! Берегитесь красного петуха!

Кто верил, кто сомневался, но были люди, которые мучительно думали, как парализовать полицейскую клевету.

…В полутемной комнатке конспиративной квартиры собралась утинская пятерка тайного общества «Земля и воля». Говорит Утин.

— «Молодая Россия» — смелый революционный манифест. Он верно выражает основные идеи и конечную цель нашего движения. Но Заичневский и его товарищи поступили опрометчиво. Они распространили, всюду свой документ, >вместо того чтобы заранее, обсудив вместе с нами, пустить его по тайным каналам среди людей вполне надежных. Ошибка! Но виноваты и мы. Почему не сообщили им о «Земле и воле»? Люди не знали всего. Поспешили взять на себя инициативу…

— Теперь не время об этом, — перебил кто-то. — Надо пресечь провокацию. Притом немедленно. По городу пущен слух о поджигателях. Требуют бросать всех студентов живьем в огонь, а ведь поджигает сама полиция…

Где только не толковали о «Молодой России»! Воззвание появилось сначала в Петербурге. Это было 14 мая. Полиция сбилась с ног. Через несколько дней чьи-то невидимые руки начали разбрасывать манифест на улицах Москвы, затем в других городах.

Страх и злобу вызвал манифест в рядах «императорской партии». Заичневский сознательно стремился к этому, и, покуда на лист бумаги ложились строки одна дерзостнее другой, он метался по камере, приговаривая:

— Побольше пороха! Так, чтобы всем либеральным и реакционным чертям тошно стало!

— Помилуйте, что же это такое! — вопили даже те, кто втихомолку позволял себе мечтать о конституции. — Для этих смутьянов нет ровно ничего святого: ни собственности, ни царя, ни религии. Они даже… попирают семью!

Действительно, Заичневский согласился включить пункт об уничтожении семьи и брака «как явления в высшей степени безнравственного». Предложение внес Гольц-Миллер. Другие поддержали. Для революционной России тогда еще не миновала пора утопических представлений о социализме, а утопистам во все времена семья казалась институтом, стоящим на страже частной собственности. Поэтому «Молодая Россия» провозглашала, что при сохранении семьи «немыслимо уничтожение наследства».

А каково было господам из привилегированных сословий читать такие, например, строки: «Мы будем последовательнее не только жалких революционеров 48-го года, но и великих террористов 92-го года, мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами 90-х годов».

Манифест ходил по рукам и, конечно, не миновал жандармов.

Багровые щеки и налитые кровью глаза начальства. Растерянность среди подчиненных. Да и как иначе? Где-то под боком у Третьего отделения действует Центральный революционный комитет. Он рассылает угрозы, дерзко пророчит гибель дому Романовых! Тут есть над чем призадуматься. На Фонтанке тревога.

Все это радует Заичневского. Если бы знали враги, что главный составитель воззвания у них в руках! Больше всего радует Заичневского то, что «Молодая Россия» встречена с восторгом в среде боевой демократической молодежи. Смелые люди идут с крамольным манифестом в руках к тем, у кого рассчитывают встретить сочувствие и поддержку: к журналистам, учителям, студентам, гимназистам. Идут и к рабочим. Рассказывают, что в Петербурге студенты Медико-хирургической академии Хохряков, Беневоленский и Крапивин пытаются разъяснить рабочим смысл воззвания. Дело нелегкое. Малограмотным людям трудно одолеть мудреные слова, и юноши взялись составить специальный словарь, в котором толкуются такие понятия, как «деспотизм», «либерал», «конституция». Поступило сообщение, что группа столичных офицеров, человек в семьдесят, образовала кружок, цель которого содействовать «комитету «Молодой России». В других городах, таких, как Казань, Нижний Новгород, Харьков, манифест также встречает признание и одобрение со стороны решительных противников «императорской партии».

И все же Заичневский недоволен. Ему казалось, что с распространением «Молодой России» под знамя Центрального революционного комитета сразу начнут стягиваться полки негодующих, полных решимости борцов, и через какой-нибудь год…

А вместо этого при несомненном успехе манифеста в своих же рядах слышится резкая критика. И от кого? От людей, которые, казалось, безоговорочно должны были принять воззвание. Ведь программа «Молодой России» отражает их же идеи!

Заичневский не сразу понял причину.

Как и следовало ожидать, «Молодая Россия» оказалась в центре внимания людей, жизнь и помыслы которых всецело были направлены на создание революционной партии. Это была кучка смелых борцов, группировавшихся вокруг «Современника». Ее идейным вождем был Чернышевский. Связанная с целым рядом революционных кружков, разбросанных по городам России, а также с лондонскими издателями «Колокола», группа направляла свою деятельность на сплочение революционных сил. Работа эта, начатая еще накануне 19 февраля 1861 года, к моменту появления «Молодой России» уже завершалась. Складывалось всероссийское тайное общество «Земля и воля».

Как же обстояло дело с программой? Основные принципы ее уже определились на страницах «Современника» и отчасти «Колокола». Ядро «Земли и воли» и ее активные деятели на периферии были убежденными сторонниками утопического общинного социализма, знамя которого впервые поднял Герцен. Путь к социализму они видели только в низвержении крепостничества и монархии. И свершить его мог только народ. Землевольцы горой стояли за крестьянскую революцию. Идею разрушения прогнившей дворянской империи Чернышевский проводил так искусно, что когда правительство спохватилось, было уже поздно. А тайные бесцензурные издания? Сколько важных вопросов поставлено было в них! Тут и конечные цели движения и вопрос о силах будущей революции и ее противниках, наконец, проблема создания революционной партии, методы ее борьбы.