Л. Пантелеев - Том 2. Республика Шкид. Рассказы для маленьких

• Название: Том 2. Республика Шкид. Рассказы для маленьких
• Автор: Л. Пантелеев
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1970

В настоящее четырехтомное собрание сочинений входят все наиболее значительные произведения писателя. Состав томов и расположение материала по тематическому принципу предложены самим автором.

Во второй том вошли повесть «Республика Шкид», «Шкидские рассказы», «Рассказы для маленьких».

Рисунки И. Харкевича и С. Спицына.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

В тот же день, рассмотрев поближе новичка, шкидцы держали совет:

– Как его прозвать?

– Трубочистом назовем. Эва, черный какой!

– Жуком давайте.

– Нет.

– Ну, так пусть будет – Цыган.

– Во! Правильно!

– Цыган и есть.

Колька снисходительно слушал, а когда приговор был вынесен, улыбнулся и небрежно сказал:

– Мне все равно. Цыган так Цыган.

…– А почему вы школу зовете Шкид? – спрашивал Колька на уроке, заинтересованный странным названием.

Воробышек ответил:

– Потому что это, брат, по-советски. Сокращенно. Школа имени Достоевского. Первые буквы возьмешь, сложишь вместе – Шкид получится. Во, брат, как, – закончил он гордо и добавил многозначительно: – И все это я выдумал.

Колька помолчал, а потом вдруг опять спросил:

– А как зовут заведующего?

– Виктор Николаевич.

– Да нет… Как вы его зовете?

– Мы? Мы Витей его зовем.

– А почему же вы его не сократили? Уж сокращать так сокращать. Как его фамилия?

– Сорокин, – моргая глазами, ответил Воробышек.

– Ну, вот: Вик. Ник. Сор. Звучно и хорошо. – И правда, дельно получилось.

– Ай да Цыган!

– И в самом деле, надо будет Викниксором величать.

Попробовали сокращать и других, но сократили только одну немку. Получилось мягкое – Эланлюм.

Оба прозвища единогласно приняли.

Однажды Викниксор, бывший Виктор Николаевич Сорокин, любитель всего нового и оригинального, зашел к ребятам и, присев на подоконник, мягко, по-отечески заговорил:

– Вы, ребята, скучаете?

– Скучаем, – печально ответили ребята.

– Надо, ребята, развлекаться.

– Надо, – поддакнули опять шкидцы.

– Ну, если так, то у меня есть идея. Школа наша расширяется, и пора нам издавать газету.

Ребята погмыкали, но ничего не ответили, и Викниксору пришлось повторить предложение:

– Давайте издавать газету.

– Давайте, Виктор Николаевич. Только… – замялся Косарь, – мы это не умеем. Может, вы сделаете?..

Предложение было смелое, но Викниксор согласился:

– Хорошо, ребята, я вам помогу. На первых порах нужно руководство. Так что – ладно, устроим.

Скоро о беседе забыли.

Но завшколой, увлеченный своей идеей, не остыл.

Каждый вечер в маленькой канцелярии дробно стучала пишущая машинка. Это готовился руками самого Викниксора первый номер шкидской газеты.

В то же время питомник стал замечать рост популярности Цыгана.

Колька ужо не ходил мокрой курицей, новичком, а запросто, по-товарищески беседовал с завшколой и долгие вечера коротал с ним за шахматной доской.

– Ишь, стерва, подлизывается к Викниксору, – злобно скулили ребята, поглядывая на ловкого фаворита, но тот и в ус не дул и по-прежнему увивался около зава.

– Не иначе как кляузником будет, – разжигал массы Воробей.

Ребята слушали и озлоблялись, но Цыган не обращал внимания на хмурившихся товарищей, хотя было обидно, что до сих пор с ним никто не желал дружить, а тем более повиноваться ему так, как повиновались Воробышку.

Дело в том, что Шкида только тогда начинала уважать своего товарища, когда находила в нем что-нибудь особенное – такое, чего нет у других.

У Воробья это было. У него имелась балалайка, паршивая, расстроенная в ладах балалайка, и умение кое-как тренькать на ней. Из всех воспитанников никто этой науки не осилил, и поэтому единственного музыканта уважали.

У Цыгана еще не было случая завоевать расположение товарищей, но он искал долго, упорно и наконец нашел.

Однажды, сидя в кабинете завшколой за партией в шахматы, Колька, победив три раза подряд, четвертую игру нарочно провалил.

Приунывший Викниксор повеселел. Несмотря на свои пятнадцать лет, Колька хорошо играл в шахматы, и завшколой редко выигрывал. Поэтому он очень обрадовался, когда загнанный и зашахованный его король вдруг получил возможность дышать, а через шесть ходов Колька пропустил важное передвижение и получил мат.

– Красивый матик. Здорово вы мне влепили, – притворно восторгался Цыган, разваливаясь в кожаном кресле. – Очень красивый мат, Виктор Николаевич.

Викниксор расцвел в улыбке.

– Что? Получил? То-то, брат. Знай наших.

Цыган минуту выждал, тактично промолчав, и дал Викниксору возможность насладиться победой. Потом, переменив тон, небрежно спросил:

– Виктор Николаевич, а как насчет газеты? Будете выпускать или нет?

– Как же, как же. Она уже почти готова, – оживился Викниксор. – Только вот, брат, материалу маловато. Ребята не несут. Приходится самому писать.

– Да, это плохо, – посочувствовал Колька, но Викниксор уже увлекся:

– Ты знаешь, я и название придумал, и даже пробовал сам заголовок нарисовать, но ничего не вышло, плохо рисую. Зато весь номер уже перепечатан, только уголок заполнить осталось. Я пробовал и стихи написать, да что-то неудачно выходит. А ведь когда-то гимназистом писал, и писал недурно. Помню, еще, бывало, Блок мне завидовал. Ты знаешь Блока – поэта знаменитого?

– Знаю, Виктор Николаевич. Он «Двенадцать» написал. Читал.

– Ну вот. Так я с ним в гимназии на одной парте сидел, и вот, бывало, сидим и пишем стихи, все своим дамам сердца посвящали. Так ведь, представь себе, бывало, так у меня складно выходило, что Блок завидовал.

– Неужели завидовал? – удивлялся Колька.

– Да. А вот теперь совсем не могу писать – разучился.

– А я ведь с вами, Виктор Николаевич, как раз об этом и хотел поговорить, – деликатно вставил Цыган.

Завшколой удивленно взглянул.

– Ну-ну, говори.

Колька помялся.

– Да вот тоже, вы знаете, попробовал стишки написать, принес показать вам.

– Стишки? Молодец. Давай, давай сюда.

– Они, Виктор Николаевич, так, первые мои стихи. Я их о выпуске стенгазеты написал.

– Вот, вот и хорошо.

Тон заведующего был такой ободряющий и ласковый, что Колька уже совсем спокойно вытащил свои стихи и, положив на стол, отошел в сторону.

Завшколой взял листочек и стал читать вслух;

Ура, ребята! В нашей школе
Свершилось чудо в один миг.
И вот теперь висит на стенке
Своя газета – просто шик.

Прочтя первый куплет, Викниксор помолчал, подумал и сказал:

– Гм. Ничего.

Колька, чуть не прыгая от радости, выскочил из кабинета.

В спальню он вошел спокойный.

Ребята по-прежнему сидели у печки. При его входе никто даже не оглянулся, и Кольку это еще больше обозлило.

– Ладно, черти, узнаете, – бормотал он, укладываясь спать.

* * *

Через пару дней Шкида действительно узнала Громоносцева.

– Ты видел, а?

– Что?

– Вот чумичка. Что! Пойди-ка к канцелярии, Позек-сай, газету выпустили школьную. «Ученик» называется.

– Ну?

– Ты погляди, а потом нукай. Громоносцев-то у нас…

– Что Громоносцев?

– Погляди – увидишь!

Шли толпами и смотрели на два маленьких листика. Четвертую часть всей газеты занимал заголовок, разрисованный карандашами.

Читали напечатанные бледным шрифтом статейки без подписи о методах воспитания в школе, потом шмыгали глазами по второму листку и изумленно гоготали:

– Ай да Цыган! Ловко оттяпал.

– Прямо поэт.

Колька и сам не поверил, когда увидел свои стихи рядом с большой статьей Викниксора, но под стихами стояло: «Ник. Громоносцев». Оставалось верить и торжествовать.

Стихи были чуть-чуть исправлены и первое четверостишие звучало так:

Ура, ребята! В нашей школе
Свершилось чудо в один миг!
У канцелярии на стенке
Висит газета «Ученик».

Газета произвела большое впечатление. Читали ее несколько раз. Вызывал некоторое недоумение заголовок, представлявший собою нечто странное. По белому полю полукругом было расположено название «Ученик», а под ним помещался загадочный рисунок – головка подсолнуха с оранжевыми лепестками, внутри которого красовался черный круг с двумя белыми буквами: «Ш. Д.», вписанными одна в одну – монограммой.

Что это означало, никто не мог понять, пока однажды за обедом непоседливый Воронин не спросил при всех заведующего:

– Виктор Николаевич, а что означает этот подсолнух?

– Подсолнух? Да, ребята… Я забыл вам сказать об этом. Это, ребята, наш герб. Отныне этот герб мы введем в употребление всюду. А значение его я сейчас вам объясню. Каждое государство, будь то республика или наследственная монархия, имеет свой государственный герб. Что это такое? Это – изображение, которое, так сказать, аллегорически выражает характер данной страны, ее историческое и политическое лицо, ее цели и направление. Наша школа – это тоже своеобразная маленькая республика, поэтому я и решил, что у нас тоже должен быть свой герб. Почему я выбрал подсолнух? А потому, что он очень точно выражает наши цели и задачи. Школа наша состоит из вас, воспитанников, как подсолнух состоит из тысячи семян. Вы тянетесь к свету, потому что вы учитесь, а ученье – свет. Подсолнух тоже тянется к свету, к солнцу, – и этим вы похожи на него.