Владимир Зима - В пургу и после (сборник)

• Название: В пургу и после (сборник)
• Автор: Владимир Зима
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1976

Книга Владимира Зимы посвящена нелегким будням арктических поселков, аэродромов, портов. Она утверждает подлинную романтику и разоблачает романтику мнимую. Писатель убедительно показывает, что и в условиях Арктики побеждают бескорыстие, верность долгу, честность помыслов.

---

Кажется, именно в ту ночь Валька впервые сказал ей про Антарктиду.

Да, именно тогда, когда Лида рассказывала, как хорошо заживут они на материке, в маленьком чистеньком городке на берегу целебного Азовского моря. И какой у них будет домик, и сад, и даже бахча, на которой будут расти арбузы и дыни…

— Я в Антарктиду до смерти хочу, — вырвалось у Вальки.

— А зачем, Валя? — искренне удивилась Лида и даже приподнялась на локте, стараясь заглянуть Вальке в глаза, но ничего не смогла разглядеть в кромешной темноте.

— Эх, поработать бы там годик… — вздохнул Валька и взял со стола папиросы.

Лида услышала тихий шорох разминаемой папиросы, затем чиркнула спичка, и неожиданно яркий огонек высветил задумчиво улыбающееся лицо Вальки. Таким мечтательным она его еще не видела.

— Хотя бы одну экспедицию, всего один годик… Я ведь для этого и с Памира уехал. Думал, отзимую два года на островной станции. Еще год — на СП, на льдине, — пояснил Валька. — А потом уже можно бы и в Антарктиду проситься. Туда, понимаешь, не каждого берут. Заслужить надо… Но зато зимовать там — сравнить не с чем!..

Валька замолчал, лишь попыхивал в темноте огонек папиросы.

— Валь, слушай, а как же ты будешь в Антарктиде той без меня, а?

— Как все… Туда женщин не берут. Ни одной. Там только настоящие мужчины… Но зато ты могла бы пойти учиться, хоть на метеоролога, и на острове зимовали бы вместе.

Я ведь уже учусь, Валечка… Заочно. В учетно-кредитном техникуме. Через полтора года, даст бог, диплом получу… Ох, Валька, романтик ты мой!.. — ласково проговорила она, проводя рукой по колючей щеке. — Глупенький мой Валечка, неужели ты до сих пор не понял, что нельзя так жить? Я вот тоже из дома сорвалась, за романтикой на Север поехала… Где она? И что бы ты мне ни говорил, а я при своем мнении останусь — все сюда только за деньгами едут! Да еще перед пенсией, чтобы последний оклад побольше был. Смешной ты, Валька!.. Это ведь только в кино так бывает — тайга, палатки, романтика… Поглядел бы ты хоть на тех же геологов, когда они из тундры возвращаются… Как они в столовой пьянствуют, романтики несчастные!..

— Много ты из своего раздаточного окошка видела! — огрызнулся Валька. — Вот ты — смогла бы спасти приборы, если бы льдина треснула пополам? Скажи, смогла бы?

— А зачем? Человеческая жизнь дороже самых дорогих приборов, Валечка…

— Или трое суток подряд не отходить от рации, когда друг заблудился в тундре, и все время давать ему пеленг, и спасти его?..

— Смешной ты, Валька, и рассуждаешь как ребенок!.. Спи уж.

Валька обиженно отвернулся и засопел. Он тогда был очень обидчивый…

Отчим вернулся, когда часы пробили час ночи.

При звуках его тяжелых шагов Лида быстро вытерла глаза и пошла к двери. Злой, уставший, не успевший помыться после рейса, отчим ввалился в комнату и пробурчал:

— Иди забирай своего ненаглядного!..

— Где он, что с ним? — переполошилась Лида, сердцем чуя недоброе.

— Небось под калиткой валяется.

Прошмыгнув мимо отчима в дверь, Лида выбежала из дома, огляделась и увидела за воротами темную фигуру. В тени на скамейке сидел сгорбившийся Валька. Он тихо стонал. Из разбитой губы на подбородок стекала черная струйка крови.

— Что с тобой, Валя?

— Ничего, — совершенно трезвым, но очень усталым голосом ответил Валька, с видимым усилием поднялся и пошел в дом.

Отчим плескался водой у сарая. Мать с полотенцем в руках стояла рядом, слушала рассказ отчима и кивала головой.

— Он, стервец, попросился со мной до Донецка поехать, вроде каких-то своих дружков проводить… Мне это нетрудно — автобус почти пустой, взял. Напарник всю дорогу спал на заднем сиденье, так этот, понимаешь, подсел и завел разговоры о том, что ему и то здесь не нравится, и то… Я слушаю и молчу, думаю, до чего же договорится. Он мне и бряк: «Я, дядя Коля, думаю опять на Север податься…» А потом просит: «Вы, мол, там, дома, объясните все Лиде, потому что я не могу…» И в Донецке уже я оглянулся — нет его!.. Что делать? Я на сорок минут отправление автобуса задержал, сказал там диспетчеру, что рулевая тяга разболталась, надо подтянуть, напарника оставил при машине, вроде бы колупаться с ней, а сам — искать! Обегал все пивнушки — нет его! Потом сообразил и — прямиком на вокзал. Вижу, этот уже у кассы стоит… Так еще, представляешь, на обратном пути, когда он у меня на заднем сиденье валялся, останавливает автобус контроль! Уж я им объяснял, что сродственник, а они мне не верят, побитый он сильно, говорят…В путевку записали, акт составили… Надо же! Сколько левых пассажиров возил, и ничего, а этого один раз повез, и сразу акт!

Отчим долго еще рассказывал матери, как он вез Вальку домой, но Лида уже ушла в дом. Она увидела Вальку сидящим за столом.

— Слышишь, Лида! Не могу я больше!.. Поехали на Север!..

— Да как же это? — растерялась Лида. — Я не знаю, нет!..

— Аэролог я, а не кладовщик, — глухо сказал Валька. — Уеду. Завтра в загс пойдем, и как нас разведут, сразу уеду…

— Валя… — прошептала Лида и тихо пошла со двора.

Она быстро шла к морю, и ленивые прохожие осуждающе глядели ей вслед. Несмотря на позднее время, отдыхающие гуляли у моря.

А потом из тучи стал накрапывать негромкий дождь, и побежали прохожие, и Лида смешалась с ними, будто они разделили ее беду…