Георгий Рогачевский - Сквозь огненные штормы

• Название: Сквозь огненные штормы
• Автор: Георгий Рогачевский
• Издательство: Днипро
• Жанр: О войне
• Год: 1988

Рогачевский Георгий Алексеевич — командир звена торпедных катеров 2-го дивизиона 1-й Севастопольской ордена Нахимова бригады торпедных катеров Черноморского флота, старший лейтенант. Родился 5 мая 1920 года в селе Лесное Середино-Будского района Сумской области Украины в семье рабочего. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1946 года. Вместе с родителями переехал в поселок Воронеж Шосткинского района, а в 1928 году — в Путивль, а затем — в Глухов. В 1937 году окончил среднюю школу. В Военно-Морском Флоте с 1937 года. В 1939 году окончил Военно-морское артиллерийское училище, а в 1941 году — Черноморское высшее военно-морское училище в Севастополе. В марте 1941 года в звании мичмана направлен в 1-ю бригаду торпедных катеров. Накануне войны командовал ТКА-42. На этом катере провоевал почти все годы Великой Отечественной войны. Участник Великой Отечественной войне с 1941 года. Командир звена торпедных катеров 2-го дивизиона (1-я Севастопольская ордена Нахимова бригада торпедных катеров, Черноморский флот) старший лейтенант Георгий Рогачевский в период боёв за освобождение Крыма с 3 по 4 мая 1944 года потопил транспорт и 2 баржи противника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года за мужество и отвагу, проявленные в боях при освобождении Крыма, старшему лейтенанту Георгию Алексеевичу Рогачевскому присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3799). После войны отважный Герой продолжал служить в ВМФ СССР. В 1958 году окончил Военно-морскую академию в Ленинграде. Командовал соединениями кораблей, готовил кадры для флота. С 1971 года капитан 1-го ранга Г.А. Рогачевский — в запасе. Жил в городе-герое Киеве. Работал старшим инженером в институте геохимии и физики минералов Академии наук УССР. Являлся действительным членом минералогического общества СССР. Скончался 7 августа 1996 года. Похоронен в Киеве на городском кладбище «Берковцы». Награждён орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, тремя орденами Красной Звезды, медалями

---

Ходовые огни выключены. Горит только слабый кильватерный. Маскировка во всем. Стекла рубки снаружи покрашены под цвет катера, чтобы не блестели при луне и на солнце. Оставлена лишь прорезь для механика - следить за буруном впереди идущего ТКА.

Быть головным катером - ответственность немалая. Тем более для меня: выход-то первый. Часто поглядываю на компас, стараюсь точно удерживать катер на [298] курсе. При хорошей погоде это не трудно: когда ход 32 узла, катер сам твердо держит курс. Но время от времени слегка придавливаю «баранку», таким образом подправляя точность лежания катера на курсе. Шли примерно около четырех часов. Указанная нам точка - на подходе к Одессе. Южнее несколько миль. Наконец подошли к означенному месту - береговой черты не видно. Здесь, в море, я узнал, что прибыли мы сюда для прикрытия со стороны моря высадки десанта. Как он нужен был в те дни для осажденной Одессы, объяснять не надо.

С 8 августа 1941 года город на осадном положении. Месяц тому назад к нам в руки попало обращение Одесских обкома и горкома партии. «Враг стоит у ворот Одессы - одного из важнейших жизненных центров нашей Родины. В опасности наш родной солнечный город, - так говорилось в листовке. - Держитесь за каждую пядь земли своего города! Уничтожайте фашистских людоедов! Будьте стойкими до конца!»

Накануне же Ставка Верховного Главнокомандования в директиве от 5 августа требовала: «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот». Сегодня общеизвестно, что корабли эскадры под командованием контр-адмирала Л. А. Владимирского сделали более ста пятидесяти выходов, поддерживая наземные войска артиллерийским огнем. А другие виды боевой деятельности? И не перечислишь!

Но враг нажимал. 18 дивизий осаждало Одессу! Бойцы и краснофлотцы, жители города - все встали грудью на ее защиту. Но к 12 сентября резервы кончились. Командование Одесского оборонительного района во главе с контр-адмиралом Г. В. Жуковым телеграфировало об опасности в Ставку. И. В. Сталин лично продиктовал текст ответной телеграммы: «Передайте просьбу Ставки Верховного Главнокомандования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться 6-7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения… И. Сталин».

И вот наступило время ставшего затем известным в истории Великой Отечественной войны Григорьевского десанта. В 25 километрах от Одессы в населенный пункт Григорьевка высадился 3-й морской полк, куда вошли и наши катерники, в том числе и товарищи по выпуску [299] из училища. План операции, согласно докладу командующего Приморской армией генерал-лейтенанта Г. П. Сафронова, был утвержден Военным советом Одесского оборонительного района 20 сентября. Чтобы неожиданным ударом отбросить врага от стен Одессы, было намечено следующее:

«1. Днем 21 сентября и в ночь на 22 сентября 1941 года авиация флота бомбовыми ударами по аэродромам и скоплению войск противника в восточном секторе нейтрализует противодействие его авиации и срывает сосредоточение войск.

2. Корабли Черноморского флота мощным артогнем по скоплению живой силы противника подготавливают высадку.

3. После короткой артподготовки кораблей 3-й морской полк высаживается в районе Аджалыкского лимана у Григорьевки. С началом высадки корабли переносят огонь в глубину и поддерживают высадку, сосредоточение и наступление полка в течение дня 22 сентября.

4. 3- й морской полк, закончив к 5 час. высадку, овладевает районом Чебанка, высота 57,3, Старая и Новая Дофиновка, где закрепляется и переходит к обороне. Внезапными действиями с тыла он способствует выполнению основной задачи по нанесению контрудара войсками Одесского оборонительного района.

5. Одновременно с высадкой десанта части 421-й и 157-й стрелковых дивизий осуществляют наступление в восточном секторе с целью отбросить противника и лишить его возможности вести артобстрел города и порта с северо-восточного направления.

6. Истребительная авиация с рассветом 22 сентября содействует наступлению 3-го морского полка и прикрывает корабли поддержки с воздуха.

7. В тыл противника выбрасывается группа парашютистов, которая нарушает связь и боевое управление противника, создает панику в его тылу».

Прибыв в указанную точку, я сразу же дал команду боцману проверить готовность торпедных аппаратов и самих торпед к залпу. Вся ночь прошла в непрерывном наблюдении. Противник не появился.

Когда рассвело, получили по радио приказ: «Возвратиться в базу». Дивизион построился в кильватер. Возвращались севернее указанной точки. Здесь шел бой. [300]

Огонь по берегу вели крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эскадренные миноносцы «Безупречный» и «Бойкий».

3- й морской полк мощно теснил врага. И там среди 1929 человек личного состава десантников было более 60 человек недавних наших сослуживцев -катерников, морских пехотинцев.

Десант продвинулся на 10 километров, занял, как и было намечено, Старую Дофиновку. Нанесли контрудар и основные силы Одесского оборонительного района. Согласованные действия всех родов войск позволили отбросить врага от Одессы на 5-8 километров. Противник потерял около 2 тысяч человек и долго еще не мог прийти в себя.

Переход наш к месту базирования в Ак-Мечеть намечался ночной, поэтому днем мы зашли в Одессу. Хоть и не сходили на берег, все же мы увидели и услышали сполна: и налеты вражеской авиации, и разрушения от бомбежек, и грохот недалекого боя… Неподалеку стоял мой старый знакомый крейсер «Коминтерн», когда-то такой ухоженный - сколько мы, курсанты, драили его палубу, натирали медь! Как он постарел, наш ветеран! На левом борту оббита краска, множество пробоин, особенно в носовой части…

Когда стемнело, мы вышли из Одессы. Я опять головным с комдивом и штурманом дивизиона на борту. Рассекая волны, катер вздымает веером брызги. Колко и непрерывно они бьют в лицо. Все внимание на поверхность моря впереди форштевня катера. «Включаю», насколько возможно, и боковое зрение. Получается сектор обзора этак градусов под тридцать. Но вода, перелетая через ветроотбойник - небольшой откидной щиток из дюраля, расположенный на площадке для прицела, - слепит глаза, аж искры летят. Если б не боцман, худо было бы. Уж этот видит все - и небо и море. Обычно старшина группы мотористов, стоя правой ногой на подножке, не выпускает из рук акселераторы газа, удерживая заданное расстояние между катерами. Сегодня ему это ни к чему - идем головными. Но если нужно будет уменьшить или увеличить ход, я левой рукой толкаю его правое плечо вперед или назад. Радист несет вахту в радиорубке - небольшой выгородке с задвижкой внизу справа, у ног командира. Сидит он, обложившись пятью надувными подушками, засунув ноги под рацию. И в такой [301] позе, сколько бы ни длился поход, наушников не снимать. Связь с командиром, то есть со мной, - моя нога. Он тянет меня за нее и сует листок радиограммы. у правого мотора - командир отделения, у левого - моторист.

Вот так и идем. Прошло несколько часов, слева Тенд-ра - все правильно. Все так же в темноте заходим в бухту Ак-Мечеть. По крайней мере, я так считаю. Уменьшаю ход до 800 оборотов. И тут началось. Сперва штурман:

- Куда ты нас завел? Ведь это Ярылгач! Верно, есть такая бухта на побережье - севернее Ак-Мечеть. Вмешивается комдив:

- Давай выходи обратно.

«Ну, - думаю, - вам видней». Перечить старшим по званию не положено. Повернул обратно. Прошли вдоль берега. Обнаружили темное пятно в обрывистом берегу. Штурман дает команду:

- Входи!

Я начал подходить и вдруг кричу штурману:

- Это берег!

Подошли, и впрямь - берег. Отошел назад. И снова двинулись вдоль побережья к югу. Опять команда:

- Бухта, входи!

Приказ есть приказ, снова осторожно подруливаю. Вдруг как засверкает, загорится море перед форштевнем! «Сети!» - мелькнуло в голове. Немедленно дал команду «Назад!». Комдив понял, что все может кончиться плачевно: не мель, так сеть. Темень адская, небо в облаках. Куда идти? Приказал отойти от берега и лечь в дрейф.

До утра я проторчал на своем месте в рубке, следил за дрейфом и раздумывал о случившемся. Вначале мысленно ругал штурмана и себя. Штурмана за то, что больше отсиживался на берегу, чем ходил в море; а себя за то, что, кроме побережья от мыса Сарыча до Тарханкута, остальные районы Черного моря знал плохо. Затем ругал только себя. В первую очередь за то, что не выполнял свои функции. Ведь при наличии старшего начальника на борту я, по сути, вахтенный командир, а не рулевой. «Это мне еще в училище вдалбливали!» Все так просто! Когда мы зашли в бухту, я должен был дать сигнал опознавательных, получить ответ, обменяться позывными. По ответам с поста НИС можно [302] было бы определить, что это за бухта. А ведь я был уверен, что мы пришли правильно. Из-за моей несообразительности и начались эти мытарства.