Петр Ильинский - Легенда о Вавилоне

• Название: Легенда о Вавилоне
• Автор: Петр Ильинский
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Религия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89332-143-2

Петр Ильинский, уроженец С.-Петербурга, выпускник МГУ, много лет работал в Гарвардском университете, в настоящее время живет в Бостоне. Автор многочисленных научных статей, патентов, трех книг и нескольких десятков эссе на культурные, политические и исторические темы в печатной и интернет-прессе США, Европы и России. «Легенда о Вавилоне» — книга не только о более чем двухтысячелетней истории Вавилона и породившей его месопотамской цивилизации, но главным образом об отражении этой истории в библейских текстах и культурных образах, присущих как прошлому, так и настоящему. Цель автора — размышление, а не открытие, процесс, а не результат, историко-культурное путешествие, а не прибытие в заданную точку. Тем более что история Вавилона отнюдь не закончена, а продолжается на наших глазах.

---

Конкретное воплощение или дискурсивное описание совершенно необязательно. Понятно, что «Вавилон» есть все, противное истинной вере, что этим образом можно зашифровать любое порождение мира антибиблейского, антихристианского, противного Господу, что Город теперь навсегда принадлежит «царству дракона». Подробное же его описание начинается с финала 16-й главы — после излияния семи чаш «гнева Божия» (заметно напоминающих «десять казней египетских») и сбора «сил зла» у «места, называемого Армагеддон» — и занимает главы 17 и 18 (первую из них часто называют «пророчеством о вавилонской блуднице», а вторую — «пророчеством о гибели Вавилона» или «погребальной песнью о Вавилоне»). Итак, что предстает воображению потрясенного читателя?

Вавилон, который показывают Иоанну ангелы Апокалипсиса, — это и конкретный город, описанный необыкновенно подробно, со всеми его неимоверными богатствами, от «камней драгоценных» до «коней и колесниц»{206}. Это и Римская империя, «грехи которой дошли до неба»[679]. Но, главное, под Городом понимается языческий мир, и даже больше — просто весь мир обитаемый: «И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут перед Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его»{207}.

С этих слов начинается описание гибели Вавилона, и не о грядущем ли конце света, а не одного лишь Города, повествует Иоанн Богослов? Сначала он говорит следующее: «И из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: совершилось! И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое!»[680] И уже после этого следует перечисление-пророчество о гибели Города и городов. Любопытно, что только после сообщения о распаде на три части «города великого» и падении «городов языческих» говорится о том, что «воспомянут пред Богом» великий Вавилон. Это что — повтор? Является ли Вавилон тем же самым «великим городом» — очевидно, Римом? Включает ли в себя столицу империи вместе с другими языческими городами или относится к чему-то еще? То, что под здешним «Вавилоном» можно понимать «весь мир», несомненно. Ведь после этого следует: «И всякий остров убежал, и гор не стало»{208}.

Можно без конца спорить, что подразумевал автор. Важнее другое: именно в этих трех смыслах — Рима, духовного язычества и всей дохристианской цивилизации — и воспринимался потомками апокалиптический Вавилон. Не подвергалась сомнению и сама подстановка его имени для олицетворения троекратно многогрешного Рима. Такое словоупотребление было освящено вековой традицией[681].

К источнику анти-вавилонской мифологии — образам Книги Иеремии — сразу же обращается автор Апокалипсиса в подробном описании-пророчестве о гибели Города-женщины (17-я глава). Из нее заимствует он многие свои определения, эпитеты и метафоры. Над кем будет Суд Божий? «Над великою блудницею, сидящей на водах многих», с которой «блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле»{209}. Образ блуда закрепляется еще не раз: «И увидел я жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными… И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным»{210}. В этой главе содержится и наиболее конкретное указание на реальный Рим. Уже после того как объясняется, что «воды, которые ты видел, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена и языки», автор устами ангела добавляет: «Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями»{211}.

Однако здесь возникает и такая мысль: ветхозаветные пророки чаще всего обвиняют в «блудодействе» не чужеземцев, а свою родину. Фраза о том, что с женщиной-Вавилоном «блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле»{212}, заставляет вспомнить подробные обвинения в «блудодействе», высказанные пророком Иезекиилем в отношении согрешившего Иерусалима{213}. Так нет ли возможности того, что Вавилоном Откровения является не только Рим, но и Иерусалим, город, распявший Спасителя, изгнавший его учеников, а некоторых и убивший?[682] Кстати, в ходе восстания иудеев против римлян христиане, по-видимому, приняли нейтралитет и, скорее всего, сильно пострадали от рук повстанцев. Неужели к концу I в. преследования христиан римской властью были столь велики, что можно было сказать: «Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых»{214}? Часто сообщения Апокалипсиса используют для того, чтобы сказать: да, вот до каких страшных римских репрессий уже дошло дело, но не слаб ли подобный аргумент? Не выворачиваем ли мы наизнанку свидетельства нашего источника?

И если можно отыскать в тексте Откровения указания на конкретные исторические события (которые, в отличие от других текстов того же рода, Иоанн Богослов продуманно затемнил), то не о гибели ли Иерусалима напоминает знаменитый фрагмент о наказании блудницы: «Зато в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее»?{215}Или — по закону талиона — пророк предвещал вавилонскому Риму точно такую же гибель, как и Иерусалиму? Но ведь и тогда становится очевидной еще одна троекратность-троичность разрушения трех согрешивших городов — Вавилона, Иерусалима и Рима. Два пали, третий падет. Не это ли возвещает Иоанн?

С нашей точки зрения, наиболее интересным в 17-й главе является не расшифровка «тайны жены сей», открываемая ангелом автору по подобию Книги Даниила (и в которой можно при желании увидеть след позднейшего комментатора), а именно жена — сама вавилонская блудница. Можно до хрипоты спорить, кто есть загадочные «семь царей», на которых «сидит жена», или «десять рогов», которые «возненавидят блудницу, и разорят ее и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне»{216}, и многие этим уже давно занимаются. Даже с некоторым успехом у ближних и доверчивых. Но нет ничего важнее центрального образа главы — образа власти, мощи и богатства: «Жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей», которые обречены на гибель, «потому что Бог положил… исполнить волю Его»{217}. И не так уж далек вавилонский символ последней книги Писания от первого вавилонского символа Библии — великой Башни, почитающей себя наивысшей, наивеличайшей и наинеприступной. Не на Башне ли сидит блудница? Не оттуда ли озирает окружающий мир, думая о том, что лишь ей, и ей одной, подвластен он? И не богохульна ли любая власть, считающая себя высшей?

Вот в чем кажется частичная отгадка секрета воздействия Апокалипсиса. Каковы бы ни были мотивы, двигавшие Иоанном Богословом, он создал творение, говорящее о вечном. Не только потому, что многие его образы — притеснения невинных и испытания верующих, греховной власти, наказания грешников и воздаяния праведникам — всегда будут близки человеку. Мало этого — подтверждения его пророчеств можно увидеть без микроскопа на протяжении всей человеческой истории. Да и не пророчества это — а констатация реалий. Просто людям свойственно спустя несколько лет называть пророчествами неприятные истины, которые они в свое время не хотели слушать — вспомним судьбу Иеремии и иных провозвестников.

Иоанн, творивший в тот момент, когда владычество Рима достигло высшего предела и казалось вечным, объяснил человечеству очевидное. Апокалипсис исполняется всегда, ежедневно и ежечасно. Глупо расшифровывать то, что находится у тебя перед глазами, что происходило, происходит и произойдет. Башня падает именно в тот момент, когда «грехи ее дошли до неба». Вот тогда она и будет разрушена, опять и вовеки, снова оставив на пустом месте тех, кто желал подарков от обманщицы-блудницы, кто алкал богатства и власти — вещей всего лишь количественных.

Подробное описание падения апокалиптического Вавилона, содержащееся в 18-й главе Откровения, переполнено многочисленными аллюзиями из Книг Иеремии (гл. 50–51[683]) и Иезекииля. «Пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу… ибо яростным вином блуд одеяния своего она напоила все народы»{218}. И заплачут о городе «цари и купцы земные» — все, кому он приносил доход.

Только не слишком ли длинен список того, что погибнет[684] — товаров, плодов, драгоценностей? Нет ли в душе у автора легкого, совершенно подсознательного сожаления об исчезновении сокровищ человеческих, не борется ли он с ним, не преодолевает ли себя, перечисляя все, что должно исчезнуть с лица земли?

Впрочем, Иоанн Богослов идет много дальше. Помимо блуда, есть гораздо более важная причина гибели новозаветного Вавилона: «И в нем найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле»{219}. Вот за это он готов уничтожить блудницу-мир целиком, без остатка, вместе с «голосами поющих и играющих на свирелях», вместе с «художниками», «шумом жерновов» и даже «голосами жениха и невесты». Навсегда. «Повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его»{220}.