Николай Михайловский - Только звезды нейтральны

• Название: Только звезды нейтральны
• Автор: Николай Михайловский
• Издательство: Современник
• Жанр: О войне
• Год: 1981

 Произведения известного писателя-мариниста Н.Г.Михайловского, собранные в этой книге, представляют своеобразную летопись Северного флота в дни Отечественной войны и в мирные годы, где беллетристические произведения соседствуют с художественно-документальными повествованиями. Читатель встретит здесь рассказы о боевых делах командующего флотом в годы войны адмирала А.Г.Головко, выдающихся североморских подводников Н.Лунина, И.Колышкина, Г.Щедрина и еще многих, чьи имена остались в истории навечно  

---

Но ничего неожиданного, к счастью, не произошло ни этой ночью, ни в последующие трое суток нашего плавания.

Я не буду подробно рассказывать, как мы, приближаясь к острову Медвежий, увидели сперва мачты, а затем постепенно вырисовывались и сами транспорты. Мы обменялись опознавательными, и, хотя ничто не указывало на опасность, - для профилактики тральщики основательно пробомбили район и, заняв свое место, сопровождали транспорты до входа в Кольский залив.

Все эти трое с лишним суток Николай Сергеевич был в предельном напряжении, оставалось лишь подивиться его энергии. И так же, как в первые сутки, стоял, не выпуская бинокль из рук, Вася Шурахов, слушал море акустик Кучеренко, почти не отлучались со своих боевых постов и остальные моряки.

Это был обычный, я бы сказал, заурядный поход, во время которого, выражаясь терминологией сводки Совинформбюро, «ничего существенного не произошло». Но тем и хорошо, что были приняты все меры предосторожности. И хотя мы вернулись без боевых трофеев, не потопив вражеской лодки, не сбив фашистского самолета, но зато привели транспорты без потерь. А это самое главное…

Что мне дал этот поход? Многое! Возможность узнать ближе Николая Сергеевича Дебелова и его экипаж, увидеть моряков в действии, убедиться, что они знают, умеют, могут…

Я написал об этом походе для газеты, а главное - сохранил в памяти драгоценные черты, присущие Дебелову, Шурахову, Кучеренко и другим скромным, самоотверженным людям, которых не зря называли тружениками моря. И много лет спустя, работая над повестями «Мыс Желания» и «Всплыть на полюсе», я вспоминал знакомых моряков, и они стали для меня живыми прообразами моих будущих литературных героев.

Через годы, через расстояния…

Течет река времени, не видно ее берегов. Далеко, очень далеко остались события, свидетелями и участниками которых довелось быть людям моего поколения.

Прошло более трех десятилетий со дня нашей Победы. Немалый срок в жизни одного поколения. Однако ни стремительный бег времени, ни бурный поток событий не затмили наше прошлое. Все-все виденное и пережитое до мельчайших деталей живет в нашей памяти.

Те, с кем нас свела война, навсегда остались нашими друзьями. И наши очерки, заметки - тоже память о войне.

Газета - летописец событий, но не архивариус. Она живая история, связывающая прошлое с настоящим в один тугой узел. И то, что можно сегодня найти в пыльных подшивках, - оно не умерло ни для современников, ни для наших потомков. Оно продолжает жить, властно напоминая о себе.

Бывает, что заметка, напечатанная тридцать лет назад, имеет сегодня неожиданное продолжение.

Так, в феврале 1943 года в «Правде» была опубликована моя небольшая корреспонденция с Северного флота о полете экипажа капитана Островского, во время которого самолет был подбит и только благодаря находчивости раненого, но сохранившего большую силу воли штурмана Владимира Кулешова машина дотянула до нашей земли. Экипаж остался цел и продолжал воевать…

Сколько таких заметок было написано! И, честно говоря, они уже позабылись.

Но вот спустя много времени я получаю письмо из Симферополя от того самого Владимира Кулешова. Он прочитал мою статью в «Красной звезде» совсем на другую тему и вспомнил, что когда-то я писал о нем. Между нами завязалась переписка. И скоро у меня дома раздался телефонный звонок, и молодой голос известил:

- Я в Москве. Давайте повидаемся…

И вот явился на удивление быстрый, легкий, гладкая прическа, черные как смоль волосы, веселые глаза. Поначалу я даже сомневался: тот ли это Кулешов? Но с первых же слов я понял - он самый, хотя в ту пору он лежал в госпитале, и нам не удалось повидаться. Все сведения о полете и отважном штурмане я получил в штабе ВВС. А теперь, тридцать лет спустя, мы сидели с ним, и я внимательно слушал его рассказ со множеством подробностей, о которых я не имел понятия…

- Какими же судьбами вы в Москве? - спросил я.

- Очень просто, - объяснил Владимир Ефимович. - Сын учится в аспирантуре. Приехал к нему на день рождения. И заодно повидаться с вами. Вы знаете, почему я вам написал? Ведь по вашей заметке меня нашли родные, и в том числе мой любимый братан Костик. Оказывается, он тоже был на фронте. Развернул «Правду», прочитал ваши строки и тут же накатал мне большое письмо. Можете себе представить, какое это было для нас счастье - узнать, где кто, и установить прочные связи…

Заговорил о сыне.

- Сколько же ему лет? - спросил я.

- Сегодня исполнилось двадцать четыре.

- А вам?

- Мне уже пятьдесят. Как видите, старик, - произнес он, широко улыбнувшись. - Но не сдаюсь. Живу в Симферополе неплохо, работаю директором кинотеатра. Если бы не раненая нога, вероятно, чувствовал бы себя наполовину моложе.

- Сколько же лет было вам тогда?

- Двадцать лет.

Я подумал: в наше время юноша двадцати лет еще мальчик, студент или молодой рабочий, только что закончивший профтехучилище и, к счастью, не познавший, почем фунт лиха, а тогда уже был мужчина - воин с двумя орденами Красного Знамени на груди.

Владимир Ефимович отказался от чая, заявив, что его ждет настоящее пиршество. Перед тем как уйти, он расстегнул маленький портфель и протянул пакет, заявив:

- Мой скромный подарок!

Я развернул пакет и увидел альбом великолепных фотографий Севастополя.

- Я думаю, вам дорог этот город, - сказал он с таким чувством, в котором ощущалось многое; хотя он сам не сражался за Севастополь и, возможно, до войны в глаза не видел этот город, а сегодня Севастополь ему близок так же, как и Заполярье, которому он отдал молодые годы. Видно, так уж повелось, что где бы ни воевал советский человек, а везде родная земля. И каждый ее дюйм одинаково дорог.

Все это уже история. Для одних - вполне книжная, находящаяся за пределами личного опыта. А для нашего поколения - самая драматическая и насыщенная часть собственной жизни, реалии которой неизменно возникают в сегодняшнем дне. Это я и ощутил вновь с необычайно щемящей остротой, приехав на Краснознаменный Северный флот - давно уже не маленький, в чем-то совсем знакомый, а в чем-то изменившийся до неузнаваемости.

…Уезжал я весенним холодным вечером, кутаясь в зимние одежды. А в Мурманске нас встретило ясное голубое небо, какое бывает в Крыму, и, что уж совсем необычно, такая же теплынь.

Здравствуй, прошлое!

Того Мурманска, что я знал во время войны, давно нет - оно понятно, по всей стране идет стройка. Проспект Ленина - самый центр - застроен красивыми, можно сказать, пышными зданиями. Но куда больше поражают окраины: дома там поднимаются на скалах, подобно ступеням гигантской лестницы. Диву даешься, как это они прилепились вроде ласточкиных гнезд. Архитекторы только посмеиваются: «А чему удивляться? Скалы - самый прочный фундамент». Впрочем, меня интересовали не дома, а мои друзья военной поры. Увы, многих нет в живых. Например, товарища по оружию, старейшего журналиста Ивана Портнягина. Помнится, утром он с блокнотом бегал к причалам рыбного порта, ловил возвращавшихся из похода моряков, днем отписывался, а по ночам дежурил в редакции, вычитывал газетные полосы. Такую же неуемную энергию проявлял он и потом, в мирное время, на посту редактора «Полярной правды».

Другие мои знакомые рассеялись по стране и приезжают на старые места погостить - не больше…

Однако кое-кто из ветеранов живет-здравствует в Мурманске. Так, я нашел бывшего капитана тралфлота Василия Сергеевича Земскова - плотного, сурового на вид, а на самом-то деле добрейшего человека.

Помнится, очень уж необычно началась для него война: в сорок первом он принимал в Германии рыболовные суда и 22 июня вместе со своими товарищами оказался в самом Берлине. Арестовав советских моряков, гитлеровцы добивались от них одного: отказаться от Родины, которая якобы «на краю гибели», и согласиться работать на благо третьего рейха. Как ни домогались агенты гестапо, ни одного моряка им не удалось склонить на предательство. Пример стойкости подавал капитан, на все гнусные предложения он отвечал с презрением, а однажды, доведенный до бешенства, плюнул в лицо наглому следователю, за что был избит и брошен в карцер…

Поняв, что советских моряков не сломить, гитлеровцы выдворили Земскова с командой в нейтральную страну, и те прибыли домой, горя нетерпением взять в руки оружие. Но судьбе было угодно распорядиться по-иному. Ведь и в те дни не миновала надобность в рыбацком труде…

Я познакомился с Земсковым студеным днем 1942 года. Его траулер КИМ только что возвратился с моря. Обросший льдом, покрывшийся инеем, он стоял у заснеженного причала, на который выгружалась свежая треска, бутыли с рыбьим жиром. В этом рейсе траулер Василия Сергеевича завоевал право называться передовым судном на Мурмане. Именно завоевал, потому что во время лова немецкие самолеты девять раз атаковали его. Из нескольких крупнокалиберных пулеметов рыбаки отстреливались, как могли, хотя не это решало исход борьбы. Все зависело от искусства и хладнокровия капитана, что стоял в ходовой рубке, у машинного телеграфа, и то давал полный вперед, одновременно перекладывая руль, то стопорил ход. И всякий раз вынуждал «юнкерсы» сбрасывать бомбы в воду. Девять раз он выходил победителем из этих неравных поединков.