Василий Балябин - Забайкальцы. Книга 4.

• Название: Забайкальцы. Книга 4.
• Автор: Василий Балябин
• Издательство: Восточно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1987

Четвертая книга романа «Забайкальцы» Василия Балябина посвящена сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России.

В романе показаны боевые дни и ночи забайкальских партизан, отважно сражающихся с японскими интервентами и белоказачьими бандами атамана Семенова и барона Унгерна. Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.

Четвертая книга романа заканчивается рассказом о начальном этапе мирной жизни в Забайкалье.

---

— Да ну! — враз повеселел Егор. — Кто командир-то у них, видел?

— А то нет? Разговаривал даже, про расстрел в Тарской рассказал, все подробно! Про тебя он спрашивал, знакомец твой! Фамилия-то? Эка, паря, забыл вить, сюда ехал, помнил, здоровяк, кулачищи-то, как гири двухпудовые. Усы черные, да и весь-то на цыгана похож.

— Тимофеев, Алеха, — обрадовался Егор, гнев его на болтливость Ивана прошел так же быстро, как и возник. — Он, Алеха, больше некому. Один он у нас такой. Гони живее!

— И так гоню, колёсся-то где хватят земли, где нет.

Уже подъезжая к стану, Иван сдержал иноходца, перевел его на шаг. Оглянувшись на Егора, сказал:

— Знаешь што, отдадим винтовку эту Савелию! Человек он хороший, для нас вон как постарался.

— На троих одна и ту отдать?

— Для нас есть у Тимофеева в обозе трехлинейки, я уже договорился с ним. Коней для вас ликвизируют у богачей, а себе я даже шашку достал.

— Ежели так, то чего же, отдадим старику винтовку.

— Радехонек будет!

ГЛАВА II

1919 год, июнь. Вот и лето подошло, а планы семеновских генералов — разгромить, уничтожить мятежных большевиков — проваливались один за другим. Четыре полка красных партизан продолжали действовать в низовьях Аргуни и Урова, Газимура и Урюмкана, имея центром станичное село Богдать.

Однако положение у красных значительно ухудшилось: много отважных бойцов за свободу сложило свои головы в боях под Нерчинским Заводом, под Кунгуровой, в зерентуевском бою, в башуровском, на Газимуре. Убитых бойцов наскоро хоронили без гробов в братских могилах, а раненых увозили в глубокий тыл — в таежные села Богдатской, Усть-Уровской и Аркиинской станиц, где врачами были местные знахари да бабки-травницы.

В связи с таким положением почти прекратился приток новых добровольцев, поредели партизанские эскадроны, оскудели боеприпасами. Особенно плохи дела были в 4-м кавалерийском полку, которым командовал Степан Толстоку-лаков — статный, бравый детина из казаков Усть-Уровской станицы. Толстокулаков, так же как и Макар Якимов, был рядовым, неграмотным казаком, и все-таки партизаны выбрали его командиром полка взамен Корнила Козлова, убитого в зерентуевском бою. Командиром Степан оказался боевым, энергичным, однако последние два боя по Урюмкану оказались неудачными. Боеприпасов израсходовали много, а пополнить их было нечем, не отбили у белых ни одного обоза. В связи с создавшимся положением решил Степан съездить в Богдать к Журавлеву, посоветоваться с ним, как быть дальше.

Ранним утром, когда хозяйка квартиры еще доила коров, Степан разбудил спавшего в сенях партизана и приказал ему сходить за полковым писарем. Сердитый спросонья партизан нехотя поднялся, обуваясь, ворчал себе под нос: «Сам не спит и другим не дает. Ишо и черти в кулачки не бьются, а ему уж писарь запонадобился».

Писарь Федор Ярославцев появился в избе, когда Степан уже сидел за столом и вместе с хозяином пил из самовара чай с молоком и пшеничными калачами.

— Проходи, товарищ, — пригласил хозяин, — чаевать с нами.

Федор не возражал и уже фуражку снял, приглаживая рукой чуб, но Степан, поднявшись из-за стола, кивнул головой на дверь:

— Выйдем на минутку, дело есть.

Вышли. На дворе сыро, небо заволокли серые, мохнатые тучи, и уже начал сеять мелкий, как сквозь сито просеянный, дождик. Хозяйка выгоняла в улицу коров — пестрое стадо валило улицей; пастух, натягивая от дождя мешок углом на голову, монотонно выкрикивал:

— Коров выгоняй, коро-ов!

Степан присел на низенькую скамейку на крыльце, кивнул писарю: садись.

— Чего звал? — спросил Федор, усаживаясь рядом.

— К Журавлеву хочу поехать сегодня, насчет боеприпасу посоветоваться. Вить это же беда, обеспатронились начисто. Сколько у нас осталось патронов, ежели на круг взять, по десятку на винтовку будет?

— Едва ли.

— То-то и есть. Вот и хочу поехать к Павлу Миколаичу.

— А чем он нам поможет? Советом в бою добывать патроны, оружие, так это мы и сами знаем.

— А ты помнишь, людей Журавлев посылал в Аркию, золото добывать на прииске. От нашего полка тоже ушли пятеро?

— Помню, а что?

— То, што золота добыли порядочно. И с этим золотом Журавлев посылал Воросова и Михайлу Сапожникова за границу, патроны на него закупить у китайских купцов. Съездили они и патропов закупили, и кое-што из оружия. Вот я и поеду, попрошу, чтобы поделились с нами.

— Зряшное дело. Не даст нам ничего Журавлев. Не любит он таких попрошаек. Да и то сказать: только одному дай, а там и другие потянутся, как мухи на мед! На готовенькое-то много охотников найдется. Да будь бы я на месте Журавлева, тоже не дал бы. Так что лучше всего не езди никуда. Патронов Журавлев все равно тебе не даст, и наше с тобой дело — вообще на глаза ему не попадаться недели эдак две.

— Это почему же? — насторожился Степан.

— Нагрезили малость ребята наши ночесь.

— Чего такое?

— Из полка сиганули, второй эскадрон почти что весь целиком.

— Ка-ак! — бледнея, изменившимся голосом переспросил Степан. — Дезертировали, што ли? С оружием?

— Само собой. Да ты шибко-то не переживай, не волнуйся, и никакие они не дезертиры, что ты их, не знаешь? Просто видят, что у нас вроде затишье наступило, вот и решили домой съездить, своих попроведать. К тому же пообносились все страшное дело как, обовшивели. Побудут дома с недельку, одежонку исправят, по домашности кое-чего подладят и вернутся. Никуда они не денутся.

— Гады, гады ползучие! — нервно потирая руками колени, матюгал Степан беглецов. — Изменщики проклятые! Узнает про такое Журавлев, голову снимет!

— Да ну-у, что мы ему докладывать будем обо всяком пустяке. Помалкивай знай, и всего делов. А, гляди, через недельку они заявятся! Ребята надежные, почесь все нашей Усть-Уровской станицы. Может быть, ишо и патронами где-нибудь разживутся.

Федор набил табаком трубку, закурил и, как будто ничего особенного не произошло, продолжал спокойно рассудительным тоном:

— Винтовки у нас почесь наполовину берданы, патроны-то к ним сами наделали бы, будь бы у нас свинец. Опять же пороху нету, пистонов! Это как у той бабы, что говорила старику: «Будь бы мясо — пельменей настряпала бы, муки нету!» То же самое и у нас. А тут новое горе: с питанием стало плохо, хлеб есть у жителей, а партизаны наши почесь сплошь охотники, им мясо подавай, а их чаем потчуют да кашей надоваливают с простоквашей. А наша хозяйка щей постных наварила нам вчера, да таких, что ими только собаку ошпарить!

— Чего ты расплакался тут! — вскипел Степанов, и без того расстроенный самовольным уходом из полка партизан, — Мяса нету! А что, у богачей здешних овец не стало, быков?

— Остынь, не пори горячку-то. В уставе нашем что сказано, забыл? Брать у населения продукты для питания под роспись только в случае крайней необходимости. А какая же тут крайность, когда тайга вокруг и зверя там всякого полно. Послать человека три охотников хороших, вот тебе и мясо.

— А патроны где взять?

— Да много ли их потребуется? Десяток зарядов дадим — и десять коз приволокут ребята. Это уж хоть на бобах не ворожи, приволокут!

— Оно-то, конешно, так, — Степан с тоской во взгляде посмотрел в сторону тайги, что темнела сквозь сетку дождя; она, с двух сторон наступая на село, укрывала собою горные кряжи и хребты. Часто оттуда доносилось знакомое бявканье гурана. Сила охотничьего азарта всегда влекла Степана в тайгу, особенно потянуло его туда теперь, но, понимая, что для командира полка это невозможно, он лишь тяжелехонько вздохнул и сказал примирительным тоном: — Ладно уж, пошли человека три-четыре, да таких, штобы патроны-то зря не жгли.

— Насчет этого будь спокоен. Выбрать-то есть из кого.

— Так ты говоришь — не ездить к Журавлеву?

Конешно. У нас одна надежда пополнять наши запасы добывать их в бою. А так, Федор безнадежно махнул рукой, — сам плох, не даст бог. Только бы вот ребята поскорее вернулись. Но, думаю, долго-то они не задержатся.

Степан еще раз посмотрел на таежные сопки, поднялся со скамьи:

— Ладно, пошли чай пить.

— Это можно, чай пить не дрова рубить, пошли.

Как раз в это время на станции Мациевской, далеко от сел и станиц, занятых партизанами, разгружались эшелоны 1-го Забайкальского казачьего полка, что прибыл из Читы вместе с приданной ему горной батареей.

Полк этот в ставке белого командования считался самым надежным, поэтому и назывался «имени атамана Семенова». Укомплектован он был полностью казаками действительных сроков службы, которые в отличие от других полков и обмундированы были лучше, и хорошо вооружены. Причем винтовки у них были коротенькие — японские карабины. В задачу полка входило: со станции Мациевской следовать походным порядком долиной Аргуни, в районе 4-го военного отдела влиться в состав армии генерала Шемелина и действовать по его указанию.