Виталий Сырокомский - Загадка патриарха

• Название: Загадка патриарха
• Автор: Виталий Сырокомский
• Жанр: Русская классическая проза

---

Он неохотно согласился. Беседа их продолжалась два с половиной часа.

Когда Серебрякова ушла, П.Н. вызвал меня:

- Позвоните в Моссовет, ей надо помочь.

Через две недели Галина Иосифовна Серебрякова с семьей получила трехкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте...

Известно, что от помощника порой зависели человеческие судьбы: как он доложит, в каком свете изобразит. Решал все, конечно, 1-й, но мнение помощника учитывал.

...В Москве началась очередная кампания против алкоголизма и пьяниц. Горком встревожил тот факт, что в вытрезвители стали попадать "руководящие товарищи". С согласия П.Н. я дал указание Главному управлению внутренних дел ежедневно присылать в горком сводку с перечислением всех "номенклатурных" гостей вытрезвителей. Потом обзванивал райкомы партии, требуя принятия мер.

И вот однажды в сводке появилось имя... зав. отделом горкома партии N. Это было ЧП. Прежде чем докладывать 1-му, решил сам разобраться. Приглашаю его, тот чуть не плачет. Человек скромный, даже застенчивый, не пьет, не курит. А произошло вот что. N поехал в Лужники на хоккейный матч. В правительственной ложе находился секретарь горкома Бирюков, прямой начальник N. Любитель выпить, он принудил N пропустить несколько рюмок водки на пустой желудок.

Естественно, N сразу захмелел. Выйдя со стадиона, он почувствовал себя плохо и обратился к постовому милиционеру с вопросом: где находится ближайшая аптека. Милиционер с подозрением принюхался к гражданину и... вызвал "УАЗик", который и доставил N в вытрезвитель.

1-му все было доложено как следует. N пощадили. А тот секретарь горкома через несколько месяцев переменил место службы.

Работа моя не только расширяла кругозор, но и воспитывала, учила знать свое место.

...В малом зале горкома была организована выставка продуктов из кукурузы, выпускаемых московскими предприятиями. То было время повальной моды на кукурузу. Чего только не было на выставке: торты, пирожные, кукурузные хлопья... Глаза разбегались!

Когда выставка закрылась, я попросил устроителей отобрать несколько деликатесов для Демичева. Всемогущий и всезнающий управляющий делами МК и МГК КПСС Е.В. Мосолов выразил мне свое неудовольствие: нечего лезть не в свое дело. А потом меня вызвал П.Н. и отчитал: помощник не должен вмешиваться в хозяйственные дела. Это был первый нагоняй.

Первый и, слава Богу, последний. П.Н. не раз выражал удовлетворение теми или иными документами, в подготовке которых я участвовал. И вот однажды мне улыбнулась настоящая удача. Демичев спросил про очередную речь:

- Кто ее готовил, вы или отдел?

- Я, но отдел согласен с текстом.

- Какие у вас жилищные условия? - последовал неожиданный вопрос.

- Живем с женой и сыном вместе с тещей, тестем, братом жены, его женой, бабушкой - всего 8 человек.

Через день Евгений Васильевич Мосолов, сменив гнев на милость, сказал укоризненно: ты что же молчишь насчет жилья?! А еще через 10 дней я получил ордер Моссовета на отдельную двухкомнатную квартиру - малогабаритную, но отдельную! Свою!

На XXII съезде партии П.Н. Демичева избрали секретарем ЦК. Почти год он совмещал должность 1-го секретаря МГК КПСС с обязанностями секретаря ЦК. Лично для меня новое положение 1-го принесло только трудности: стало сложнее попасть к П.Н., забот и проблем прибавилось.

Появилась и новая нагрузка: принимать (когда отсутствовал помощник по ЦК) кучу материалов к очередному заседанию секретариата ЦК КПСС и докладывать их, подчеркивая наиболее важные места.

Документы ЦК удивляли меня своей незначительностью: кого куда передвинуть, назначить, какие мероприятия провести профсоюзам и комсомолу, выдать 100 фунтов стерлингов известному коммунисту Л.С. Шаумяну для приобретения протеза в Англии и т.п., и т.д. Раз в две недели приходил специальный работник Общего отдела ЦК и забирал документы.

В тот день я должен был сдать 101 лист. Посчитал раз, другой, третий только 100. Одного нет. А на каждом гриф "Совершенно секретно". Если бы я потерял хоть один документ, меня бы немедленно выгнали с работы, исключили из партии и, возможно, передали в лапы КГБ. Я был в отчаянии. Но работник Общего отдела Дутиков (имени не помню, а фамилия врезалась навсегда) был хладнокровен и предложил самому пересчитать документы. И он спас меня, обнаружив, что одна страница подкололась к другой... Документы были сданы под расписку. Ровно 101 лист...

Другой случай был такой. Фельдъегерь принес срочные документы к секретариату, в том числе конверт с грифом "Особая папка". Не понимая, что это значит, я разрезал все пакеты, как всегда подчеркнул главное и отнес всю пачку 1-му.

Через пять минут он меня вызвал:

- Вы прочитали материал "Особой папки"?

- Да, конечно.

- Понимаете ли вы, что это государственная тайна?

Тоже мне тайна: в одном из западных посольств КГБ установил подслушивающее устройство, и оно успешно функционировало.

- Конечно, понимаю, Петр Нилович, я знаю много тайн...

- Это верно...

С того дня "Особая папка" больше не рассылалась, секретари ЦК теперь знакомились с ней прямо на заседании секретариата.

...В октябре 1962 года, когда П.Н. Демичев целиком сосредоточился на работе в ЦК - химик по образованию, он ведал "Большой химией", - 1-м секретарем МГК КПСС был избран второй секретарь Николай Григорьевич Егорычев.

Знаю, что существуют разные, в том числе сугубо негативные оценки этого партийного деятеля. Не стремясь вступать в полемику с ними, хочу представить свое видение этого человека. Может, это послужит созданию более объемной картины.

Человек огромной энергии, чрезвычайно инициативный, пользовавшийся полной поддержкой партийного актива, Н.Г. Егорычев много сделал для демократизации жизни столицы, "пробил" через ЦК и Совмин целый ряд принципиальных решений, определивших облик Москвы. Он во многом нейтрализовал бюрократическую возню отделов горкома. Обстановка в горкоме начала меняться на глазах: больше демократичности, коллегиальности, творческого подхода к сложным проблемам. Изменения происходили и в городе, органах советской власти. Росла доля многоэтажного жилищного строительства, бережнее стали относиться к памятникам старины. Егорычев очень гордился тем, что сумел уберечь две прекрасные старинные церквушки: одна - рядом с гостиницей Россия, другая - на Новом Арбате. Ну и, конечно, для него, бывшего фронтовика, предмет особой гордости Могила неизвестного солдата; сооружению ее Москва целиком обязана Николаю Григорьевичу Егорычеву, меченному двумя пулевыми ранениями, сражавшемуся на передовой.

А история этой исторической Могилы была непростой. Однажды Егорычеву позвонил председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин:

- Вот вернулся из Польши, возложил венок на Могилу неизвестного солдата. Почему в Москве такой нет? Разве у нас мало сгинувших в безвестности?

Егорычев и сам часто думал о том, что в столице должен быть монумент погибшим. Горячо согласившись с главой правительства, он сказал, что в горкоме уже работают над соответствующим проектом. И тут же с группой ведущих архитекторов стал подыскивать подходящее место для памятника. Было несколько вариантов, Егорычев остановился на лучшем - у Кремлевской стены.

Спустя неделю Николай Григорьевич доложил Косыгину об этом и получил полное одобрение. Но через несколько дней вернувшийся из отпуска Брежнев стал придираться к проекту. Все дело было в том, что не ему, а Косыгину Егорычев доложил свой проект. Дело могло затянуться надолго и еще неизвестно, чем бы закончилось. И тогда Егорычев пошел на хитрость. Был изготовлен макет Могилы и установлен в Кремлевском Дворце Съездов, в комнате отдыха членов президиума. По окончании торжественного заседания 6 ноября 1966 года Николай Григорьевич пригласил президиум осмотреть макет памятника. Все полностью одобрили проект, и Брежневу не оставалось ничего другого, как нехотя буркнуть: "Ну, что ж, сооружайте".

Конечно, очень важной была поддержка Косыгина. Надо сказать, что у первого секретаря МГК и Предсовмина сложились очень хорошие деловые отношения. Правительство всегда помогало Москве, но и Москва не оставалась в долгу: она все заметнее превращалась в крупнейший промышленный, транспортный и научный центр.

...Забегая вперед, расскажу одну историю. В 97-м или в 98-м году, придя в очередной раз в гости к Егорычеву, я узнал, что в издательстве "Республика" подготовлена к печати книга воспоминаний о Косыгине "Премьер известный и неизвестный". Не хватало денег, чтобы ее выпустить в свет.

- У меня тоже там статья, 27 страниц на машинке, ни одна газета столько не напечатает, - сказал Егорычев.

- А вы дайте мне почитать, может быть, что-нибудь получится.

Прочитал, воспоминания интереснейшие и прекрасно написаны. Вообще Егорычев - отличный стилист, править его статьи, интервью нет надобности. Размеры только великоваты. Я сделал из 27 страниц 17 - как раз на газетную полосу. Причем я ничего не правил - просто сокращал и создавал "мостики" между фрагментами. Отнес статью первому заместителю главного редактора "Вечерней Москвы" Юрию Ивановичу Казарину - журналисту высочайшего класса (непонятно, почему Казарин, ставший вскоре главным редактором "Вечерки", был снят с этого поста в начале 2000 года). Но на этот раз он явно допустил промашку: "Опять Брежнев, опять Косыгин, надоело...". Тогда я пошел к главному редактору газеты А.И. Лисину: "Не согласен с Казариным, прочитайте вы". Тот пообещал, сказал, чтобы я зашел через три дня. Но вначале я нанес визит Шоду Мулоджанову, главному редактору "Московской правды", спросил, не заинтересуют ли его воспоминания о Косыгине. Ответ был утвердительным. А уж после этого отправился к Лисину. Секретарша заявила, что главный сегодня очень занят и никого не принимает. Оставалось одно: шантаж.