Александр Дюма - Полина

• Название: Полина
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-7287-0050-0

---

«Выпейте», — сказал я.

Она машинально повиновалась.

«Что вы делаете? — крикнул один из рыбаков. — Ее стошнит, бедную женщину!»

Этого-то я и желал: только рвота могла спасти ее. Минут через пять она почувствовала судороги в желудке, которые причинили ей тем более сильную боль, что она целые три дня ничего не брала в рот, кроме яда. Когда прошел приступ, ей стало легче; тогда я дал ей стакан чистой и свежей воды; она с жадностью выпила ее. Вскоре боль уменьшилась, за нею последовало полное изнеможение. Мы сняли с себя верхнее платье и сделали постель. Полина легла, покорная как дитя, и тотчас закрыла глаза; я слушал с минуту ее дыхание: оно было частым, но ровным — опасность миновала.

«Теперь в Трувиль, — весело сказал я своим матросам, — и как можно скорее: я дам вам двадцать пять луидоров».

Тотчас мои славные рыбаки, думая, что паруса недостаточно, бросились к веслам, и судно полетело по воде, как птица, спешащая к гнезду.

V

Полина открыла глаза у самой гавани; первым чувством ее был ужас: она подумала, что видит лишь утешающий сон, и протянула руки, пытаясь увериться, что больше нет стен подземелья, потом со страхом огляделась.

«Куда вы везете меня?» — спросила она.

«Успокойтесь, — отвечал я, — эти дома, что вы видите, — всего лишь бедная деревушка; обитатели ее слишком заняты, чтобы быть любопытными, и вы останетесь здесь неузнанной столько, сколько захотите. Впрочем, если вы хотите скрыться, скажите мне только куда, и я завтра, нет, сегодня, сию же минуту поеду с вами, чтобы защищать вас».

«А если бы я уехала из Франции?»

«Куда угодно!..»

«Благодарю! — сказала она. — Дайте мне только подумать: я хочу собраться с мыслями. Сейчас у меня болит голова и болит сердце, силы истощены за эти двое суток, мысли смешались, и я близка к помешательству».

«Я исполню вашу волю. Когда вы захотите меня видеть, велите позвать».

Она поблагодарила меня зна́ком. В эту минуту мы подъехали к моей гостинице.

Я велел приготовить комнату в другой части дома, подальше от моей, чтобы не задеть щепетильность Полины; потом я приказал хозяйке готовить для госпожи только некрепкий бульон, потому что любая другая пища могла быть опасной для ее больного желудка. Отдав эти приказания, я возвратился в свою комнату.

Там я, наконец, смог отдаться чувству радости, переполнявшему мое сердце: при Полине я не смел показывать его… Я спас ту, которую все еще любил; воспоминание о ней, несмотря на двухлетнюю разлуку, жило в моем сердце, и вот теперь она обязана мне жизнью. Я удивлялся, какими таинственными путями случай или Провидение вели меня к этой цели. И вдруг я почувствовал смертельный холод, представив себе, что если бы не случилось какого-нибудь из тех маленьких событий или происшествий, цепь которых образовала путеводную нить, ведущую меня в этом лабиринте, то в этот самый час Полина, запертая в подземелье, ломала бы руки в конвульсиях от яда или голода, между тем как я, в своем неведении занятый пустяками, а может быть и развлечениями, отдал бы ее в жертву страданиям, и ни один вздох, ни одно предчувствие, ни один голос не сказал бы мне: «Она умирает, спаси ее…» Сама мысль об этом была ужасна, а думать об этом было невыносимо. Правда, эти размышления, в сущности, утешительны: исчерпав круг сомнений, они приводят нас к вере, вырывающей мир из рук слепого случая и отдающего его во власть предведения Божьего.

Я пробыл примерно час в таком состоянии, и, клянусь тебе, — продолжал Альфред, — ни одна непристойная мысль не возникла в моем уме или сердце. Я был счастлив и гордился тем, что спас Полину. Этот поступок и стал мне наградой, я не хотел другой, кроме счастья от сознания того, что был избран для его исполнения. Через час она велела позвать меня. В то же мгновение я бросился к ее комнате, но у двери силы меня оставили, и я вынужден был прислониться на минуту к стене. Горничная вышла, приглашая к Полине, и тогда я превозмог свое волнение.

Она лежала на постели, но была одета. Я подошел к ней, стараясь казаться как можно более спокойным; она протянула мне руку.

«Я не благодарила еще вас, — сказала она, — меня извиняет невозможность найти такие слова, что выразили бы мою благодарность. Примите во внимание также ужас женщины в том положении, в каком вы нашли меня, и простите».

«Выслушайте меня, сударыня, — сказал я, стараясь утишить свое волнение, — и поверьте тому, что я скажу вам. Бывают обстоятельства настолько неожиданные, настолько странные, что они исключают общепринятые правила поведения и соблюдение формальных приличий. Бог привел меня к вам, благодарю его; но надеюсь, что я еще не исполнил до конца его волю, и, может быть, вы будете во мне нуждаться. Итак, выслушайте меня и взвесьте каждое мое слово.

Я свободен… богат… ничем не привязан к одному месту больше, чем к другому. Я хотел путешествовать, отправиться в Англию без всякой цели, но я могу изменить свой маршрут и ехать туда, куда направит меня случай. Вероятно, вам надо покинуть Францию? Я ничего об этом не знаю, не прошу, чтобы вы открыли мне ваши тайны, и буду ждать, пока вы позволите мне хотя бы предположить что-то на этот счет. Но останетесь вы во Франции или покинете ее, располагайте мной, сударыня, как другом или братом. Прикажете ли, чтобы я сопровождал вас или следовал за вами издали, сделаете ли меня открыто вашим защитником или потребуете, чтобы я сделал вид, будто незнаком с вами, — я повинуюсь в ту же минуту, и это, поверьте мне, сударыня, без скрытой мысли, без эгоистичной надежды и без дурного намерения. Забудьте теперь, сколько вам лет и сколько мне, или предположите, что я ваш брат».

«Благодарю! — сказала графиня, и голос ее выражал глубокую признательность. — Принимаю предложение с доверием, равным вашей откровенности; полагаюсь совершенно на вашу честь, потому что отныне вы единственный близкий мне человек на всем свете, вы один знаете, что я существую.

Да, предположение ваше справедливо: я должна покинуть Францию. Вы собирались в Англию, проводите меня туда; но я не могу появиться там одна, без семьи. Вы предлагаете мне имя вашей сестры; хорошо, отныне для всего света я буду мадемуазель де Нерваль».

«О, как я счастлив!» — воскликнул я.

Графиня жестом попросила меня выслушать ее.

«Я потребую от вас больше, чем вы предполагаете; я тоже была богата, но мертвые ничем не владеют».

«Но я богат — все состояние мое…»

«Вы не понимаете меня и, не дослушав, заставляете краснеть».

«О, простите!»

«Я буду мадемуазель де Нерваль, дочерью вашего отца, сиротой, а вы — моим опекуном. Вы должны иметь рекомендательные письма и представить меня как учительницу в какой-нибудь пансион. Я говорю на английском и итальянском языках как на своем родном; хорошо знаю музыку — по крайней мере, мне говорили это прежде — и буду давать уроки музыки и языков».

«Но это невозможно!» — воскликнул я.

«Вот мои условия, — ответила графиня, — отвергаете вы их, сударь, или принимаете, брат мой?»

«Все, что вы хотите, все, все, все!»

«Итак, нам нельзя терять время: завтра мы должны отправиться. Можно ли?»

«Обязательно».

«Но паспорт?»

«У меня есть».

«На имя господина де Нерваля?»

«Я впишу имя своей сестры».

«Но это будет обман?»

«Очень невинный. Неужели вы хотите, чтобы я написал в Париж с просьбой о другом паспорте?..»

«Нет, нет. Это была бы слишком большая потеря времени. Откуда мы отправимся?»

«Из Гавра».

«Как?»

«На пакетботе, если вам угодно».

«Когда же?»

«Это в вашей воле».

«Можем ли мы ехать сию же минуту?»

«Не слишком ли вы слабы?»

«Вы ошибаетесь, я здорова. Как только вы будете готовы отправиться, приглашайте меня, я не задержу вас ни на секунду».

«Через два часа».

«Хорошо. Прощайте, брат».

«Прощайте, сударыня!»

«А! — возразила графиня, улыбаясь. — Вот вы уж и изменяете нашим условиям».

«Позвольте мне со временем привыкнуть к этой приятной возможности звать вас сестрой».

«Разве я должна для этого что-нибудь делать?»

«О! Вы… — воскликнул я, но понял, что хотел сказать слишком много. — Через два часа, — повторил я, — все будет готово, как вы желаете».

Я поклонился и вышел.

Не более четверти часа назад я искренне, от всей души предложил себя на роль брата и вот уже почувствовал всю ее трудность. Быть названым братом молодой и прекрасной женщины уже трудно; но когда вы любите эту женщину, когда, потеряв ее, опять находите — одинокую и покинутую, не имеющую, кроме вас, другой опоры; когда счастье, которому вы не смели верить, потому что смотрели на него как на недосягаемую мечту, теперь действительно рядом с вами и, протягивая руку, вы можете до него дотронуться, — тогда, несмотря на принятое решение, несмотря на данное слово, невозможно удержать в душе рождаемый ею огонь: искры его то и дело появляются в ваших глазах и в вашем голосе.