Редьярд Киплинг - В лесах Индии

• Название: В лесах Индии
• Автор: Редьярд Киплинг
• Жанр: Короткие истории

«Из всех колёс государственной службы, которые вращаются индийским правительством, нет ни одного более важного, чем колесо лесного департамента. Древонасаждение целой Индии находится «в его руках» или, вернее сказать, будет находиться, когда у правительства окажутся нужные для этого деньги…»

---

– Аллах! Это какое-то дьявольское наваждение! – воскликнул Гисборн, вскочив на ноги, потому что в лесу послышался чей-то жалобный стон.

– Не беспокойся, сахиб. Он не ушибся. Он тоже будет говорить, что это дьявольское наваждение. Послушай! Кто это?

Это был голос Абдул-Гафура, исполненный смертельного ужаса и умолявший кого-то пощадить его и его седые волосы.

– Я не могу двинуться ни шагу дальше! – плакался он. – Я стар, я потерял мою чалму. Арре! Арре! Но я пойду. Я потороплюсь и побегу! О вы, дьяволы ада, ведь я мусульманин!

Кусты раздвинулись, и показался Абдул-Гафур без чалмы, без пояса, необутый, с багровым лицом и руками, выпачканными в грязи. Увидев Гисборна, он застонал опять и, весь дрожащий и обессиленный, бросился к его ногам. Маугли с мягкой улыбкой наблюдал за ним.

– Это не шутка, – серьёзно сказал Гисборн. – Ты видишь, Маугли, человек этот близок к смерти.

– Он не умрёт. Он просто испугался. Но ведь никто не заставлял его отправляться на прогулку.

Абдул-Гафур издал новый стон и поднял голову, дрожа всем телом.

– Это были чары – чары и дьявольское наваждение! – всхлипнув, проговорил он, ударяя себя рукой в грудь. – За мой грех дьяволы протащили меня через весь лес. Теперь всему конец! Я приношу покаяние. Возьми их, сахиб!

Он протянул ему свёрток грязной бумаги.

– Что это значит, Абдул-Гафур? – сказал Гисборн, начиная догадываться, в чем дело.

– Посади меня в тюрьму – деньги все здесь, но запри меня крепко, чтобы дьяволы не пошли и туда за мной. Я согрешил против сахиба и против соли, которую я ел у него; но если бы не эти проклятые лесные дьяволы, я бы мог купить себе землю далеко отсюда и жил бы в мире до конца дней. – И он стал биться головой о землю в припадке отчаяния и скорби. Гисборн вертел в руках пачку кредиток. Это было его жалованье, накопившееся за последние девять месяцев, – эта пачка кредиток лежала у него в комоде вместе с письмами из дома. Маугли, тихонько посмеиваясь про себя, не сводил глаз с Абдул-Гафура.

– Не стоит сажать меня на лошадь. Я тихонько пойду домой пешком за сахибом, а потом пусть меня отошлют под стражей в тюрьму. Правительство наказывает за такую вину многими годами тюрьмы, – уныло проговорил магометанин.

Одиночество в лесу рождает много новых идей по различным вопросам. Гисборн, внимательно взглянув на Абдул-Гафура, вспомнил, что он был очень хороший слуга, а что нового слугу надо было ещё приучать ко всем порядкам дома и что, даже в самом лучшем случае, он будет новым лицом и новым языком в доме.

– Послушай, Абдул-Гафур, – сказал он, – ты поступил очень дурно и потерял свою честь и свою репутацию. Но я думаю, что это нашло на тебя неожиданно.

– Аллах! Я никогда раньше не думал об этих деньгах!

– Этому я могу поверить. Ну так вот, возвращайся в мой дом, а когда я вернусь, я пошлю эти деньги с посыльным в банк, и об этом не будет больше речи. Ты слишком стар для тюрьмы, а твоя семья ни в чем не виновата.

Вместо ответа Абдул-Гафур припал головой к высоким охотничьим сапогам Гисборна и зарыдал.

– Значит, вы меня не прогоните от себя? – спросил он.

– Это мы посмотрим. Это зависит от твоего поведения после того, как я вернусь. Садись на кобылу и поезжай назад, не спеша.

– Но дьяволы! Лес полон дьяволов!

– Не бойся, мой отец. Они больше тебя не тронут, если только ты будешь исполнять приказания сахиба, – сказал Маугли. – Ну а если нет, то они опять прогонят тебя домой – той же дорогой, как нильгаи.

Абдул-Гафур с трясущейся нижней челюстью уставился на Маугли, поправляя развязавшийся пояс.

– Так это были его дьяволы? Его дьяволы? А я хотел по возвращении свалить всю вину на этого колдуна!

– Это было хорошо задумано, Абдул-Гафур, но, прежде чем устраивать ловушку, надо было сообразить, как велика дичь, которая должна попасть в неё. Я думал сначала только о том, что этот человек взял у сахиба одну из лошадей. Но я не знал, что у него было намерение сделать меня вором в глазах сахиба, а если бы знал это, то мои дьяволы притащили бы тебя сюда за ногу. Но и теперь ещё не поздно сделать это.

Маугли вопросительно взглянул на Гисборна, но Абдул-Гафур поспешно заковылял к белой кобыле, вскарабкался на спину и поскакал так, что кусты затрещали и лесное эхо повторило стук копыт.

– Это он хорошо сделал, – сказал Маугли, – но он опять свалится, если не будет держаться за гриву.

– Ну, теперь пора тебе объяснить мне, что все это значит? – более серьёзным тоном сказал Гисборн. – Что это за сказка о каких-то твоих дьяволах? И как можно прогнать человека через весь лес, как скотину? Отвечай мне.

– Разве сахиб сердится на меня за то, что я спас его деньги?

– Нет, но в этом есть какая-то каверза, и мне это не нравится.

– Ну, хорошо. Вот теперь, если я поднимусь и сделаю три шага в глубину леса, никто, даже сахиб, не сможет меня найти, пока я этого сам не захочу. Если я это могу сделать, то точно так же я могу и не говорить, если не захочу. Имей терпение, сахиб, и когда-нибудь я все расскажу тебе, и, если ты этого захочешь, мы пойдём с тобой вместе загонять оленя. Во всем этом нет ровно ничего дьявольского. Только – все это потому, что я знаю лес, как другие знают кухню в своём доме.

Маугли говорил все это таким тоном, как будто успокаивал нетерпеливого ребёнка. Гисборн, удивлённый, смущённый и несколько рассерженный, не ответил ему ни слова, но опустил голову и задумался. Когда он снова взглянул перед собой, лесного человека уже не было подле него.

– Нехорошо, когда друг сердится, – сказал спокойный голос из глубины леса. – Подожди, сахиб, до вечера, когда будет не так жарко.

Предоставленный самому себе, покинутый в самой чаще леса, Гисборн сначала крепко выругался, потом рассмеялся, сел на своего коня и поехал. Он заехал в хижину лесного сторожа, осмотрел вместе с ним несколько посадок, отдал приказание выжечь небольшую площадку сухой травы и отправился на место привала, выбранное им самим и состоявшее из груды каменных обломков, прикрытых примитивно устроенной крышей из сучьев и листьев неподалёку от берега Канийского ручья. Были уже сумерки, когда он достиг этого места, и лес уже готовился к своей молчаливой, загадочно притаившейся ночной жизни.

У ручья светился огонь костра, и ветер донёс запах вкусной пищи.

– Гм… – сказал Гисборн, – это, во всяком случае, лучше, чем холодное мясо. По-видимому, единственным человеком, который мог оказаться здесь, должен быть Миллер; по своей службе он поехал осмотреть Чангамангский лес и, вероятно, забрёл в мои владения.

Громадный немец, главный начальник всех лесов Индии от Бирмы до Бомбея, имел привычку появляться, подобно летучей мыши, без всякого предупреждения, то в одном месте, то в другом, и именно в такое время, когда его там меньше всего ждали. Эти внезапные визиты, выявление всяких погрешностей тут же на месте и устные объяснения с подчинёнными были, по его теории, несравненно более полезны, чем длинная переписка, которая могла закончиться официальным письменным выговором, а это могло на многие годы отразиться на службе чиновника лесного ведомства. Он так объяснял это: «Когда я сам поговорю с моими мальчиками, как старый немецкий дядя, они скажут: «Это все проклятый старый Миллер», и постараются быть лучше в следующий раз. Но если мой тупоголовый клерк напишет им, что Миллер, генеральный инспектор, не понимает ваших поступков и очень рассержен, это будет нехорошо, во-первых, потому, что я там не был сам, а во-вторых, потому, что какой-нибудь дурак, который займёт потом моё место, может сказать: «Смотрите же, вам уже был выговор от моего предшественника». Говорю вам, что длинная переписка не выращивает деревьев».

Густой голос Миллера доносился из темноты за костром, где он стоял за спиной своего любимого повара, наблюдая за приготовлением обеда.

– Не так много соуса, ты, сын дьявола! Ворчестерский соус – приправа, а не питьё. А, Гисборн, вы попали на очень хороший обед! А где же вы отдыхаете обыкновенно?

– Там, где я стою, сэр. Я не знал, что вы здесь.

Миллер оглядел представительную фигуру молодого лесничего.

– Хорошо! Это очень хорошо! Верхом на лошади, с запасом холодного мяса! Когда я был молод, я поступал точно так же. Но теперь вы должны пообедать со мной. Я был в главной квартире, чтобы представить мой рапорт за прошлый месяц. Я написал половину, а остальное я предоставил дописывать своим клеркам, а сам отправился на прогулку. Правительство помешалось на этих рапортах. Я так и сказал вице-королю в Симле.

Гисборн захохотал, вспомнив анекдоты, ходившие о Миллере по поводу его вечных конфликтов с высшим начальством; ему охотно прощали его вольнодумство, потому что в своём деле он не имел равного себе соперника.

– Если бы я застал вас, Гисборн, сидящим в своём бунгало и строчащим мне рапорт о плантациях вместо того, чтобы осматривать их, я бы отправил вас в Биканскую пустыню сажать там леса. Я прямо болен от этих рапортов и от пережёвывания бумаги, когда мы должны делать дело.