Элизабет Гаскелл - Крэнфорд (Без указания переводчика)

• Название: Крэнфорд (Без указания переводчика)
• Автор: Элизабет Гаскелл
• Жанр: Классическая проза

(Елизавета Элеггорн Gaskell, урожденная Стефенсон) — английская романистка (1810–1865). Выйдя в 1832 г. замуж за унитарного проповедника, Гаскель принимала деятельное участие в миссионерских трудах среди бедного населения, а также в тюрьмах фабричных городов, равно как в школьном обучении молодых работниц. Уже в первом ее романе «Mary Barton» (1848), в котором она дает художественно написанную и основанную на долголетнем наблюдении и опыте, верную действительности картину жизни рабочих классов в большом английском городе, ее талант выразился во всей своей силе. Затем быстро следовали одни за другими ее рассказы и романы: «Moorland Cottage», «Ruth», «Lizzie Leigh», «Cranford», «North and South» (185 5), «Mylady Ludlow», «Right at last», «Sylvia's Lovers», «Cousin Phyllis» и «Wives and daughters» (есть русский пер.). Ближе всех к ее первому роману стоит по своему значению «North aud South», в котором Г. рассматривает социальный вопрос с точки зрения работодателей, как в «Mary Barton» он рассматривался с точки зрения рабочих. Впрочем, и остальные ее произведения отличаются тонкой наблюдательностью и гуманностью. Ее «Cranford» дышит милым юмором, a «Cousin Phyllis» служит доказательством, что Г. не менее владеет пером в области мирной идиллии, чем в бурной сфере социальных вопросов. Небольшие рассказы Г. изданы под заглавием «Round the Sopha». Г. написала также превосходную биографию своей подруги, Шарлотты Бронте (Лондон, 1857).

---

— Я увѣрена, душенька, что видѣла подъ стекломъ вещи гораздо-менѣе достойныя вниманія, сказала она.

И я также, да еще какъ часто. Я постаралась успокоиться, но съ трудомъ могла удержаться отъ слезъ, и мы обѣ напали на пуддингъ, который былъ тонко превосходенъ, только каждый кусокъ, казалось, давилъ насъ — такъ наши сердца были переполнены.

Мы были такъ заняты мыслями, что не могли много разговаривать въ этотъ день. Онъ прошелъ очень-молчаливо. Но когда принесла Марта чайный приборъ, новая мысль пришла мнѣ въ голову. Почему бы миссъ Мэтти не продавать чаю, не быть агентомъ Чайнаго Общества Восточной Индіи, тогда существовавшаго? Я не видѣла препятствія къ исполненію этого плана, между-тѣмъ, какъ выгодъ было много, предположивъ, впрочемъ, что миссъ Мэтти можетъ спуститься до униженія заниматься чѣмъ-нибудь въ родѣ торговли. Чай не былъ ни липокъ: ни жиренъ, этихъ двухъ вещей миссъ Мэтти не могла терпѣть. Выставлять въ окошкѣ небольшое аристократическое увѣдомленіе о полученномъ ею позволеніи продавать чай, правда, будетъ необходимо, но я надѣялась, что оно помѣстится тамъ, гдѣ его никто не увидитъ. Чай былъ веществомъ нетяжелымъ и не могъ обременить слабыя силы миссъ Мэтти; единственная вещь, представлявшая затрудненіе, была покупка и продажа.

Между-тѣмъ, какъ я давала разсѣянные отвѣты на вопросы миссъ Мэтти, почти такіе же разсѣянные, мы услышали на лѣстницѣ шумъ, дверь отворилась и затворилась какъ-будто какой-то невидимой силой. Вскорѣ явилась Марта, таща за собою высокаго молодаго парня, раскраснѣвшагося, какъ рака, отъ робости, и находящаго единственное спасеніе въ приглаживаньи своихъ волосъ.

— Извините, это Джимъ Гэрнъ, сказала Марта вмѣсто рекомендаціи; она такъ запыхалась, что мнѣ представилось, не выдержала ли она драку, прежде чѣмъ побѣдила его сопротивленіе быть представлену въ аристократическую гостиную миссъ Матильды Дженкинсъ.

— Онъ желаетъ на мнѣ жениться. Онъ имѣетъ желаніе также взять жильца, тихаго жильца, и мы возьмемъ очень-покойный домъ. Ахъ, милая миссъ Мэтти, если смѣю предложить, не будете ли вы согласны жить у насъ? Джимъ тоже этого желаемъ. (Джиму) Ну ты, болванъ! развѣ ты не можешь подтвердить что я говорю; но ему все-таки больно хочется — не такъ ли Джимъ? — только изволите видѣть, онъ потерялся, потому-что не привыкъ говорить съ барыней.

— Совсѣмъ не то, вмѣшался Джимъ. — Ты вдругъ на меня напала; я совсѣмъ не думалъ жениться такъ скоро, а такое торопливое дѣло совсѣмъ ошеломитъ человѣка. Не то, чтобъ я былъ противъ этого, сударыня (обращаясь къ миссъ Мэтти), только Марта ужь такая проворная, коли заберетъ что себѣ въ голову, а женитьба, сударыня, женитьба вѣдь на вѣкъ связываетъ человѣка. Осмѣлюсь сказать, какъ обвѣнчаюсь, такъ тогда ужь мнѣ будетъ все-равно.

— Извините, сударыня, сказала Марта, которая дергала его за рукавъ, толкала подъ локоть и всячески старалась перебить его во все время, какъ онъ говорилъ:- не слушайте его, онъ образумится. Вотъ прошлый вечеръ онъ приставалъ ко мнѣ — да, приставалъ, зачѣмъ я говорила, что не бывать этому еще много лѣтъ; а теперь это онъ свихнулся отъ радости. Только ты вѣдь, Джимъ, также, какъ я, желаешь имѣть жильца? (Опять толканье подъ локоть).

— Ну если миссъ Мэтти будетъ у насъ жить, пожалуй; а то я не хочу напичкать домъ чужими, сказалъ Джимъ съ недогадливостью, взбѣсившею Марту, которая старалась представить, будто они ужасно желаютъ имѣть жильца и будто миссъ Мэтти окажетъ имъ большую милость, если согласится съ ними жить.

Миссъ Мэтти была сбита съ толку этой четой: внезапное рѣшеніе несогласной пары, или, скорѣе, одной Марты, въ пользу брака изумило ее и помѣшало ей согласиться на планъ, принятый Мартой къ сердцу. Миссъ Мэтти начала:

— Бракъ дѣло весьма-важное, Марта.

— Точно такъ, сударыня, молвилъ Джимъ. — Не то, чтобъ я имѣлъ что-нибудь противъ Марты…

— Ты приставалъ ко мнѣ съ ножомъ къ горлу, чтобъ я назначила день нашей свадьбы, сказала Марта съ лицомъ въ огнѣ и готовая заплакать отъ досады: — а теперь стыдишь меня передъ барыней.

— И, нѣтъ Марта, право нѣтъ! право нѣтъ! только вѣдь надо же перевести духъ, сказалъ Джимъ, стараясь поймать ее за руку, но напрасно. Видя, что она серьёзнѣе обижена, нежели онъ предполагалъ, онъ старался собрать свои разсыпавшіяся мысли и съ большимъ успѣхомъ, нежели за десять минутъ передъ тѣмъ я ожидала отъ него. Онъ обернулся къ миссъ Мэтти и сказалъ: — Надѣюсь, сударыня, вамъ извѣстно, что я питаю почтеніе ко всѣмъ, кто былъ милостивъ къ Мартѣ. Я давно считалъ, что она будетъ моей женой. Она зачастую говорила объ васъ, какъ о добрѣйшей барынѣ на свѣтѣ; и хотя, по правдѣ сказать, мнѣ нежелательно имѣть жильцовъ простыхъ; а если вамъ, сударыня, угодно сдѣлать намъ честь жить съ нами, я знаю навѣрнякъ, что Марта все сдѣлаетъ, чтобъ васъ успокоить; а я постараюсь всегда какъ можно меньше попадаться вамъ на глаза, что, какъ мнѣ сдается, самое лучшее дѣло, какое только можетъ сдѣлать такой неуклюжій парень, какъ я.

Миссъ Мэтти весьма старательно снимала свои очки, вытирала ихъ и надѣвала; но могла только сказать:

— Пожалуйста не примѣшивайте мысль обо мнѣ къ вашей женитьбѣ; пожалуйста не примѣшивайте! Бракъ дѣло весьма-важное.

— Миссъ Матильда подумаетъ о твоемъ предположеніи, Марта, сказала я, пораженная выгодами, которыя оно представляло, и не желая потерять случай обдумать его. — И, будьте увѣрены, ни она, ни я, мы никогда не забудемъ твоего добраго расположенія, ни твоего также, Джимъ.

— Ну точно такъ, сударыня. Я, право, говорилъ по сердечному расположенію, хоть немножко одурѣлъ, что мнѣ такъ вдругъ вбили въ голову женитьбу, и не могу выразиться по приличеству. А право, охоты у меня довольно и, дай срокъ, привыкну. Ну, дѣвка, полно хныкать, къ-чему дуешься, коли я подхожу?

Послѣднее было сказано sotto voce и имѣло слѣдствіемъ заставить Марту броситься стремглавъ изъ комнаты; женихъ побѣжалъ за нею успокоивать ее. Миссъ Мэтти заплакала отъ чистаго сердца и объяснила это тѣмъ, что мысль о скоромъ замужствѣ Марты совершенно ее поразила, и что она никогда не проститъ себѣ, что заставила бѣдняжку поспѣшить. Я кажется, больше сожалѣла о Джимѣ; но обѣ мы съ миссъ Мэтти оцѣнили добрыя расположенія доброй четы, хотя говорили объ этомъ мало, а напротивъ того, очень-много о выгодахъ, невыгодахъ и опасностяхъ брака.

На слѣдующее утро, очень-рано, я получила записку отъ миссъ Поль, такъ таинственно-сложенную и столькими печатьми запечатанную, что не могла распечатать и должна была разорвать бумагу. Что же касается до содержанія, я съ трудомъ могла понять его — до-того оно было запутано и загадочно. Я успѣла, однако, понять, что миссъ Поль проситъ меня къ себѣ въ одиннадцать часовъ; одиннадцать было написано и прописью и числами, а утромъ два раза подчеркнуто, какъ-будто я могла вздумать прійдти въ одиннадцать часовъ ночи, между-тѣмъ, какъ весь Кренфордъ обыкновенно лежитъ въ постели и спитъ глубокимъ сномъ въ десять часовъ. Подписи не было, исключая начальныхъ буквъ имени и фамиліи миссъ Поль; но такъ-какъ Марта, подавая мнѣ записку, сказала: «миссъ Поль приказала кланяться», то не требовалось колдовства, чтобъ узнать, кто прислалъ ее; а такъ-какъ имя особы, написавшей записку должно было оставаться въ-тайнѣ, то хорошо случилось, что я была одна, когда Марта подала ее.

Я отправилась къ миссъ Поль. Дверь отворила мнѣ ея маленькая служанка, Лидзи, въ праздничномъ нарядѣ, какъ-будто какое-нибудь важное происшествіе предстояло въ этотъ будничный день. Гостиная была убрана сообразно съ этой мыслью. Столъ былъ накрытъ лучшею скатертью съ нужными матеріалами для письма. На небольшомъ столикѣ стоялъ подносъ съ только-что откупоренной бутылкой настойки изъ скороспѣлокъ и нѣсколькими бисквитами. Сама миссъ Поль была въ торжественномъ уборѣ, какъ-будто для пріема гостей, хотя было только одиннадцать часовъ. Мистриссъ Форрестеръ, которая была тутъ, плакала тихо и грустно, и мой приходъ вызвалъ новыя слезы. Прежде чѣмъ мы кончили обычныя привѣтствія, произнесенныя съ плачевной таинственностью, раздался новый стукъ и явилась мистриссъ Фиц-Адамъ, раскраснѣвшаяся отъ ходьбы и волненія. Казалось, что все это были гостьи приглашенныя, потому-что миссъ Поль сдѣлала разныя приготовленія, чтобъ приступить къ открытію митинга, поправила огонь, растворила и затворила дверь, прокашлялась и высморкала носъ. Потомъ посадила насъ всѣхъ вокругъ стола, позаботившись помѣстить меня напротивъ себя, и напослѣдокъ освѣдомилась у меня, справедливо ли, какъ она того опасалась, грустное извѣстіе, что миссъ Мэтти лишилась всего своего состоянія?

Разумѣется, я могла отвѣчатъ только «да», и никогда не приводилось мнѣ видѣть болѣе неподдѣльной печали, какъ та, которая выразилась теперь на лицахъ трехъ женщинъ, сидѣвшихъ передо мной.

— Я желала бы, чтобъ мистриссъ Джемисонъ была здѣсь, сказала наконецъ мистриссъ Форрестеръ; но, судя по лицу мистриссъ Фиц-Адамъ не раздѣляла этого желанія.