Чарльз Диккенс - Большие надежды (без указания переводчика)

• Название: Большие надежды (без указания переводчика)
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза

(англ. Charles Dickens) — выдающийся английский романист.

---

Изъ кухни дверь вела въ кузницу; я снялъ запоръ, отперъ ее, вошелъ въ кузницу и выбралъ напилокъ между инструментами Джо; потомъ я заперъ дверь попрежнему, отворилъ наружную дверь и пустился бѣжать къ болотамъ.

III

Утро было сырое, туманное; окно мое вспотѣло и капли воды струились по немъ, будто лѣшій проплакалъ тамъ всю ночь и оросилъ его слезами. Сырость виднѣлась вездѣ на голыхъ плетняхъ, и на скудной травѣ, раскинувшись, какъ паутина, отъ одного сучка въ другому, отъ одной былинки къ другой. Все было мокро, и заборы и ворота, а туманъ стоялъ такой густой, что я издали даже не замѣтилъ указательнаго перста на столбѣ, направлявшаго путешественниковъ въ наше село (хотя, надо замѣтить мимоходомъ, они никогда не слѣдовали этому указанію и не заходили къ намъ). Когда я подошелъ ближе и взглянулъ на него, вода съ него стекала на землю капля за каплею, и моей нечистой совѣсти онъ показался какимъ-то привидѣніемъ, обрекавшимъ меня заключенію на пантонѣ. Туманъ сдѣлался еще гуще, когда я пошелъ по самому болоту; не я уже бѣжалъ на предметы, а предметы, казалось бѣжали на меня. Это было очень-непріятно для нечистой совѣсти. Шлюзы, рвы, насыпи какъ-бы бросались на меня изъ тумана и кричали: «Стой! мальчишка укралъ чужой пирогъ, держи его!» Такъ же неожиданно я столкнулся и съ цѣлымъ стадомъ, вылупившимъ на меня глаза и испускавшимъ паръ изъ ноздрей; и стадо кричало: «Эй, воришка!» Одинъ черный быкъ, въ бѣломъ галстухѣ, напоминавшій мнѣ пастора, такъ упрямо сталъ смотрѣть на меня и такъ неодобрительно моталъ головою, что я не вытерпѣлъ и завопилъ:

— Я не могъ этого не сдѣлать, сэръ. Я, вѣдь, взялъ не для себя.

Въ отвѣтъ на мои слова, онъ опустилъ голову, выпустилъ изъ ноздрей цѣлое облако пару и скрылся, лягая задними ногами и виляя хвостомъ. Все это время я шелъ по направленію къ рѣкѣ, но какъ ни скоро я шагалъ, я никакъ не могъ согрѣть ногъ; холодъ, казалось, такъ же крѣпко ихъ охватывалъ, какъ колодка ноги моего вчерашняго незнакомца. Я очень-хорошо зналъ дорогу за батарею; мы съ Джо одно воскресенье ходили туда и Джо тогда сказанъ мнѣ, сидя на старомъ орудіи, что когда я сдѣлаюсь его ученикомъ, мы часто будемъ удирать туда. Несмотря на то, благодаря непроницаемой мглѣ тумана, я взялъ гораздо-правѣе, чѣмъ слѣдовало, и мнѣ потому пришлось идти назадъ по берегу рѣки, по каменьямъ, разбросаннымъ посреди непроходимой грязи, и вѣховъ, означавшихъ предѣлы разлитія рѣки во время прилива. Я почти бѣжалъ. Перескочивъ черезъ каналъ, к, я зналъ, находился близь батареи, и вскарабкавшись за противоположную сторону, я неожиданно увидѣлъ моего колодника, сидѣвшаго ко мнѣ спиной; руки его были сложены на груди, а голова моталась то въ одну, то въ другую сторону; ясно было, что онъ спалъ. Я думалъ, онъ болѣе обрадуется, если я неожиданно явлюсь къ нему съ завтракомъ, и потому, подойдя сзади, я тихонько тронулъ его за плечо. Онъ въ то же мгновеніе вскочилъ, но то былъ не мой колодникъ. Онъ, однакожь, очень походилъ за моего незнакомца: тоже сѣрое платье, та же колодка на ногахъ, онъ такъ же хромалъ и дрожалъ отъ холода; одна только была разница между ними: лицо его было другое и на головѣ плоская, съ большими полями, поярковая шляпа. Все это замѣтилъ я въ одно мгновеніе, ибо онъ ругнулъ меня, хотѣлъ побить, но поскользнулся, чуть не упалъ, и пустился бѣжать, спотыкаясь на каждомъ шагу. Вскорѣ туманъ скрылъ его отъ моихъ главъ.

«Вѣрно это молодчикъ!» думалъ я и сердце у меня забилось. Я увѣренъ, что почувствовалъ бы боль и въ печонкѣ, еслибъ только зналъ, гдѣ она находится. Вскорѣ я добрался до батареи и увидѣлъ моего настоящаго колодника: онъ ковылялъ взадъ и впередъ по батареѣ, обхвативъ свое тѣло руками, точно онъ всю ночь провелъ въ этомъ положеніи, поджидая меня. Онъ страшно дрожалъ отъ холода. Я ожидалъ, что вотъ онъ упадетъ въ моимъ ногамъ и окоченѣетъ на вѣки. Глава его поражали выраженіемъ какого-то отчаяннаго голода; передавая еяу напилокъ, я подумалъ, что онъ вѣрно принялся бы его грызть, еслибъ не видѣлъ моего узелка. Онъ не повернулъ меня теперь ногами вверху, намъ въ первый разъ, а далъ за свободѣ равнять узелокъ и опорожнить карманы.

— Что въ бутылкѣ? спросилъ мой пріятель.

— Водка, отвѣчалъ я.

Онъ уже набивалъ себѣ глотку начинкою; процесъ этотъ болѣе походилъ за поспѣшное прятанье, чѣмъ на ѣду. Онъ на минуту остаповился, однако, чтобъ хлебнуть изъ бутылки. Онъ такъ сильно дрожалъ всѣмъ тѣломъ, что я боялся, чтобъ онъ не откусилъ горлышка у бутылки.

— Вѣрно у васъ лихорадка, сказалъ я.

— Я самъ то же думаю, мальчикъ, отвѣчалъ онъ.

— Тутъ нехорошо, продолжалъ я. — Вы лежали на болотѣ, а вѣдь, отъ этого легко получить лихорадку и ломоту.

— Я-прежде покончу этотъ завтракъ, чѣмъ смерть покончитъ со мною, сказалъ онъ. — Я все-таки его кончу, еслибъ мнѣ даже слѣдовало тотчасъ затѣмъ идти на галеры. Я до конца завтрака поборю свою дрожь, не бойся.

Во все это время, онъ съ неимовѣрною скоростью глоталъ и начинку, и куски мяса, и хлѣбъ, и сыръ, и пирогъ со свининой. Онъ глядѣлъ на меня во время этой работы недовѣрчиво; озираясь боязливо по сторонамъ и, вперяя взглядъ въ туманъ, онъ часто останавливался и прислушивался. Всякій звукъ, плескъ рѣки, мычаніе стада — все заставляло его вздрагивать. Наконецъ онъ воскликнулъ:

— Ты меня не надуваешь, чертёнокъ? Ты никого не привелъ съ собою?

— Нѣтъ, никого, сэръ.

— И никому не велѣлъ за собою идти?

— Никому.

— Ну, хорошо, возразилъ онъ:- я тебѣ вѣрю. И то сказать, хорошъ бы ты былъ щенокъ, еслибъ въ твои годы помогалъ бы ловить такую несчастную тварь, какъ я.

При этомъ что-то зазвенѣло въ его горлѣ, точно тамъ находились часы съ боемъ, и онъ потеръ глаза своимъ толстымъ рукавомъ.

Сожалѣя о его судьбѣ, я со вниманіемъ наблюдалъ, какъ онъ, съѣвъ все, что я принесъ, накинулся наконецъ на пирогъ со свининой.

— Очень-радъ, что пирогъ вамъ нравится, замѣтилъ я, собравшись съ силами.

— Что ты сказалъ?

— Я сказалъ только, что очень-радъ, что вамъ понравятся пирогъ.

— Спасибо, мальчикъ. Правда, онъ мнѣ очень нравится.

Часто я наблюдалъ, какъ ѣла наша большая собака, и теперь замѣтилъ, что мой каторжникъ ѣлъ точь-въ-точь, какъ она. Онъ ѣлъ урывками, хватая большими кусками, и глоталъ черезчуръ-скоро и поспѣшно. Во время ѣды онъ косился во всѣ стороны, какъ-бы боясь, что у него отнимутъ его пирогъ. Вообще, онъ былъ слишкомъ разстроенъ, чтобъ вполнѣ наслаждаться обѣдомъ или позволить кому-нибудь раздѣлить его, не оскаливъ на него зубы. Всѣми этими чертами мой незнакомецъ очень походилъ на нашу собаку.

— Я боюсь, вы ничего ему не оставите, сказалъ я робко, послѣ долгаго молчанія, въ продолженіе котораго я размышлялъ: прилично ли мнѣ сдѣлать это замѣчаніе. — Болѣе я ничего не могу достать. (Увѣренность въ послѣднемъ обстоятельствѣ и побудила меня говорить).

— Оставить для него? Да кто же это онъ? воскликнулъ мой пріятель, на минуту переставая грызть корку пирога.

— Молодчикъ, о которомъ вы говорили, который спрятанъ у васъ.

— А! отвѣчалъ онъ со смѣхомъ. — Онъ, да, да! онъ не нуждается въ пищѣ.

— А мнѣ показалось, что ему очень хотѣлось ѣстъ.

Мой прічтель остановился и взглянулъ на меня подозрительно и съ величайшимъ удивленіемъ.

— Ты его видѣлъ? Когда?

— Только-что.

— Гдѣ?

— Вонъ тамъ, отвѣчалъ я, показывая пальцемъ: — я нашелъ его спящимъ и подумалъ, что это вы.

Онъ схватилъ меня за шиворотъ и такъ пристально смотрѣлъ мнѣ въ глаза, что я началъ бояться, что ему пришла опять въ голову мысль свернуть мнѣ горло.

— Онъ, знаете, одѣть какъ вы, только на головѣ шляпа, объяснилъ я, дрожа всѣмъ тѣломъ: — и… и… я старался выразить это какъ-можно-деликатнѣе:- и онъ также нуждается въ напилкѣ. Развѣ вы не слыхали пальбу прошлую ночь?

— Тамъ дѣйствительно палили, сказалъ онъ самъ себѣ.

— Я удивляюсь, продолжалъ я, какъ вы не слыхали, казалось, кому бы лучше это знать, какъ не вамъ. Мы слышали пальбу дома, съ запертыми дверьми, а мы живемъ далеко отсюда.

— Ну, сказалъ онъ:- когда человѣкъ одинъ на болотѣ, съ пустой головой, въ пустымъ желудкомъ, умираетъ съ голода и холода, то онъ, право, всю ночь только и слышитъ, что пальбу пушекъ и клики своихъ преслѣдователей! Онъ слышитъ… ему грезятся солдаты въ красныхъ мундирахъ съ факелами, подступающіе со всѣхъ сторонъ. Ему слышится, какъ его окликаютъ, слышится стукъ ружей и команда: «стройся! на караулъ! бери его!» А въ-сущности все это призракъ. Я,тпрошлую ночь, не одну видѣлъ команду, окружавшую меня, а сотни, чортъ ихъ побери! А пальба. Уже свѣтало, а мнѣ все казалось, что туманъ дрожалъ отъ пушечныхъ выстрѣловъ… Но этотъ человѣкъ, воскликнулъ онъ, обращаясь во мнѣ — все это время онъ, казалось, говорилъ самъ съ собою, забывъ о моемъ присутствіи: — замѣтилъ ты въ немъ что особеннаго?

— Лицо у него все въ ранахъ, отвѣчалъ я, припоминая то, что едва-едва успѣлъ замѣтить въ незнакомомъ молодчикѣ.