Уильям Теккерей - Английские юмористы XVIII века

• Название: Английские юмористы XVIII века
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Проза

---

Один из корреспондентов сэра Вальтера Скотта прислал ему материалы, на которых основан следующий любопытный рассказ о Ванессе, после того как она удалилась лелеять свою Страсть в уединении:

"Аббатство Марли близ Селбриджа, где жила мисс Ваномри, действительно имеет вид настоящего монастыря, особенно снаружи. Дряхлый старик (по его собственным словам, ему было за девяносто) впустил моего корреспондента внутрь. Он был сыном садовника миссис Ваномри и еще ребенком работал с отцом в саду. Он хорошо помнил несчастную Ванессу; и то, что он о ной рассказывал, совпадало с общеизвестным описанием, особенно в том, что казалось ее embonpoint {Полноты (франц.).}. Он сказал, что она редко уезжала и почти ни с кем не виделась; обычно она проводила время за чтением или в прогулках по саду... Она избегала людей и всегда была печальна, кроме тех случаев, когда приезжал настоятель Свифт, - тогда она становилась веселой. В саду невероятно густо разрослись лавры. Старик сказал, что когда мисс Ваномри ожидала настоятеля, она всегда своими руками сажала несколько лавров к его приезду. Он показал место, где она любила сидеть, - оно до сих пор называется "беседка Ванессы". Три-четыре дерева да несколько лавров отмечают это место... Из беседки, где стояли два стула и грубый стол, открывался вид на Лиффи... По словам старого садовника, в этом уединенном месте настоятель и Ванесса часто сидели вдвоем, а на столе перед ними лежали книги, перья, бумага", - Скотт, "Свифт", т. 1, стр. 246-247.

"...но мисс Ваномри, раздосадованная положением, в котором она очутилась, решила наконец, что хватит ей дожидаться соединения с предметом своей любви, за надежду на которое она цеплялась среди всех превратностей в его отношении к ней. Самым вероятным препятствием была его тайная связь с миссис Джонсон, которая, без сомнения, была ей прекрасно известна и наверняка возбуждала ее тайную ревность, хотя мы находим в их переписке всего один намек на это обстоятельство, еще в 1713 году, когда она пишет ему, - в то время он был в Ирландии: "Если ты очень счастлив, не будь таким злым, напиши мне об этом, _если, конечно, это не сделает несчастной меня_". Ее безропотность и то, как терпеливо она переносила это состояние неизвестности в течение целых восьми, лет, должно быть, отчасти объяснялись ее благоговением перед Свифтом, а отчасти, вероятно, слабым здоровьем ее соперницы, которая таяла буквально на глазах. Однако нетерпение Ванессы взяло наконец верх и она отважилась на решительный шаг - сама написала миссис Джонсон и попросила сообщить, какой характер носят ее отношения со Свифтом. Стелла ответила, что они с настоятелем связаны браком; и, кипя негодованием против Свифта за то, что он дал другой женщине такие права на себя, о каких свидетельствовали вопросы мисс Ваномри, Стелла переслала ему письмо соперницы и, не повидавшись с ним и не ожидая ответа, уехала в дом мистера Форда, близ Дублина. Результат известен всем читателям. Свифт, в одном из тех припадков ярости, какие с ним бывали и в силу его темперамента и по причине болезни, тотчас отправился в аббатство Марли. Когда он вошел в дом, суровое выражение его лица, которое всегда живо отражало кипевшие в нем страсти, привело несчастную Ванессу в такой ужас, что она едва пролепетала приглашение сесть. В ответ он швырнул на стол письмо, выбежал из дома, сел на лошадь и ускакал обратно в Дублин. Когда Ванесса вскрыла конверт, она нашла там, только собственное письмо к Стелле. Это был ее смертный приговор. Она не устояла, когда рухнули давние, но все еще лелеемые ею надежды, которые давно наполняли ее сердце, и тот, раде кого, она их лелеяла, обрушил на нее всю силу своего гнева. Неизвестно, долго ли она прожила после этой последней встречи, но, по-видимому, не более нескольких недель". - Скотт.}

Когда она умерла и Стелла узнала, что Свифт посвятил ей чудесные строки, она сказала: "Это меня ничуть не удивляет, ведь всем известно, что настоятель умеет чудесно описывать даже палку от метлы". Вот женщина женщина до мозга костей! Видели вы когда-нибудь, чтобы одна из них простила другую?

В примечании к биографии Свифта Скотт пишет, что друг Свифта, доктор Тьюк из Дублина, хранил локон Стеллы, завернутый Свифтом в бумажку, на которой рукой самого настоятеля было написано: "_Женские волосы, и ничего больше_". Вот пример, пишет Скотт, стремления настоятеля скрыть свои чувства под маской циничного равнодушия.

Обратите внимание, сколь различны мнения критиков! Свидетельствуют ли эти слова о равнодушии или о стремлении скрыть свои чувства? Слышали ли вы или читали когда-нибудь более трогательные слова? Женские волосы, и ничего больше; любовь, верность, чистота, невинность, красота, и ничего больше; самое нежное сердце на свете, истерзанное и раненое, - ныне уж недоступное горечи разбитых надежд, оскорбленной любви и безжалостной разлуки: остался этот локон, и ничего больше; да еще воспоминания и раскаянье для терзаемого совестью одинокого бедняги, содрогающегося над могилой своей жертвы.

Но он, которого так много любили, сам тоже должен был изведать любовь. Сокровища не только ума и мудрости, но и нежности наверняка прятал этот человек в тайниках своего мрачного сердца и порой, под влиянием порыва, показывал тем немногим, кого он туда допускал. Но бывать там вовсе не доставляло удовольствия. Люди не оставались там долго и страдали оттого, что побывали там *. Рано или поздно он уходил от всякой привязанности. Стелла и Ванесса обе умерли подле него и в то же время вдали от него. У него не хватило мужества смотреть, как они умирают. Он порвал со своим самым близким другом Шериданом; он тайком скрылся от своего самого пылкого поклонника Попа. Его смех дребезжит в наших ушах через сто сорок лет. Он всегда был одинок - одиноко скрежетал зубами во тьме, за исключением того времени, когда нежная улыбка Стеллы озаряла его. Когда она исчезла, его окружило безмолвие и непроглядная ночь. Это был величайший гений, и ужасны были его падение и гибель. Он представляется мне столь великим, что его падение подобно для меня падению целой империи. Нам предстоит говорить здесь о других великих именах - но, думается мне, среди них нет ни одного столь великого и столь мрачного.

{* "Мсье Свифт - это Рабле, находящийся в здравом уме и живущий в хорошем обществе. По правде говоря, у него нет той веселости, но он обладает всею тонкостью, разумом, проницательностью, хорошим вкусом, которых не хватает нашему медонскому кюре. Его стихи отличаются исключительным вкусом и почти неподражаемы, милая приятность присуща ему и в стихах и в прозе; но чтобы понять его как следует, нужно совершить небольшое путешествие в его страну". - Вольтер, "Письма об англичанах", письмо 20.}

Лекция вторая

Конгрив и Аддисон

Много лет назад, до принятия билля о реформе, был в Кембридже клуб под названием "Юнион", где велись дебаты и, помнится, среди студентов последнего курса, которые регулярно посещали эту прославленную школу ораторского искусства, ходило предание, что видные лидеры оппозиции и правящей партии пристально следят за этим университетским клубом, и если человек отличился там, у него появляются некоторые надежды выдвинуться в парламент по рекомендации какого-нибудь знаменитого аристократа. Так входили в силу Джон из колледжа св. Иоанна или Томсон на колледжа Святой Троицы и, надев мантию, отстаивали трон или бросали вызов священникам и королям с величественностью Питта или пылом Мирабо, воображая, что некий представитель знаменитого аристократа следит за дебатами с задней скамьи, где он восседает, держа наготове наследственное место в парламенте. И в самом деле, рассказывают, что несколько юных студентов Кембриджа, выступавшие с речами в "Юнионе", были взяты оттуда и отправлены в Корнуол или Олд Сарум, а потом попали в парламент. И многие юноши рысцой покинули университетские аудитории, не закончив курса, дабы повиснуть в облаке пыли, уцепившись за стремительную парламентскую колесницу.

Я часто раздумывал о том, где были сыновья пэров и членов парламента во времена Анны и Георга. Состояли ли они все на военной службе, или охотились вдали от Лондона, или же дрались со сторожем. Как могло случиться, что эти юноши из университета получили такое множество мест? Стоило кому-либо в Крайстчерче или в колледже Святой Троицы аккуратно написать тетрадку стихов, где он оплакивал смерть какого-нибудь великого человека, поносил короля Франции, льстил голландцам, или принцу Евгению, либо наоборот; и правящая партия немедленно проявляла заботу о молодом поэте; барду предоставлялось место в парламентской комиссии, или в почтовом ведомстве, или должность секретаря посольства, или чиновника в казначействе. У Басби была палка, приносившая удивительные плоды. А что получают литераторы в _наше_ время? Подумайте, не только Свифт, король, достойный править в любую эпоху любой страной, - но и Аддисон, Стиль, Прайор, Тикелл, Конгрив, Джон Гэй, Джон Деннис и многие другие состояли на королевской службе и недурно пристроились к государственному пирогу *. Юмористы, о которых пойдет речь в этой лекции и в двух следующих, все (кроме одного) сблизились с королевской казной и рано или поздно для них наступал счастливый день платежа.