Александр Свисюк - Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945

• Название: Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945
• Автор: Александр Свисюк
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-05709-9

В 1945 г. в течение одного боевого похода на подводной лодке Балтийского флота С-13 капитан 3-го ранга Александр Маринеско торпедировал и потопил два океанских лайнера, на которых погибло более 8 тысяч немцев. Одним из судов являлось второе по величине судно германского пассажирского флота «Вильгельм Густлоф». Несмотря на всю значимость данного факта, который многие считают подвигом, Маринеско не был при жизни удостоен звания Героя Советского Союза, хотя такое представление и было подготовлено его непосредственным начальством. Высокое звание было присвоено лишь в 1990 г., после многочисленных обращений общественных и ветеранских организаций, спустя почти тридцать лет после смерти самого подводника.

Несмотря на восстановление исторической справедливости, интерес к имени А. И. Маринеско не угас и в наше время. Почему ему не было присвоено звание Героя Советского Союза в 1945 г.? Действительно ли он был развратником и пьяницей или все это наговоры завистников? Подвигом или военным преступлением было потопление лайнеров, на борту которых находилось множество беженцев? Можно ли назвать потопление лайнера «Вильгельм Густлоф» событием, встряхнувшим гитлеровский рейх до основания? На эти и другие вопросы попытались ответить авторы книги, используя исключительно документальную основу: труд включает в себя около 150 архивных документов, подавляющее большинство которых публикуется впервые, поскольку до недавнего времени находилось на секретном хранении.

Работа рассчитана не только на специалистов, но и на широкие круги общественности, которые интересуются судьбой А. И. Маринеско, правдой об этой весьма неоднозначной фигуре, которую многие считают народным героем.

---

К сожалению, ход рассуждений Курникова мы восстановить не можем, а в документах мотивы данного решения не объясняются. По всей вероятности, Лев Андреевич предпринял попытку донести свою точку зрения в мемуарах, рукопись которых в 1991 г. – то есть на следующий год после награждения Маринеско званием Героя, – была сдана в «Воениздат». Издательство мемуары не напечатало, но с рукописью поработало на славу – семь страниц, посвященных подвигу С-13 и судьбе Маринеско, были заменены двумя страницами общих слов от редактора, так что, выйдя в свет в 2012 г., через 15 лет после смерти автора, мемуары Курникова не привнесли в исследование нашей темы ничего нового. В то же время ряд документов (в частности, док. № 6.26, 6.33, 7.3) содержат ссылку на то, что награждение Маринеско званием Героя в феврале 45-го было не отклонено, как утверждалось ранее всеми историками и писателями, а всего лишь отложено рассмотрением до возвращения из следующего похода. Логику подобного решения понять несложно – в январе ты «геройствовал», чтобы избежать суда, а теперь тебе предоставляется возможность совершить подвиг не за страх, а за совесть. Вернись из очередного патрулирования с подобным результатам – и будешь заслуженным героем![6]

Не ясно, как именно Маринеско отреагировал на подобный вердикт, тем более что в его исповедях, добросовестно записанных А. Кроном, ни о каких нюансах в вопросе о награждении не говорилось: отклонили – и точка. Писатель и его герой сконцентрировали свое внимание на реакции на это решение[7], но она, по всей видимости, относилась к уже следующему этапу, начавшемуся в конце мая 45-го и продолжавшемуся вплоть до момента окончания службы Александра Ивановича на флоте. Фактом остается то, что между февралем и апрелем командир С-13 не допускал серьезных дисциплинарных проступков, что с учетом его характера и наклонностей было делом довольно непростым. Правда, отвлечением от потакания дурным привычкам мог стать автомобиль марки «Форд», якобы купленный Маринеско в Финляндии. Об этом приобретении сам герой рассказывал А. Крону, но некоторые соображения заставляют усомниться в том, что это реально имело место. Во-первых, тому нет никаких документальных свидетельств, а поверить в то, что машина не «засветилась» бы ни в одном эпизоде «отдыха» Александра Ивановича на берегу в период всей его последующей службы, довольно сложно. Во-вторых, и в-главных, непонятно, кто, когда и как научил Маринеско управлять машиной. В то время автомобили, тем более личные, были для СССР редкостью. Учиться их водить в Финляндии было негде, да и с законными способами добыть горючее были бы проблемы. В-третьих, зачем он потребовался командиру корабля, тоже не совсем понятно. Нужно быть очень бесшабашным, чтобы вкладывать немалые деньги в покупку, практическая надобность в которой весьма сомнительна.

Поэтому в качестве реального стимула для воздержания нам более вероятным, чем автомобиль, представляется отложенная награда. Все должно было решиться по возвращении из следующего похода. Оно и решилось, но, увы, не в пользу нашего героя.

За поход, совершенный С-13 между 20 апреля и 23 мая 1945 г., Маринеско получил оценку «неудовлетворительно». Если верить документам, причиной этого стало не то, что он разочаровал начальников, не добившись новых побед (гипотеза А. Крона, подхваченная всеми последующими апологетами Маринеско), а то, как действовал бывалый командир-подводник в конкретных боевых ситуациях. Само по себе отсутствие побед никогда никем и ничем не каралось. Если на разборе похода выяснялось, что командир осуществлял поиск правильно, при встречах с противником использовал любую возможность для атаки, но не мог реализовать ее по не зависящим от него причинам, то на удовлетворительную оценку своих действий он всегда мог рассчитывать. А что же произошло в этом случае?

Мы не станем пересказывать содержание критических замечаний – все они изложены в заключении комдива А. Е. Орла (док. № 6.23). Собственное впечатление об их справедливости может составить каждый, кто возьмет на себя труд посвятить 10 минут попыткам вычертить маневрирование С-13 в конкретных боевых эпизодах. И куда девалась та предприимчивость и напористость, с которой Маринеско преследовал «Густлоф» и «Штойбен»? Их не наблюдалось, и в результате из семи описанных в донесении командира случаев встреч с достойными торпед целями одна возможность была упущена по техническим причинам, а остальные шесть – из-за неправильного маневрирования самого «подводника № 1».

Справедливости ради нужно отметить, что до первых чисел мая обстановка в Центральной Балтике по сравнению с концом января – началом февраля была заметно сложнее. С одной стороны, в результате мощных ударов наших сил, в первую очередь морской авиации, судоходство противника серьезно сократилось в объеме. С другой – после предыдущих успехов наших подлодок, в особенности двух впечатляющих побед самой же С-13, неприятель предпринял серьезные шаги, направленные на усиление обороны коммуникаций. Не случайно в апрельском походе в ночное время действиям «эски» препятствовали немецкие противолодочные самолеты, оснащенные радиолокационными станциями. В то же время многочисленные ссылки на атаки немецких подлодок на С-13 не имеют под собой реальной почвы – с марта 45-го немцы прекратили боевые действия своих субмарин на театре, да и ранее они никогда не направляли их в боевые походы в южную часть Балтики. Но даже если бы все это существовало в действительности, оно никак не могло объяснить пассивности в поведении самого командира нашей подлодки. Что же могло стать ее причиной?

В своей «исповеди» Крону Маринеско ушел от ответов на вопросы, связанные с последним походом. После этого писатель самостоятельно домыслил сюжет о самодуре обеспечивающем – начальнике отдела подводного плавания штаба КБФ контр-адмирале A. M. Стеценко, который на протяжении всего плавания вмешивался в командование кораблем, что помешало командиру С-13 добиться новых побед[8]. Никакими свидетельствами эта гипотеза не подтверждалась, напротив, из общения с одним из ветеранов бригады были почерпнуты сведения прямо противоположного характера: Стеценко и Маринеско являлись хорошими знакомыми как минимум с 1942 г., когда Андрей Митрофанович Стеценко командовал бригадой подлодок. Не стоит забывать, что именно он подписал представление на бывшего командира М-96, чтобы того наградили за единственную победу орденом Ленина. Не получал при нем Маринеско и серьезных дисциплинарных взысканий. В последнем же походе, по словам ветерана, Стеценко если и мешал Маринеско, то только предложениями «вспомнить былое» в каюте командира… Так это было или не так – сейчас утверждать никто не возьмется, но факт остается фактом – награждать после последнего похода Александра Ивановича было не за что.

По-видимому, особое раздражение командования КБФ при подведении итогов крейсерства «эски» вызвал тот факт, что подлодка не добилась никаких успехов в тот момент, когда противник осуществлял массовую эвакуацию войск из Курляндии и своих прижатых к морю анклавов на берегах Данцигской бухты. С 6 по 11 мая авиаразведка КБФ регулярно докладывала о нахождении в море десятков кораблей и судов, которые следовали на Запад как в составе конвоев, так и самостоятельно, что называется, «на честном слове и на одном крыле». До вечера 8 мая С-13 находилась в районе банки Штольпе, перехватывая тем самым коммуникацию из Данцигской бухты, а в ночь на 9 мая перешла на подходы к Либаве и Виндаве, из которых вечером 8-го – утром 9-го вышло шесть конвоев (в общей сложности 139 вымпелов), вывозивших в Германию 25,7 тысячи солдат курляндской группировки. Их переход благодаря радио– и авиаразведке также не остался тайной для командования Балтфлотом. Кроме подлодок на подходах к портам были развернуты сторожевые и торпедные катера, которым удалось потопить, захватить или вернуть в пункты выхода около десятка плавсредств. Ссылки на отсутствие движения в районе позиции С-13 были настолько неправдоподобными и неубедительными, что командование КБФ пошло на беспрецедентный шаг. Уже 30 мая начальник штаба флота контр-адмирал Александров довел до бригады оценку, выставленную комфлотом «эске» за поход, причем поставлена она была еще до того, как разбор патрулирования был осуществлен Орлом и ставшим с 12 апреля командиром БПЛ Л. А. Курниковым (док. № 6.24 и комментарий к нему). После такого командованию бригады не оставалось ничего иного, как подтвердить вывод вышестоящей инстанции. Впрочем, детальный разбор, произведенный Орлом, как мы видели выше, лишь добавил поводов для критики.

Но и это еще не все, что вскрылось при знакомстве с архивными документами. При детальном изучении ЖБД С-13 можно найти ряд эпизодов, на которые командование не обратило внимания или решило закрыть глаза. Так, в 03:40 9 мая сигнальщик подлодки, находившейся в надводном положении, наблюдал конвой из 18 мелких судов (тральщики, сторожевые катера, БДБ) с включенными ходовыми огнями, но командир уклонился от него изменением курса. Еще одна встреча – на этот раз с тремя малыми кораблями, которые также несли ходовые огни, имела место в 00:42 10 мая. В донесении Маринеско эти контакты вовсе не упоминались и причины отказа от атак не указывались. Далее, в 21:14 19 мая «эска», находившаяся на позиции восточнее Борнхольма, легла на курс 0°, которым прошла 74,5 мили, то есть ушла за пределы позиции в направлении базы. Продолжая двигаться и дальше этим курсом, по состоянию на 23:15 20 мая субмарина находилась в точке 57°11′3 с. ш. / 17°44′6 в. д., то есть между шведскими островами Эланд и Готланд. И только в 00:10 21 мая на ее борту было получена радиограмма из штаба бригады с приказанием следовать «домой». Иными словами, Маринеско покинул позицию без приказа, что вряд ли простительно даже с учетом окончания военных действий.