Владимир Голяховский - Это Америка

• Название: Это Америка
• Автор: Владимир Голяховский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-8159-1222-9

В четвертом, завершающем томе «Еврейской саги» рассказывается о том, как советские люди, прожившие всю жизнь за железным занавесом, впервые почувствовали на Западе дуновение не знакомого им ветра свободы. Но одно дело почувствовать этот ветер, другое оказаться внутри его потоков. Жизнь главных героев книги «Это Америка», Лили Берг и Алеши Гинзбурга, прошла в Нью-Йорке через много трудностей, процесс американизации оказался отчаянно тяжелым. Советские эмигранты разделились на тех, кто пустил корни в новой стране и кто переехал, но корни свои оставил в России. Их судьбы показаны на фоне событий 80–90–х годов, стремительного распада Советского Союза. Все описанные факты отражают хронику реальных событий, а сюжетные коллизии взяты из жизненных наблюдений.

---

— Но это наша гордость, символическая часть традиционного еврейского одеяния!

Михаил подмигнул Марусе:

— Слышь, пусть Роза не стесняется, это такое еврейское украшение и даже гордость — цицит называется, — и спросил Яшу: — Ты водку-то с нами пить будешь?

— Водка? Кажется, она кошерная, из зерна. Это даже нашим раввинатом признано.

— Это еще что за штука такая — ваш раввинат?

— Как, вы про раввинат ничего не знаете? Эй, это же самые умные люди, это Высший совет раввинов! Там сидят такие умы, такие умы!..

— Ясно, что умы, раз водку признали кошерной. Ну, значит пить можно, а то душа водки просит. Роза, принеси стаканы. Я извиняюсь, конечно, ты откуда взялся?

Яша с радостью воскликнул:

— Меня к вам наш раввин прислал и поручил, чтобы я вас встретил и привел в синагогу.

— В синагогу? Чего нам там делать?

— Вместе молиться.

— Да я отродясь в синагоге не был и молиться не умею.

— Ой, вы же не знаете нашего раввина! Он вас научит. Это такой мудрец, такой мудрец! Он даже знаком с самим Шнеерсоном, главным любавичским раввином.

Михаилу надоело слушать незнакомые слова:

— Шнеерсон — мееерсон, мне все равно. Я тебя спрашивал — откуда ты приехал и как давно?

— Я? Я из Москвы. Скоро два года будет.

— А чего ты здесь делаешь, какая у тебя работа?

— Работа? Какая работа? — удивился Яша.

— Ну, какую ты работу выполняешь?

— Я херидим! Я изучаю Тору.

— Ну а когда изучишь, что станешь делать?

— Я всю жизнь буду изучать Тору. Тора — это самое главное в жизни еврея.

— Работать не будешь? — поразился Михаил. — Эк тебя перекрутили…

Яша взмахнул руками и даже засмеялся:

— Ой, ну что вы такое говорите? Меня же никто не перекручивал. Иегова, наш Бог, послал мне настоящую веру и показал мне настоящий путь в жизни — стать херидим. Да я счастливейший человек, я принадлежу к хасидскому иудаизму любавичского толка.

Михаил саркастически улыбнулся:

— Не — е, все равно перекрутили. Небось форму эту в Москве ты не носил?

— Какую форму?

— Да вот шляпу эту черную, а под ней еще и тюбетейку, да лапсердак такой. И пейсы небось не отращивал.

— Это потому что мы — хабад[34], мы так должны встретить Мессию, который может прийти в любой момент. Наш раввин говорит, что Он уже совсем близко, что вот — вот.

Михаил давно обнаружил простодушие Яши и решил разыграть его. Он прищурился и с серьезным видом протянул:

— Ага, вон оно что… Близко, говоришь. А как ты его узнаешь, Мессию-то, а?

— Я? Да как!.. Наверное, Он сам скажет, что Он мессия.

— Может быть, и сам… Вот тебя твой раввин почему послал меня встречать, а? А может, я тот самый Мессия и есть?

От неожиданности Яша отскочил на шаг и изумленно посмотрел на Михаила.

— А вы откуда приехали? — нерешительно спросил он.

— Откуда? — Михаил значительно посмотрел вверх: — Оттуда!

Совершенно обескураженный Яша начал трястись:

— Ой, так я побегу сказать раввину… Он говорил, что Мессия, то есть это Вы, что Вы совсем близко…

Михаил удержал его за край пиджака и рассмеялся:

— Да не волнуйся ты, я пошутил. Мы-то сами из Саранска. Слыхал про такой город?

Яша медленно приходил в себя, потом разочарованно протянул:

— Из Саранска… слышал. А там, кроме вас, евреи были?

— Были, были евреи, как не быть. Только потом стали в Америку да в Израиль подаваться.

Яша слушал, но у него было свое на уме.

— Слушайте, давайте помолимся.

— Да погоди ты со своими молитвами. Пить, спрашиваю, с нами будешь?

Яша разочарованно вздохнул:

— Ну, пригублю, чтобы доставить вам удовольствие. У нас в Израиле почти никто не пьет.

Михаил разлил водку по стаканам, повернулся к жене:

— Маруся, слышь: в Израиле, оказывается, водку не пьют.

Маруся суетилась, разбирая вещи, и только откликнулась:

— Вот в это я не поверю. Раз из России народ понаехал, не может быть, чтоб водку не пили.

— То есть евреи из России пьют, конечно, — подтвердил Яша.

Михаил обрадовался:

— Ах, значит все-таки пьют! Компания будет. Ну, выпьем за здоровье, за нашу долгую и благополучную жизнь в Израиле!

Все чокнулись, он опрокинул в рот целый стакан, крякнул, закусил рыбой. Маруся держала стакан и мечтательно говорила:

— Ох, дай бог, чтобы наша жизнь здесь устроилась. Долго собирались, все не решались. Это вот она, доченька наша, Розочка, это она нас все уговаривала: поехали да поехали… А у нас там дом, огород, свой овощ, квасу заготовляли, огурчики солили, капустку квасили, грибочки мариновали…

Роза засмеялась и задиристо сказала:

— А что, другие уезжали, а мы хуже всех, что ли? Мне бы вот хибру вашу выучить, чтобы с настоящими израильскими ребятами познакомиться, которые с автоматами.

Михаил насмешливо проворчал:

— Да будет вам, завелись. И огород себе здесь насадим, и разговоры разговаривать будем. Вы пейте, пейте. Маруся, где мой баян? Душа музыки просит.

Яша подвинулся к Розе, умиленно посмотрел на нее:

— Послушайте, вы правильно их уговаривали. И иврит вы выучите. Так и быть, выпью за то, чтобы вы здесь почувствовали себя настоящими евреями. — Он глотнул из стакана, и его передернуло.

— Да ты рыбку-то попробуй! А насчет еврейства, так я и в Саранске себя евреем чувствовал. Давай я лучше тебе на баяне сыграю, старый баян-то, с шестьдесят седьмого года служит, а настроен хорошо.

Михаил лихо перебрал клавиши и заиграл «Катюшу». Роза стала приплясывать и подпевать, Маруся тоже вступила, а в разгар их веселья даже Яша стал размахивать руками, хоть и совсем не в такт. А Михаил, играя, смеялся и приговаривал:

— Эх, хорошо-то как! Я так хорошо себя чувствую чуть ли не впервые за шестьдесят лет. Новую жизнь начинаем — надо еще выпить.

Маруся уже с некоторой настороженностью посмотрела на него, шепнула Розе:

— Что-то опять шибко развеселился наш папочка. Боюсь, не к добру.

— Да ладно тебе, мам, опять ты каркаешь — не к добру, не к добру…

— Не каркаю я, а примета такая есть — лишнее веселье не к добру, — поджала губы Маруся.

А Яша сжимал ладони и радостно говорил:

— Это ваше счастье, что вы в Израиль приехали. Вот вы сказали, что в Саранске чувствовали себя евреем, а сами никаких еврейских обычаев не знаете.

— Еврейских не знаю, зато русские обычаи хорошо усвоил: чуть не каждый день меня за спиной жидом обзывали, а потом и вообще с работы выгнали. Тут ясно евреем себя почувствуешь. Вот Маруся у меня русская, а ее тоже жидовкой обзывали, потому что за евреем замужем.

— А вы русская? — Яша удивленно спросил Марусю.

Она засмеялась:

— Чисто — начисто, крестьянская косточка. Как за еврея выходила, так меня все отговаривали. А вот двадцать пять лет живем счастливо и дочку вырастили.

Михаил налил себе еще водки:

— Двадцать пять прожили, и еще столько проживем, — и залпом выпил стакан.

Яша пристально посмотрел на Марусю, помигал, спросил подозрительно:

— И мама у вас русская?

— Конечно, русская, — засмеялась Маруся.

— И ее мама тоже русская?

— Ну да, все мы русские.

Яша отчаянно взмахнул руками:

— Ой, послушайте, это же плохо, очень плохо.

Михаил не понял, ухмыльнулся:

— Чего ты несешь? Чего же в этом «очень плохого», а?

— Так вы же не знаете: в Израиле смешанные браки не признают. Вас не признают.

Маруся уставилась на него и с возмущением воскликнула:

— Это как же так не признают? Что же, здесь я своему собственному мужу не жена?

Михаил снял с плеч ремни баяна, отложил его в сторону, стал успокаивать жену:

— Маруся, Маруся, ты не волнуйся, не может быть таких дурацких законов!

Но Яша настаивал на своем:

— Говорю вам — раввинат Израиля не признает браков евреев с русскими.

Михаил не на шутку обозлился:

— Плевать я хотел на ваш раввинат — она моя жена, и все тут. — Он занервничал, выпил залпом еще водки, откусил кусок сала, явно демонстрируя это Яше. — Что нам твой раввинат — шавинат? Мы теперь в свободном мире обосновались. Там, в России, нам диктовали, как жить. А теперь я буду жить, как хочу. А жить я хочу со своей женой, и долго жить.

Но Яша не унимался:

— Так вы же не знаете, в Израиле раввинат — это главная сила, он правительству все законы диктует.

Маруся чуть не плакала:

— Это что же такое! По его законам получается, что здесь хуже, чем в России, что ли? Там меня за еврея выходить отговаривали, а здесь вообще с мужем развести могут?

— Да ты не волнуйся, — успокаивал ее Михаил. Мы утрясем это с раввинатом ихним, а нет — и без него обойдемся.

Яша вдруг ударил себя по лбу и радостно завопил:

— Ой, конечно утрясете! Послушайте, для вас это даже очень просто. Я поговорю с нашим раввином, ваша жена примет иудаизм, а потом он устроит вам новую свадьбу, под хупой. И вы заживете новой жизнью как еврейка. Пойдемте сейчас к раввину.